Мирные переговоры открыты, Совет Народных Комиссаров будет в этих переговорах отстаивать интересы и принципы международного социализма. Революционный пролетариат Франции не останется в стороне. Против своей буржуазии, через голову официальных парламентских вождей, он поднимет свой голос — за немедленное приостановление бойни на всех фронтах и за честный демократический мир всех народов.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

"Известия" N 248, 10 декабря 1917 г.

(14 декабря)

Т. Троцкий долго не может начать своей речи, благодаря устроенной ему овации. Наконец, собрание успокаивается, и т. Троцкий приступает к своему докладу.

Коснувшись в общих чертах содержания ответа германской и союзных с нею делегаций, он напоминает собранию о том, что в прошлом году германский канцлер Бетман-Гольвег заявил, что основой мирных переговоров должна явиться карта войны. Мы, социалисты-интернационалисты, и тогда были глубоко убеждены, что в руках истории окажется не только одна эта карта, но и много других. Наши надежды оправдались. В настоящее время германская делегация и делегации всех союзных с Германией стран отказываются от мысли воспользоваться картой войны, и таким образом германский и союзный с ним империализм констатирует, что эта карта бита. Это сделалось, конечно, не вследствие какой-либо идеалистической эволюции в умах прусских генералов и германских юнкеров, владеющих властью в настоящее время. К фактору военных успехов и военных неудач, основываясь на которых германский империализм в прошлом году трубил победу, присоединились в настоящее время факторы хозяйственной разрухи, повального голода и возникающего на этой почве социального недовольства и социальной борьбы. И эти карты в исторической игре сыграли именно ту роль, которую мы им предсказывали. Они создали крах националистических ожиданий. Они усилили социалистическое влияние и на пролетариат, который в начале войны не мог еще преодолеть гибельного действия той националистической отравы, которую в его душу влила буржуазия при помощи имеющегося в ее руках аппарата прессы. Банкротство империализма — даже в чисто военном смысле, так как три с половиной года войны показали, что желанная для империалистов решительная победа не будет и не может быть достигнута — привело к тому, что революция в мировом масштабе углубляется с каждым днем и что в России она уже сделалась победоносной. Эти основные карты, карты внешней войны, с одной стороны, и карта внутренней борьбы — с другой, решат ту страшную игру, которую с таким преступным легкомыслием начала империалистическая буржуазия.

И именно германская буржуазия, которая является в своем хищничестве самым трезвым, самым реалистически мыслящим отрядом интернационального капитала, не могла не учесть слишком очевидного изменения соотношения действующих сил истории и сдала первую и самую прочную свою позицию. Она заявила, что готова освободить оккупированную Северную Францию, Бельгию, Румынию, Сербию, Польшу, Литву, Курляндию и что готова предоставить этим народам право на полное и неограниченное самоопределение. Здесь в полной мере принимается то условие, которое было продиктовано Съездом Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Но относительно тех грабежей, которые были совершены десятки лет тому назад и которые, по нашему мнению, остаются грабежами и по сию пору, Германия придерживается иного мнения. Германская, турецкая, австрийская и болгарская буржуазии уже решились возвратить то, что они захватили в течение этой войны, но предлагают нам не требовать от них аннулирования результатов тех грабежей, которые совершены ими в течение прежних периодов мировой истории. И даже наши враги, еще так недавно предсказывавшие нам, что немецкая дипломатия не захочет даже говорить с нами, а так называемая «союзная» объявит нам войну, — даже они видят в немецком предложении громадный и совершенно неожиданный для них успех нашей политики.

Мы по-прежнему стоим на почве наших требований полного самоопределения национальностей и исправления всех совершенных до настоящего времени исторических несправедливостей. Уступает лишь тот, кто запрашивает, кто считается с более или менее выгодной для себя комбинацией обстоятельств. Мы же игнорируем все выгодные и невыгодные условия нашего положения и стоим исключительно на почве наших принципов, и так как принципы не меняются, то не меняются и вытекающие из них требования. И то, что мы не торгуемся, то, что мы отстаиваем до конца правду и только правду, делает из нас сильнейшую из всех сторон, участвующих и имеющих участвовать в предстоящих мирных переговорах. Первый же шаг, когда непобедимая Германия должна была отступить со своих передовых позиций при первом же дипломатическом турнире с нами, подтверждает правильность наших позиций, ибо на нашей стороне правда, а на ее — сила прусского милитаризма. И если бы даже вопрос стоял в плоскости только физической силы, то Германия и тогда не могла бы так уверенно стоять на своих требованиях, как это делаем мы. Она должна была бы учесть то обстоятельство, что она составляет лишь одно звено — правда, самое сильное — в той цепи союза центральных держав, в состав которой входят и Австрия, и Турция, и Болгария; и так как крепость цепи измеряется крепостью не сильнейшего, а слабейшего ее звена, то Германии пришлось бы волей-неволей равняться по своим полузадавленным тяжестью войны союзникам. И теперь она уступает не только нашей правде, но и слабости Австрии, Турции и Болгарии, своей собственной хозяйственной разрухе и угрожающей самому существу буржуазного строя опасности революции. Мы понимали это, когда мы тотчас же после 25 октября, после победы русской революции, покончили с политикой трусости и дряблости, превратившей нашу великую страну в жалкое охвостье империалистического Запада. С того момента, как мы бросили в лицо нашим союзникам заключенный с ними царским правительством разбойничий договор и показали, что для нас существует лишь один, неписанный, но священный договор, договор международной солидарности пролетариата, мы этой тактикой, этой нашей политикой, от которой нас предостерегали наши «друзья», советуя нам обратиться к знатокам международного права, как теперь нам советуют обратиться к знатокам банкового дела, сделали русскую революцию огромной притягательной силой, которая все сильней и сильней гипнотизирует пролетарские массы на западе. Там все еще сильна политическая власть буржуазии и в особенности психологическая власть буржуазной клеветы и лжи, источником которой является находящаяся в безраздельном владычестве буржуазии печать, но там уже знают о том, что русская революция победила и что Германия уже признала эту победу.

Итак, теперь существуют две платформы, на которых возможно ведение мирных переговоров: наша, требующая отказа от награбленного как теперь, так и в прошлом, и германская, выражающая согласие отказаться от того, что награблено лишь в течение последней войны. Наши союзники должны будут стать на ту или иную платформу, или выдвинуть свою самостоятельную. Если они присоединятся к нам, если Англия предоставит право на самоопределение Ирландии, если ставленник французской буржуазии, Клемансо, согласится предоставить право на самоопределение Мадагаскару и Панаме, то мы от всей души будем приветствовать их и пойдем по пути дружной солидарной борьбы как за самоопределение этих народов, так и за самоопределение Эльзас-Лотарингии, германской и австрийской Польши и т. д., и т. д. Наша позиция — принципиальная, и потому она самая высокая и самая благородная. Для них — для всех буржуазных дипломатий — эти переговоры являются скамьей подсудимых и допросом с пристрастием. Мы видим, что германская делегация уже сознала свое положение и пытается замаскировать свои преступления в прошлом демократической фразеологией в настоящем. Но мы беспощадно сорвем с нее маску. Мы продемонстрируем перед всем миром ее политическую убогость, как мы заставим, наконец, американскую, английскую и французскую буржуазию открыть свои действительные цели и намерения. И есть уже симптомы, что наша тактика, тактика пробуждения международной солидарности пролетариата, уже оказывает на него большое влияние.