― Хорошо.

― Вы добрый человек!

Том протянул руку.

― Я поспрашиваю по округе и посмотрю, что смогу обнаружить, но это может быть не так много.

― Я готов рискнуть, ― заверил его Джарвис. ― Итак, когда вы приступите?

― Сейчас.

Солнце внезапно показалось из-за темных туч, которые снова угрожали пролиться дождем, но в последний момент решили передумать. Участок купался в ярком солнечном свете, и Том заметил, насколько большим тот был. Фрэнк Джарвис, очевидно, проводил здесь много времени с тех пор, как ушел из большой политики.

― Много работы на участке.

― Всегда, ― согласился Джарвис. ― Владею одним уже долгие годы. С тех пор почти сам выращиваю все овощи, ― с гордостью заявил он.

― У моего отца тоже был огород.

Том изучил глазами надел Джарвиса.

― Не слишком ли высокое расположение?

― Овощи, кажется, не возражают, и мой участок прикрыт вершиной склона. Вам стоило сказать, что вы придете, ― сказал он Тому. ― Я бы встретил вас в доме и спас бы от необходимости плестись сюда.

― Никаких проблем. Я ходил к вам домой: ваша жена сказала, что вы будете здесь.

― Так и сказала? ― его слова прозвучали с сомнением.

― Да, ― ответил Том, ― я также встретил вашу тещу.

― Ну, ― произнес политик, ― теперь вы знаете, почему у меня есть огород.

Он немного скривил лицо.

― Никто не докучает мне здесь, включая ее. Если вы добились от Одри хоть чего-то связного, то вы преуспели больше меня.

― Я говорил с ней недолго, но она произнесла одну вещь, которая меня озадачила.

― И что же?

― Кое-что о вашей дочери, ― уведомил его Том. ― Она сказала, что Сандра немного «того».

Джарвис фыркнул.

― Она умеет говорить, ― затем он снова стал серьезным. ― Вы могли подумать, что ее собственная бабушка могла бы быть добрее при данных обстоятельствах, но она всегда была злобной старой перечницей.

― Как вы думаете, почему она так сказала?

― Без понятия. Ментальное здоровье моей дочери в полном порядке. У нее не было депрессии, безумия или суицидальных мыслей. Вы далеко не уйдете, следуя этой зацепке. Подозреваю, что вы заметили, что, если кто и немного «того», так это Одри. Она лишилась разума давным-давно.

― Так в этом нет никакого смысла?

― Боже, нет. Сандра была так же психически здорова, как и все. Ее поведение изменилось перед ее исчезновением, но она не переживала болезненного разрыва и тому подобное.

― Но это изменение в поведении было довольно заметным, чтобы вызвать у вас опасения?

Джарвис кивнул.

― Я читал об этом, даже спрашивал у врача, своего друга. Я не сказал ему, что спрашиваю о Сандре. Я сделал вид, что у меня есть друг, который беспокоится о своем сыне. Я рассказал ему о поведении, свидетелем которому я стал, и он пришел к простому выводу.

― Какому?

Джарвис, казалось, поник.

― Наркотики. Знаете, у меня было очень старомодное представление о наркоманах. Я думал, что, если у родителей есть время, чтобы разъяснить вред от употребления наркотиков, что, если они всерьез проведут со своими детьми воспитательную работу, если поймают их с косяком, тогда они никогда не станут наркоманами. Так я и считал.

― А что вы считаете теперь?

― Что я был глупцом, ― признал он, ― что это может случиться с кем угодно: вашими детьми, моими детьми, детьми других людей. Если они попробуют наркотики, они отдадут за них все, потому что ничего больше не имеет для них значения кроме новой дозы. Я видел это в центрах реабилитации и в пунктах обмена игл. Нам приходится обеспечивать их ими, иначе игровые площадки будут полны использованных шприцев. Это чертова трагедия.

― Вы думаете, это случилось с Сандрой?

― Молю Бога, чтобы это было не так, но как мне кажется, да, ― и на мгновение он замолчал, а затем добавил, ― хоть я и представлял вещи и похуже.

― Однако она уехала не так давно, из дома, имею я в виду. Сколько, полтора семестра назад?

― Подсесть на наркотики можно быстро, ― грустно сказал он.

― Как вы думаете, она добралась до тяжелых наркотиков на первом курсе университета, в особенности, такого претенциозного, как Дарем?

― Простите меня, Том, но это одна из тех вещей, которые я прошу вас выяснить, хоть, если вы не возражаете, что я так говорю, вы немного наивны. В каждом крупном городе, городке и деревне в этой стране есть наркодилеры: они ошиваются около игровых площадок, пабов и университетских кампусов. Им приходится: дилеры паразиты, и единственный способ им заработать на жизнь ― найти новых потребителей. Наркоторговля ― самая растущая отрасль. Я читал отчеты, я видел статистику. Они называют это войной с наркотиками, и скажу я вам, мы эту войну проигрываем.

― У нее был парень? Кто-то, кто мог подсадить ее на наркотики?

― Она никогда нам о таком не рассказывала, но кто-то должен был ее подсадить. Я не думаю, что она сама пошла искать дилера. Кто-то задурил ей голову.

― Эта зацепка, должно быть, ведет в тупик, но я проверю ее.

Джарвис достал пачку сигарет и предложил одну Тому, который покачал головой.

― Очень разумно.

― Я видел мужчину, когда шел сюда, ― сказал Том, ― его зовут Гарри.

― Старый зануда?

― Он сказал полиции, что вы ссорились с вашей дочерью за несколько дней до ее исчезновения.

― Я тоже им это сказал, ― ответил Джарвис.

― Она пришла сюда, чтобы выяснять отношения или это возникло само собой?

― Зачем бы ей идти весь путь сюда, чтобы затеять ссору? ― спросил Джарвис.

― Я не знаю, ― признался Том. ― Она, очевидно, почувствовала потребность увидеться с вами. Она могла просто подождать, пока вы придете домой, но вместо этого она пришла сюда, так что это было либо важно, или же она хотела поговорить с вами наедине, подальше от своей матери и бабушки.

Джарвис кивнул и мрачно улыбнулся.

― Вы проницательный мужчина. Она хотела поговорить со мной наедине. Началось все не ссоры, но я вынужден признать, что, к сожалению, она вскоре возникла.

― Из-за чего?

― Будущего, ― ответил Джарвис, ― ее будущего, если быть точным. Она хотела бросить колледж.

― Почему?

― Он ей не нравился. Это было не тем, чего она ожидала. Она не видела в этом смысла, и не завела много друзей.

Он замолк.

― Я думаю, Сандра думала, что я ее выслушаю, соглашусь с ее причинами и дам ей свое отцовское благословение.

― Но вы не дали?

― Я сказал ей не быть такой чертовски глупой. Мы с дочерью сделаны из одного теста. Мы можем быть волевыми, даже упрямыми, так что мы сцепились. Она родилась на несколько недель недоношенной, знаете ли, так что ей пришлось бороться за жизнь с самого первого дня. Я всегда поощрял в ней то, чтобы она подвергала сомнению все, но она все же молодая девушка и может быть наивной. Я был таким же, когда был в ее возрасте, ― признался он. ― Я был тем еще идеалистом, который думал, что может изменить мир. Она думала, что может бросить колледж и путешествовать, а затем каким-то магическим образом построить карьеру, несмотря на большую чертову дырку в своем резюме и никакого надлежащего образования. Я сказал ей, что она идиотка, если так думает, после всей той тяжелой работы, которую она проделала, чтобы попасть туда. Послушайте, если бы я мог вернуться назад во времени, я бы поступил иначе. Я был слишком резок с ней, и она расстроилась, ― он опустил взгляд. ― Затем она сказала некоторые вещи, которые я не смог вынести.

― Какие вещи?

― Она нагрубила мне, ― казалось, Джарвис смутился от воспоминания, ― сказала, что я ничего не знаю о настоящем мире. Она начала кричать на меня, так что я стал кричать в ответ. Я не горжусь своим поведением или ее, но я беспокоился, что она загубит свою жизнь.

― Что послужило концом спору?

― Она положила конец, ― сказал он. ― Просто умчалась прочь.

― И вы ее отпустили?

― Я подумал, что это к лучшему, ― сказал Джарвис. ― Дать ей остыть и попытаться втолковать в нее немного здравого смысла позже.

Том почувствовал, что тот испытывает боль от обвинения, будто ему было достаточно наплевать, что он не пошел за своей дочерью. Может быть, Фрэнк Джарвис до сих пор задается вопросом, была бы Сандра все еще здесь, если бы он ее не отпустил. Он сгорбился.

― Я никогда бы не подумал, что вижу ее в последний раз, ― сказал он, очевидно, борясь со слезами.

― Не в последний раз, ― приободрил его Том, так как был смущен слезами мужчины и тем фактом, что их спровоцировал. Том всегда ненавидел вселять в людей ложную надежду, но ничего не мог с собой сейчас поделать. ― Мы найдем ее.

Глава 20

Он начал спор, но только теперь понял, что Карен была права. Он был козлом. Когда Брэдшоу увидел свою девушку той ночью после длинного, утомительного дня, он все еще чувствовал в себе праведное возмущение, поэтому поприветствовал свою девушку словами:

― Почему все думают, что мы съехались?

― А?

― Что ты им сказала, что они так подумали? Даже Кейн сказал мне это.

― Я ничего не говорила, ― сказала Карен, ― и я, определенно, не говорила о нас с твоим старшим инспектором.

Он планировал разговор относительно мягким, в ходе которого он скажет своей девушке, что он не одобряет, что люди обсуждают их за его спиной. К несчастью, он не предвидел вывода, к которому, естественно, пришла Карен.

― О, так значит, ты меня стыдишься?

― Что? Нет, конечно же, нет!

― Я достаточно хороша, чтобы меня не стыдиться, достаточно хороша, чтобы со мной трахаться, но не достаточно хороша, чтобы все думали, что мы в настоящих отношениях.

― Не глупи. Мы в настоящих отношениях.

― Да, конечно же, ведь мы... просто так долго вместе, что я не остаюсь слишком много ночей на неделе и забираю свою зубную щетку, когда ухожу?

В то время как он обычно ощущал, что он немного умнее своей девушки, Брэдшоу должен был признать, что он абсолютно не может сравниться с ней в споре. Они ссорились целый час, и она, казалось, без усилий переходила их одного эмоционального состояния в другое: от гнева до грусти и отчаяния, затем обратно к ярости, со слезами и каким-то очень отборным сленгом. Карен даже в какой-то момент бросила в него подушками, пока он отчаянно пытался утихомирить ее. В конце концов, она решила уйти, и Брэдшоу запоздало понял, что вся эта проблема целиком его заслуга, так что он быстро пошел на попятную и извинился ― очень много извинялся.