Лицо судьи выражало жестокость. Его лысый череп покрывали жилы, и это выглядело так, будто мозг проступает наружу. Когда Икану возлагал свое грязное тело на тело сестры Нефрики, в дверях, перед домом, сидел его дикий пес, охранявший хозяина. Однажды, когда пес увидел Нефрики, выглядывавшего из чердачного проема, он прорычал "Берегись!" голосом таким же низким и ужасающим, как голос его хозяина. Пес питался мясом, хозяин придерживался диеты из вина и мелких насекомых.

Временами Нефрики позволял своим мыслям возвратиться в прошлое. Тогда он вспоминал Эталиту, любовь своей ранней молодости. Эталита стояла выше его в общественной иерархии. Им нельзя было любить друг друга. Если бы кто узнал о их чувствах, обоих - Нефрики и Эталиту - ожидала бы смерть. Быть может, именно угрожающая опасность и привела к тому, что их страсть была такой сильной. Тогда Нефрики способен был еще любить. Чувство целиком захватило его душу. Он жаждал только одного - овладеть Эталитой и отдать ей себя в полное владение, душу и тело.

Встречаться они могли лишь, когда тьма царила над миром. Однажды ночью, когда тучи не закрывали звезд, они встретились на берегу моря и шли босиком, держась за руки. Они тихо и серьезно беседовали о вещах, о которых обычно говорят любовники - эти разговоры были исполнены чувства, но после, при свете солнца, Нефрики не мог вспомнить ни единого слова, как ни старался.

Эталиту переполняли счастье и красота этой минуты. Она подвернула длинную юбку и вошла в воду, которую серебрил блеск Млечного Пути. Она позвала за собой Нефрики.

Ни о чем другом он не мечтал. Но не успел. Перед Эталитой внезапно выросла темная фигура и втянула ее под воду. С криком он бросился ей на помощь.

Когда она всплыла, море покраснело от крови. Обе ее ноги были отрезаны почти на высоту колена. Отрезаны ровно и чисто, ибо не акула бросилась на нее, а боевая машина, ушедшая далеко в сторону от своего курса, - проклятый продукт разрушенного мира.

Эталита умерла раньше, чем Нефрики донес ее до дома. Его сестра залепила раны на культях ног и приступила к погребальному обряду, касаясь ловкими руками, внимательными пальцами каждого участка мертвого тела. Потом, поскольку Эталита нарушила закон своего общества, то, что от нее осталось, было выброшено на свалку. Тогда в Нефрики произошла какая-то перемена.

Эти воспоминания вернулись к нему, когда он, сидя в своей сторожевой башне, разглядывал лежащее внизу тело сестры. Но тут же сгинули при звуке камня, упавшего где-то в горах, так далеко, что только ухо Нефрики способно было этот звук уловить.

Нефрики тотчас был снова готов стать на страже своего общества. Он соскользнул вниз, взял лук и колчан, полный стрел, стоявшие у дверей, а после двинулся в сторону густых кустарников, в которых мог укрыться. Карабкаясь по скалам, он быстро очутился на хребте полуострова. Впереди что-то двигалось. Между распяленными, как зонты, соснами он увидел группу мужчин. Высоко над их головами кружили выдрессированные Икану зловещие птицы и искусственными голосами верещали врагам: "Убирайтесь! Убирайтесь!"

В Городе были и другие стражники, которых Нефрики мог бы вызвать. Для этого у него была специальная пищалка с очень пронзительным звуком. Но Нефрики был настолько уверен в себе, что мысль эта даже не возникла в его голове. Он возбужденно ждал мгновения, когда сможет убивать.

В последние годы в горных хребтах Греции снова появились львы и волки. Нефрики двигался так же бесшумно, как они. Продвигаясь вперед, он видел, что к нему приближается группа из пяти мужчин. Первым шел разведчик, крадущийся с большой осторожностью, - за его перемещением труднее было следить, чем за перемещением идущих за ним четверых. Один из четверки был, несомненно, предводителем. Он ехал на чем-то вроде машины с ногами, которая тихо скрипела на ходу. Остальные трое тянулись за ним с ожесточенностью и терпеливостью подчиненных. Разумно было сначала убить предводителя.

Это был гордый мужчина. Взгляд дерзкий, выдающийся подбородок чисто выбрит. Он уже заметил Совершенное Место, эту сверкающую у моря игрушку. Голову предводителя закрывал шлем с маской, предназначенный, скорее всего, для защиты от вредных излучений. На плече у него был карабин.

Кружившие над соснами зловещие птицы продолжали кричать свое: "Убирайтесь! Убирайтесь!"

Нефрики сильной рукой уперся в скалу, напряг мышцы и ждал без единого движения, пока разведчик не пройдет мимо него на расстоянии пары ярдов. После этого он положил стрелу на лук. Немного приподнялся и изо всех сил натянул тетиву.

Небольшой отряд на минуту скрылся за кактусами. Когда он снова появился в поле зрения, Нефрики выпустил стрелу. Она мчалась к цели, свистом воспевая собственную скорость и силу. Она пробила тонкий металл, защищавший грудь предводителя, и затихла между двумя ребрами.

Мужчина умирал, не испуская ни звука. Видимо, он был человеком, не знающим колебаний. Подстреленный, он без раздумья свалился со своего экипажа. Его голова ударилась о землю и изо рта хлынула кровь, струйками затекая под шлем.

Нефрики выпустил вторую стрелу и помчался вперед, не проверяя, достигла ли она цели. Пробегая между валунами, он забросил лук за плечо и извлек из ножен короткий меч. Он рвался в бой с остальными врагами.

"Убирайтесь!", - кричали птицы. Один из оставшихся в живых солдат был слишком ошеломлен, чтобы стрелять. Другой навел свое самонаводящееся оружие и выстрелил. Сосна над головой Нефрики полыхнула языками пламени. Нефрики рубанул мечом и отсек стрелявшему правую руку. Оставшийся в живых повернулся и бросился наутек. Тяжело дыша, Нефрики поднял солидный овальный камень и метнул вслед убегающему врагу. Нефрики услышал тупой звук камня, ударившего в кость, и тут же свист пронесшейся мимо пули. Это возвращался разведчик.

Разведчик стрелял непрерывно и, тем самым, все время выдавал свое положение. Никакой хитрости, таким образом, не потребовалось, и вскоре окровавленное лезвие короткого меча гладко вошло в плоть точно под ребрами разведчика. Когда тот упал в дорожную пыль и умер, Нефрики обернулся, чтобы покончить с мужчиной, которому ранее отрубил руку. Он улыбался.

Между трупами стояла машина, нагруженная какими-то тюками. Когда Нефрики к ней подошел, она произнесла приятным голосом:

- Господин, я буду тебе служить. Я создана для служения. Не уничтожай меня, как ты уничтожил этих людей. Я могу работать на тебя в течение всех дней твоей жизни.

Нефрики, не отвечая, осторожно приблизился, чтобы ее разглядеть. Машина была покрашена в защитный цвет. Ее четыре ноги, составленные из многих сочленений, торчали выше корпуса. Она могла подыматься и опускаться, уподобляясь животному большему либо меньшему. В ее квадратной голове, рядом с глазами, находилась еще пара отверстий, и из них прямо на Нефрики глядели два пулемета. Машина ждала ответа.

Движение Нефрики заняло доли секунды. Мощным пинком он ударил машину в "подбородок". На миг ему показалось, что он сломал ногу или, по крайней мере, палец, но нет - ступню защитила сандалия. Когда боль утихла, он увидел, что заблокировал голову машины под таким углом, что ее пулеметы были уже бесполезны.

Он занялся ее грузом. Среди прочих тюков он обнаружил завернутую в кожу и фольгу и привязанную ремнями очень красивую и, как он решил мертвую, девушку. Он стоял и разглядывал ее, когда она открыла глаза и посмотрела в его сторону. Улыбка застыла на ее лице, и Нефрики начал скрести свою золотистую бороденку.

Потом он разорвал ремни, которыми была привязана девушка, осторожно снял ее с машины и поставил на землю. Он поддерживал ее в вертикальном положении, обнимая одной рукой за талию. Потом спихнул машину по склону в сторону далекого моря.

Губы девушки шевельнулись.

- Пощади меня, - сказала она.

Неподалеку послышались выстрелы. Это подходили другие стражники, окликая Нефрики по имени. Он не отвечал. Полунеся, полутаща за собой завернутую в кожу девушку, он направлялся в сторону неглубокой пещеры, про которую никто, кроме него, не знал. Вход в нее заслоняли густые кусты. Он ввалился внутрь, увлекая девушку за собой. Они лежали рядом, пока не затихли крики снаружи, а серость неба, пришедшая после захода солнца, не слилась с серостью скал. Все это время он разглядывал серебряное лицо девушки.