Что же могло быть целью лица X?

Целью лица X было убийство, и только оно (скажем, сведение счетов), поиски же тайника были предприняты либо лицом У, либо самим X — по логике ситуации. Однако, по словам Галины Карнауховой, наволочка подушки была зажата зубами Гиндиной, и, следовательно, убийца даже не приподнимал подушку, чтобы убедиться, что его жертва мертва. Что-то заставило его поспешно покинуть место преступления. Страх перед содеянным? Но страх не помешал ему хладнокровно взломать замок комнаты Гиндиной, хотя у него не могло быть уверенности, что Людмила Ивановна спит. Что же тогда? Шум в квартире? Внезапное появление лица У?

Целью X было ограбление, убийство же не входило в планы преступника и было совершено им, когда Гиндина проснулась. Между тем положение тела Гиндиной, отсутствие следов сопротивления и некоторые другие признаки указывают на то, что Людмила Ивановна не успела проснуться. Возможно, она просто шевельнулась во сне, и это испугало преступника и заставило его пойти на отчаянный шаг. В таком случае X знал о содержимом тайника (или догадывался о нем).

Оставим пока этот вопрос открытым. Если учесть, что замок общей двери не был взломан, то очевидны три варианта:

Убийца — один из жильцов квартиры № 24.

Один из жильцов квартиры № 24 является сообщником убийцы.

Убийца самостоятельно воспользовался ключом от входной двери квартиры.

Но даже в этом последнем случае убийца не мог быть случайным человеком, подобравшим, скажем, на лестничной площадке оброненные ключи: не стал бы он забираться в самую глубь коммунальной квартиры. Дверь гр. Тихонова находится прямо напротив общей входной двери, и, идя в темноте, преступник неминуемо наткнулся бы на нее. Разумно предположить, что преступник знал, где находится дверь комнаты Гиндиной, и шел именно к ней.

Однако, имея ключ от входной двери (либо сообщника среди жильцов), преступник мог выбрать и более подходящее время. В последние дни из-за недомогания Людмила Ивановна не покидала квартиры, но преступник мог дождаться, когда его жертва останется в квартире одна. И все же вариант «непредвиденного убийства» этим не опровергается: перед сном Гиндина приняла (и, по словам дочери, принимала регулярно) определенную дозу барбамила, на что преступник, если он был осведомлен о привычках Людмилы Ивановны, мог рассчитывать.

Круг лиц, на которые может падать подозрение, довольно ограничен. Это:

1. Жильцы квартиры № 24 —

Тихонов Илья Кузьмич,

Полуянова Полина Дмитриевна,

Полуянов Георгий Тимофеевич,

Пахомов Николай Валентинович,

Пахомова Лидия Михайловна.

2. Дочь Гиндиной Карнаухова Галина Николаевна и ее муж Карнаухов Андрей Ильич.

3. Гиндин Николай Семенович, муж покойной, проживавший в квартире № 24 до 1947 года.

Линия Гиндина Николая Семеновича, 1916 года рождения, с самого начала следствия привела нас в тупик. С 1947 года, когда Гиндин Н. С. внезапно исчез, в списках живых и умерших на территории Союза он не значился, с просьбой о розыске его в соответствующие органы никто не обращался. Тщательный просмотр бумаг, оставшихся после Людмилы Ивановны, не дал никаких следов переписки Л. И. Гиндиной с мужем. На развод никто из супругов Гиндиных не подавал. Нам удалось обнаружить лишь два любительских снимка Гиндина Н. С. — почти тридцатилетней давности. В свое время Гиндин Н. С. сумел уклониться от призыва на военную службу, но после войны что-то его спугнуло, и в 1947 году он исчез, бросив на произвол судьбы молодую жену с трехмесячным ребенком па руках.

Лида Пахомова. Сама я не работаю. Ребенок у нас болезненный, вот и пришлось уволиться. 26 и 27 мая находилась весь день дома, выходила только с Васенькой погулять и в магазин. Да, еще 27-го в детскую поликлинику. Значит, так. 26 мая мы с Васенькой выходили на улицу раза три. Я его дома одного не оставляю: плачет очень, скучает. Первый раз часов в десять, потом после часу дня, и еще с трех до пяти. После пяти весь вечер 26-го из дома не выходила. Спать легла часов в одиннадцать вечера. В двенадцать выходила на кухню — чайник налить, и еще в три часа ночи — сама не знаю, зачем. И как я на НЕГО не наткнулась, господи. Теперь и по коридору ходить боюсь. Особенно в темноте. А эти все гасят свет за собой, все экономят. Вот и доэкономились. Небось горел бы в коридоре свет — побоялся бы забраться. Вообще-то, ночь была беспокойная. До часу ночи, помню, по коридору взад-назад ходили. Кто? Да я не знаю и говорить не хочу: на кого ни скажешь, все нехорошо. А людей у нас в квартире достаточно. Да, в двенадцать ночи Герка курил у телефона. Полины Дмитриевны сын, она его курить в коридор выставляет. С часу до трех? Ничего такого не слышала, да мне и не до того было: Васенька у меня, с животиком ему плохо было. Раз пятнадцать к нему вставала, все плакал во сне, да так горько, горько. Как чувствовал, маленький. Людмилу Ивановну 26-го я видела раза два, вообще-то она из своей комнаты редко выходит. А последнее время и вовсе сидела взаперти: Галка ей за продуктами бегала. Когда я видела Людмилу Ивановну? Часов в двенадцать дня и часов в восемь вечера. А 27-го мне даже в голову не пришло подумать: что это она весь день не появляется? Так до шести часов вечера и лежала, бедная, пока Галка не прибежала. Ох, как она кричала, как плакала! Еще бы: какая-никакая, а мать.

Николай Пахомов. Ну, с меня для вас плохой урожай. На работу ухожу в семь утра, возвращаюсь в шесть вечера, а то и позже: через весь город переться. За день так умотаешься — спишь, хоть из пушки пали. Вот и 26-го: лег в одиннадцать, проснулся в шесть, и хоть бы с боку на бок повернулся. Лидка в бок мне тычет кулаком, чтоб я к Васе хоть раз встал, а мне трын-трава. 27-го та же история: проснулся, значит, в шесть, ушел в семь, вернулся в шесть вечера, как раз в дверях Галину встретил, и нате вам — такой подарочек. Ну, зато теперь я в коридоре каждую ночь буду дежурить. Так ведь нас всех передушить могут. Замок-то у нас на общей двери гнилой, десять лет стоит. Сколько раз я им говорил: давайте соберем по рублю, купим новый, я сам его врежу — и дело с концом. Это же не замок, а слезы. Я его гвоздем открывал, расческой, когда ключа под рукой не было. Так нет, начинают спорить, с комнаты долю или с человека. Ну ладно, думаю, ждите. И вот дождались. Нашелся хитрый человек, вскрыл замок и вошел как к себе домой. Коммуналка же, каждый думает, что другой по коридору идет. Каблуками стучи, песни пой — никто и не выглянет. Жена про попрыгунчиков вам станет заливать, так вы ее не слушайте: через дверь он вошел, как к себе домой. Людмила Ивановна? Да что-то и не помню, когда она мне на глаза последний раз попадалась. 26-го я ее не видел, это точно. А может, она сама удавилась?

Уточнение. Когда мы попросили Николая продемонстрировать свое умение открывать замок общей двери расческой, он сильно сконфузился и признался, что преувеличил. Более того: ни гвоздем, ни иным предметом, кроме ключа, Николай Пахомов открыть этот замок не сумел, хотя и очень старался. Наши же специалисты заверили, что бесхитростный этот замок далеко не так прост, как кажется. Сохранить его при взломе неповрежденным было бы невозможно, настолько изношен его механизм.

Полина Дмитриевна. Днем 26-го у себя в школе была, вечером дома. Людмилу Ивановну видела вечером, часов в восемь, на кухне, вид у нее был озабоченный, да мы с ней ведь не разговариваем. Точнее, не разговаривали. Часов до одиннадцати вечера я телевизор смотрела. Герочка вернулся в десять очень усталый, даже кушать не стал. Лег спать и заснул как убитый. Мне-то что-то не спалось, сердце побаливало. И вы знаете, что самое страшное? Именно в ЭТО время я как раз и не спала. Что значит «в какое время»? В то самое время, о котором вы спрашиваете. Вы ведь спросили меня, не слышала ли я чего-нибудь с двенадцати до четырех. Так вот что я вам скажу: в час тридцать или около этого в стенку стукнуло. Как раз со стороны ЕЕ комнаты. Глухо так стукнуло, где-то низко над полом. Я еще подумала: клопов ловит, бедная. Шаги я, по-моему, слышала какие-то, но не в это время, раньше немного. Это надо подумать, припомнить хорошенько. Я убеждена, что здесь большая банда орудовала. Только этажом ошиблись. Как раз над нами очень состоятельные люди живут. Целую квартиру занимают, такую же, как наша.