Беллу сказали, что он получит минимум двадцать четыре года. Его жена Энни Белл, которая заявляла о его невиновности и поддерживала его все это время, в открытую зарыдала, когда Белла увели из зала суда.

24 ОКТЯБРЯ, 1993

МОИ ДЕРЗКИЕ ВЫХОДКИ НА ЛОДКЕ ЛЮБВИ С БЕДНОЙ РЕБЕККОЙ

Лучшая подруга жертвы убийства, Ребекки Холт, сегодня приподнимет завесу об их совместных годах, непристойно проведенных на борту круизного лайнера, прозванного «лодкой любви». Николь Эндрюс раскрыла все о своей жизни в море в течение двух свободных от предрассудков, наполненных весельем, лет, когда она профессионально пела для богатых пассажиров, включая будущего мужа Ребекки.

В эксклюзивном интервью, Озорная Николь призналась, что девушки, лет около двадцати пяти, часто выпивают слишком много после их двойных ночных выступлений, а затем спят с членами экипажа или состоятельными пассажирами.

«Каждую неделю прибывали новые пассажиры, так что всегда была куча возможностей», ― призналась Николь.

«Мы просто хотели хорошо провести время. Пассажиры были при деньгах, так что мы заставляли их купить нам напитки после шоу», ― Николь призналась, что одно вело к другому. ― «Мы регулярно просыпались рядом с незнакомцем, но я ни о чем не жалею».

Озорная Николь раскрыла следующие подробности:

1) Секс с пассажирами считался привычным делом на круизном корабле, прозванном ее молодой и безбашенной командой «лодкой любви»;

2) Отвязная Ребекка регулярно загорала топлес на верхней палубе на полном обозрении пассажиров и команды, потому что она «ненавидела следы от купальника».

3) Когда Ребекка встретила бизнесмена миллионера Фрэдди Холта, она сказала Николь: «Он ― мой билет отсюда!»

«Только лишь горсточка гостей присутствовала на свадьбе Ребекки, включая несколько ее друзей с корабля», ― объясняла Николь.

Она сказала, что они были потрясены контрастом между невестой и женихом, безжалостно прозвав их «Красавицей и Чудовищем».

«Фрэдди старый, толстый и лысый», ― объясняла она, ― «а Ребекка такая красавица. Мы все сказали, что это лишь вопрос времени, прежде чем она начнет заглядываться на других мужчин».

Две женщины редко виделись друг с другом после свадьбы, потому что они к тому времени «вращались в разных мирах», но Николь всегда будет помнить ее лучшую подругу.

Николь покинула круизный корабль в прошлом году из-за зарплаты. В настоящее время, будучи безработной, она не сожалеет о своей дикой юности, но «рада теперь оказаться вне этого мира». На ее глаза наворачиваются слезы, когда она рассказывает о своей бывшей подруге.

«Я завидовала ее деньгам и новой дизайнерской одежде. Какое-то время я хотела оказаться на ее месте, но тогда убитой могла бы оказаться я. Это лишь доказывает, что следует быть осторожным со своими желаниями».

Глава 6

― Ладно, что у тебя есть для меня? ― спросил ее редактор.

Хелен положила большую черно-белую фотографию перед ним на стол.

Мгновение Грэхем Ситем смотрел на нее.

― Ого! Откуда ты ее взяла? ― спросил он, смотря на нее с эмоцией, напоминавшей удивление. ― И как ты ее добыла?

Хелен не раскрыла, что ее источником была анонимная записка, но она призналась, что позаимствовала маленькую камеру и, ей удалось сделать горстку снимков в ресторане, прежде чем ее заметили.

― А это тот, о ком я думаю?

― Слева направо, ― начала перечислять она, ― Алан Кэмфилд, глава «Кэмфилд Офшор», советник Джо Линч и Джимми Маккри.

― Который не нуждается в представлении, ― сказал он о последнем. ― И зачем бы эти трое замечательных парней стали просто вместе сидеть за неспешным ланчем?

― Должно быть, дело в строительстве в Риверсайде.

Ее редактор знал о самой крупной сделке по недвижимости в регионе, включающей в себя акры лучшей, принадлежащей совету, а ранее судостроительной компании, земли на берегах Тайна, которая в настоящее время доступна для приобретения посредством тендера.

― У советника нет дел, кроме как обедать с одним из покупателей, и это даже не считая необъяснимого присутствия Джимми Маккри. Мужчина ― гангстер и при том известный. Как, черт побери, они думают, это сойдет им с рук? ― задумался он.

― Они не ожидали, что там будет журналист, ― напомнила она ему. ― Не все в ресторане заметили Маккри. Готова поспорить, что едва ли кто-то там узнал Кэмфилда или Линча. Мы живем, как в пузыре.

Хелен имела в виду, что узнаваемость политиков была ошеломительно низкой. Большинство людей даже не могли назвать имени своего местного депутата.

― Джимми, должно быть, предлагал услуги своей охранной фирмы, ― сказал Грэхем. ― Ему приходится теперь исправляться за былые деньки, но «синие воротнички» не поверят в это.

― Так как мы собираемся обнародовать эту историю?

― Осторожно, ― сказал он ей. ― Не важно, насколько плоха его репутация, Джимми Маккри никогда не был осужден ни за какое уголовное преступление. Его арестовывали по бесчисленным поводам, даже выдвигали обвинения пару раз, однажды даже за убийство, но каждый раз оправдывали. Все знают, что он контролирует большую часть преступлений в этом городе, и мы не можем рисковать тем, чтобы нам предъявили иск, ― он улыбнулся ей. ― Я хочу иметь возможность ходить по округе, не опасаясь за свою жизнь.

― Позвонить ли мне главе совета?

― Чтобы спросить во что, черт возьми, он играет? Если не возражаешь, оставь это мне, Хелен. У советника Линча есть право дать ответ, ― он бросил взгляд на свои часы, ― но только не сейчас. Если мы дадим ему слишком много времени, он станет совершать лихорадочные звонки владельцам этой газеты, а я получу головомойку. Прямо сейчас он, вероятно, не знает, на кого ты работаешь. От твоей статьи ничего не останется, если наши владельцы попадут под слишком сильное давление заинтересованных лиц в нашем городе, а я не позволю этому случиться.

Грэхем задумчиво выдохнул.

― Но как мы это опубликуем? ― спросила его Хелен.

Ее редактор взял фотографию и посмотрел на нее поближе.

― Знаешь что? Я твердый сторонник этой старой поговорки.

― Какой поговорки?

― Что фотография стоит тысячи слов.

***

― Ради всего святого, ― прошипел Майкл Квин, ― ты научишься пользоваться входной дверью?

Прежде чем Брэдшоу смог ответить, коренастый мужчина повел его в магазин, затем закрыл и запер за ними дверь, и повернул знак «открыто» на «закрыто».

― У тебя не было покупателей, Майкл. Я проверял.

― Ты называешь это проверкой, ― сказал Майкл, ― а я называю это появлением на пороге, где все тебя могут увидеть.

― Просто скажи им, что я хочу сделать татуировку.

― Ты не выглядишь, как тот, кто их делает.

― Сейчас их делают все, кто не лень: совершенно респектабельные девушки делают маленькие татуировки на лодыжках или на пояснице. Я предпочитаю старые добрые времена, когда мы называли татуировки штрихкодами преступников.

― Времена меняются, констебль.

― Сержант, вообще-то.

― Выбился в люди? Кого ты схватил, чтобы получить повышение?

Одного из моих коллег, подумал Брэдшоу, но он не сказал об этом Майклу, как и о том, что мужчина не дожил до тюремного заключения.

― Все в порядке, ― заверил его Брэдшоу, ― это не то дело, с которым ты мне помогал.

― Пожалуйста, скажи это еще громче.

Квин вздрогнул, хоть даже в магазине больше никого не было.

― Ты поступил правильно, Майкл. Ты мог бы продолжать перекрашивать татуировки преступников и препятствовать правосудию, но вместо этого ты доносил о них, сохраняя свою свободу и право продолжать зарабатывать на жизнь.

― Те, кто мотает срок, имеют друзей на свободе. Одно твое неосторожное слово, и я стану историей.

― Это правда? ― безразлично спросил Брэдшоу.

― Да.

― Тогда тебе лучше держаться подальше от темных аллей, ― посоветовал Брэдшоу, ― и не терять моего расположения.

― Я больше ничего не знаю. Клянусь. Я больше не делал кавер-апов (прим.: кардинальное исправление или полное перекрытие старой татуировки путем нанесения на нее новой), с тех пор как ты шантажировал меня.

― Шантаж ― очень сильное слово, Майкл. Я просто дал тебе шанс поступить правильно, и не вижу, чтобы у тебя были покупатели, по крайней мере, сегодня. Я пришел за твоей профессиональной экспертизой.

Затем Брэдшоу достал фотографию выжженной девушки, и положил ее лицевой стороной вверх на татуировочное кресло.

― Боже... ― произнес Квин, ― какого хуя случилось с... этим?

― Это ― она, Майкл, и ответ на твой вопрос ― концентрированная серная кислота.

― О, мой Бог.

― У нас возникла проблема с идентификацией несчастной жертвы, так что тут ты и пригодишься.

Брэдшоу показал на фотографию.

― Посмотри внимательнее на это, ― приказал он мужчине,― и скажи мне, что думаешь.

Неохотно Квин наклонился ниже и прищурился, разглядывая область на фотографии, на которую показал Брэдшоу.

― Может быть, ― сказал он через мгновение.

― Я знаю, что может быть, но так ли?

― Большая часть уничтожена. Это просто крошечное пятно, на самом-то деле.

Он развернулся кругом к настольной лампе с увеличительным стеклом. Брэдшоу наблюдал за тем, как Квин включил лампу, посмотрел через стекло и принялся изучать голубую отметину на шее обожженной девушки.

― Оно образует угол.

― Думаю, что это татуировка, ― наконец, сказал он, ― но это может быть практически что угодно.

Это было не тем ответом, на который надеялся Брэдшоу.

― Как ты думаешь, что это?

Квин посмотрел снова.

― Ну, это может быть число, буква или фигура животного, вероятно, угол какой-то эмблемы.

― Гребаный ад, Майкл, я бы и сам мог это сказать.

― Ну, мне нужно еще время, чтобы изучить его как следует и сравнить.

― Сколько тебе нужно? ― спросил он.

― Хотел бы я знать, ― беспомощно пожал плечами Квин, ― много, вероятно, достаточно много.

Брэдшоу скрестил руки.

― Я не спешу.

― Послушай, я говорю это со всем уважением, но не мог бы ты, хотя бы, съеб*ться на какое-то время и вернуться позже?