― Ребекка приходила позже утром, забирала мое сообщение и оставляла одно для меня. Я отлучался с ланча или по пути куда-то, и забирал ее ответ. Иногда, она подтверждала нашу встречу, иногда говорила, что не сможет прийти, что всегда было разочарованием, но, по крайней мере, я оказывался в курсе и не тратил время, ожидая ее там.

― Это все, что вы писали? Просто время встречи?

― Поначалу, но иногда, мы оставляли друг другу письма. Ребекка начала это.

― Что было в письмах?

― Просто, ну знаете, что мы чувствовали друг к другу, как мы хотели быть вместе, а не прикованы к другим людям. Это был наш способ поддерживать искру, когда мы не могли увидеться друг с другом.

― Но вы оба уничтожали эти письма?

― Конечно.

― За исключением того, что Ребекка оставила в бардачке, ― напомнил он Беллу. ― Должно быть это напрягало, вся эта игра в шпионов.

― Да, но знаете что: также это было и захватывающе. Мы крались по округе, как парочка подростков, чьи родители не одобрили того, что мы вместе. Ну, знаете, как будто мы были одни против всего мира. Это все было частью игры.

― Я понимаю, ― сказал ему Том, ― так что произошло в тот день, когда ее убили?

― Я не знаю, ― сказал ему Белл, ― мы не встречались в тот день. Ей не полагалось там быть.

― Это я и пытаюсь понять, ― сообщил ему Том. ― Если вы утверждаете, что она была убита каким-то проходившим мимо маньяком, что она каким-то образом оказалась в не том месте, в не то время, и, что вы прибыли туда спустя пять минут, в это, откровенно говоря, сложно поверить, но все же это куда убедительнее, чем ваша история.

― Это не история, Том, ― сказал Белл, ― это правда.

― Тогда что она там делала, если вы не назначали ей встречу? Кто-нибудь еще знал о тайнике?

― Нет.

― Вы в этом уверены?

Белл кивнул.

― Я был очень осторожен. Поблизости никогда никого не было, когда я клал письмо в стену. Никто больше не знал об этом, только если...

― Только если что?

― Ребекка рассказала им о нем.

― Зачем ей это?

― Она бы не стала, ― сказал Белл. ― Я много об этом думал. Даже, если по какой-то необъяснимой причине, Ребекка хотела рассказать об этом подруге, если она ощущала потребность похвастаться или признаться или спросить совета, не было бы никакой причины открыть точное местоположение наших сообщений, ведь так?

― Не было бы, ― согласился Том, ― что оставляет вас с проблемой и большим пробелом в вашей истории. Если это было единственным способом, которым вы общались друг с другом, кроме тех случаев, когда вы физически были вместе, тогда она пошла к вашему привычному месту в тот день, если вы не звали ее?

― Я не знаю, ― признался Белл.

― Могла ли она перепутать день или время?

― Может быть. Хотел бы я знать, поверьте мне. Этот вопрос гложет меня больше двух лет.

― Мог ли кто-то проследить за ней и увидеть, как она оставляет там сообщение?

― Такая вероятность есть, но я сказал ей быть очень осторожной, не останавливаться, если она думала, что за ней следят или, если она видела кого-то, кого знала. К тому же стена расположена вдали от главной дороги. Нельзя просто проехать по тому пути незамеченным, так что я не понимаю, как это могло случиться.

― Тогда у вас очень большая дыра в вашей истории, потому что я не представляю, как она могла быть там в тот день, если вы не назначали встречу.

― Я знаю, ― сказал Белл, и он поставил локти на стол и в растерянности поднес руки к лицу. ― Я схожу с ума, думая об этом.

― Есть еще ваше алиби, ― сказал Том, ― или же его отсутствие. Вы сказали суду, что ходили навестить бывшую любовницу.

― Я бы не стал ее так называть.

― Но у вас был с ней секс.

― Она была официанткой в спортивном клубе, и это было лишь два раза. Просто немного веселья.

― И, тем не менее, она позвала вас на срочную встречу, и вы бросили все и поехали в ее квартиру.

― Она написала мне в офис и сказала, что думает, будто беременна, ― Белл рассердился. ― Можете ли вы представить, как я чувствовал себя, когда получил ту записку? Она сказала мне, что ей нужно увидеться со мной. Я беспокоился, что она собирается рассказать всем, что ребенок мой, если я не приеду.

― И когда вы ей позвонили?

― Ее там не оказалось. Она внезапно уехала, и дом был пуст.

― К тому времени, ее не было две недели, ― сказал Том, ― уехала путешествовать по миру, что, скорее всего, наносит удар по вашему заявлению, что она утверждала, что беременна и отчаянно желает увидеться с вами тем днем.

― Я знаю, ― согласился Белл, ― полиция не смогла найти ее, хоть я и не думаю, что они очень уж пытались.

― Как вы можете объяснить ее письмо?

― Розыгрыш от одного из ее друзей или жестокий трюк, который она разыграла, чтобы подставить меня, потому что я не был заинтересован в том, чтобы снова с ней увидеться? ― Ричард покачал головой. ― Я не знаю, каковы были ее мотивы.

― Вы не смогли предоставить письмо, когда о нем спросила полиция.

― Я пустил его в шредер, ― сказал Белл. ― Едва ли я мог оставить его в своем портфеле. Что, если бы Энни нашла его?

― И время этой встречи совпадает со временем смерти Ребекки.

― Плюс минус час, ― и он вздохнул. ― Я понимаю, как все выглядит, поверьте мне.

― Да, ― произнес Том, ― выглядит дерьмово. Все выглядит так, будто вы ее убили.

― Тогда почему вы все еще здесь, ― с вызовом спросил Белл, ― если вы считаете, что я совершил это?

Он откинулся на своем стуле и уставился на репортера.

― Я жду, что вы убедите меня в обратном, ― сказал ему Том. ― Вероятно, я хочу поверить вам, может, я чувствую, что в этом деле что-то не так. Вы можете говорить правду, и, когда я смотрю на доказательства против вас, они выглядят очень удобными: несколько небольших деталей, которые в сумме значат не так уж много, но они настроили против вас жюри присяжных.

― Продолжайте.

Том начал перечислять по пальцам, пока Белл слушал его.

― Во-первых, вы им не понравились. Они увидели в вас высокомерного бабника. Во-вторых, вы не могли внятно объяснить, почему Ребекка была там в тот день, когда умерла, если вы не звали ее. В-третьих, судья полностью проигнорировал замечание, что Ребекку мог убить незнакомец. В-четвертых, у вас не было алиби, но у ее мужа и вашей жены оно было. Это исключает двух других людей, которые могли иметь мотив убить ее, в особенности, муж, так как мы знаем, что удары убийцы были так сильны, что их мог нанести только мужчина. Но алиби можно купить или состряпать, особенно, богатому бизнесмену.

― Именно, ― согласился Белл.

― Только вот как, черт возьми, мы докажем это, я не знаю.

― Эта несправедливость так злит меня, ― произнес Белл. ― Скажу вам вот что, Том, я даже задумывался о том, чтобы убить здесь человека, только, чтобы просто иметь возможность сказать, что на самом деле заслужил наказание, которое получил. Не то, чтобы здесь не было достаточного количества подходящих кандидатов. Вы не поверите, какие здесь подонки. От них мороз по коже.

Том внимательно посмотрел на Белла. Он не понимал, что слова, которые он только что произнес, показали его как человека, который может быть способен на что угодно.

Глава 12      ­

― Разве это метро не фантастика? ― заявила Хелен, когда они вышли, щурясь, на свет морозного, но солнечного полудня, ― еще пара остановок и мы вернемся в Джезмонд. Да к тому же, и поезда всегда наполовину пустые.

― Это потому что они все еще в постели, ― резонно заметил Питер, ― если только это не день-выдачи-соцпособий.

Питер делал так все чаще и чаще в последнее время, верил в каждый местный стереотип и отпускал насчет этого идиотские шутки: ливерпульцы все воры, шотландцы алкоголики, йоркширцы никогда не угощают всех выпивкой, а жители Джорди все безработные. То были взгляды, о которых он никогда бы не стал высказываться в колледже, но казалось, что он отказался от идеи непредубежденности в день их выпуска.

― Мы ходили в университет с людьми из разных частей страны, ― напомнила она ему, ― включая северо-восток.

― Они не в счет, ― сказал он ей с блеском в глазах. ― Они уехали оттуда, и я готов поспорить, что ни один из них обратно не вернулся. ― А затем добавил: ― Никакой работы, к которой стоит возвращаться.

― Знаешь ли, у большинства людей здесь есть работа.

― Как скажешь, ― сказал он так, будто потворствовал ей.

― Не всем выпадает шанс работать на своего папочку.

Слова вылетели из ее рта прежде, чем она смогла их остановить. Она почувствовала, как все его тело напряглось. Спустя пару шагов он отпустил ее руку, что знаменовало начало одного из его дурных настроений. Затем ей следовало приносить извинения. То, что он убрал руку, было ясным сигналом, который Хелен выбрала проигнорировать. Он ничего больше не сказал, потом они вернулись в ее квартиру.

Они съели ужин, который она приготовила, затем посмотрели видео, которое он выбрал в ее местном «Блокбастер». Она перестала его смотреть во время второй погони и вместо этого почитала книгу. Книга повествовала об организованной преступности на северо-востоке в шестидесятые и семидесятые года. В ней было полно пользующихся дурной репутаций персонажей, большинство из которых давно были мертвы. Она содержала рассказы об избиениях, протекционном рэкете и войнах за контроль над игровыми автоматами в барах и клубах. Там были продажные копы, коррумпированные политики, нераскрытые убийства и связи с лондонскими гангстерами, такими как близнецы Крей. Хелен чувствовала, как будто погружается в историю криминального мира, тему которого теперь освещала. Даже при фоновом шуме от идиотского боевика, она не могла перестать читать.

― Какое жизнерадостное чтиво, ― в какой-то момент сказал ей Питер, между криками.

Позже, они пошли в постель.

― Ты не возражаешь, если мы не будем? ― спросила она, а он вздохнул, как будто это была самая несправедливая вещь, которую он слышал.

― Нет, ― просто ответил он, что, конечно же, значило «да», и она задумалась, собирается ли он сейчас напомнить ей о стоимости билета на поезд.