- Помилуйте! - сказал Дирантович. - Но кто же, по-вашему, согласится...

- Стать женой и матерью академика Пральникова?

- Вот именно!

- Этот вопрос решен. - Смарыга указал на сидевшую в углу сестру. - Нина Федоровна Земцова. Она уже дала согласие.

- Вы?!

Сестра покраснела, смущенно оправила складки халата и кивнула головой.

- Вы замужем?

- Нет... Была замужем.

- Дети есть?

- Нету.

- Вы ясно представляете себе, на что дали согласие?

- Представляю.

Дирантович откинулся на спинку кресла и задумался, скрестив руки на груди. Фетюков достал из кармана брюк перочинный ножик в замшевом футляре. Перепробовав несколько хитроумных лезвий, он наконец нашел нужное и занялся маникюром. Врач закурил, пряча сигарету в кулаке и пуская дым под стол.

Смарыга весь как-то сник. От былого задора не осталось и следа. Сейчас в его глазах, устремленных на Дирантовича, было даже что-то жалкое.

- Так... - Дирантович повернулся к Смарыге. - Вам, очевидно, придется ответить на много вопросов, но первый из них - основной. Представляет ли ваш эксперимент какую-нибудь опасность для здоровья Нины Федоровны?

- Нет, не представляет.

- А вы как думаете? - обратился Дирантович к врачу.

- Видите ли, я только терапевт, но полагаю...

- Благодарю вас! Значит, прошу обеспечить заключение квалифицированного специалиста.

- Оно уже есть, - ответил Смарыга. - Профессор Черемшинов. Он же будет ассистировать при операции и вести дальнейшее наблюдение.

- Допустим. Теперь второй вопрос, иного рода. Насколько я понимаю, полная генетическая идентичность, о которой вы говорили, имеет место и у однояйцевых близнецов?

- Совершенно верно!

- Однако известны случаи, когда такие близнецы, будучи в детстве похожими, как две капли воды, в результате различных условий воспитания приобретают резкие различия в характерах, вкусах, привычках, словом, во всем, что касается их индивидуальности.

- И это правильно.

- Так какая же может существовать уверенность, что дубликат Семена Ильича Пральникова будет действительно идентичен ему всю жизнь? Не можете же вы полностью повторить условия, в которых рос, воспитывался и жил прототип.

- Я ждал этого вопроса, - усмехнулся Смарыга.

- И что же?

- А то, что мы вступаем здесь я область спорных и недоказуемых предположений. Наследственность и среда.

- Ага! - сказал Фетюков. - Спорных и недоказуемых. Я прошу вас, Арсений Николаевич, обратить внимание...

- Да, - подтвердил Смарыга, - спорных и недоказуемых. Возьмем, к примеру, характер. Это нечто такое, что дано нам при рождении. Индивидуальные черты характера проявляются и у грудного ребенка. Этот характер можно подавить, сломать, он может претерпеть известные изменения в результате болезни. Но кто скажет с полной ответственностью, что ему когда-либо удалось воспитать другой характер у человека?

- Вы, вероятно, не читали книг Макаренко, - вмешался Фетюков.-Если бы читали...

- Читал. Но мы с вами, к сожалению, говорим о разных вещах. Можно воспитать в человеке известные моральные понятия, привычки, труднее - вкусы, и совсем уж невозможно чужой волей вдохнуть в него способности, темперамент или талант - все, что принято называть искрой божьей.

- Ну вот, договорились! - сказал Фетюков. - Искра божья!

- Постойте! - недовольно сморщился Дирантович. - Не придирайтесь к словам. Продолжайте, пожалуйста, Никанор Павлович.

- Спасибо! Теперь я готов ответить вам на вопрос о близнецах. Посредственность более всего восприимчива к влиянию среды. Весь облик посредственного человека складывается из его поступков, а на них-то легче всего влиять. Предположим, один из близнецов работает на складе, другой же остался служить в армии. Действительно, по прошествии какого-то времени их характеры могут потерять всякое сходство. И причина здесь кроется не в каких-то чудодейственных свойствах среды, а в изначальной примитивности этих характеров.

- Н-да - почесал затылок Дирантович. - Теорийка! Вот куда вы гнете! Значит, по-вашему, будь у Шекспира однояйцевый близнец, он бы обязательно тоже?..

- При одном условии.

- Каком же?

- При условии, что его способности были бы вовремя выявлены. Кто знает, сколько на нашем пути встречается не нашедших себя Шекспиров? В случае с Пральниковым все обстоит иначе. Мы знаем, что он гениальный ученый. Знаем область, в которой он себя проявил. Следовательно, с первых лет воспитания мы можем направить его дубликат по уже проторенной дороге. Больше того: уберечь его от тех ошибок, которые совершил Семен Пральников в поисках самого себя. Никаких школ, индивидуальное, направленное образование с привлечением лучших специалистов. Правда, это будет стоить денег, однако...

- Однако не надейтесь, что Комитет будет финансировать вашу затею, перебил Фетюков.

- Почему же это?

- Потому что таких статей расходов в перспективном плане исследовательских работ не существует.

- Планы составляются людьми.

- И утверждаются Комитетом.

- Постойте! - вмешался Дирантович. - Этот вопрос может быть решен иначе. Если академик Пральников продолжает существовать, хотя и в э... другой ипостаси, то нет никаких оснований к тому, чтобы не выплачивать ему академический оклад. Не правда ли?

- Конечно! - сказал Смарыга.

- Я думаю, что мне удастся через Комиссию получить на это санкцию президиума. Что же касается прочих дел, квартиры, книг, ну и вообще всякой личной собственности, то Комиссия должна позаботиться, чтобы все это осталось пока в распоряжении Нины Федоровны, в данном случае как опекунши. Согласны?

- Простите, Арсений Николаевич, - опешил Фетюков. - Вы что же, уже считаете вопрос о предложении профессора Смарыги решенным?

- Для себя - да, а вы?

- Я вообще не вправе санкционировать такие решения. Они должны приниматься, так сказать, только на высшем уровне. Это дело даже не нашей с вами Комиссии. Это дело Комитета.

- Вот те раз! - сказал Смарыга. - Для чего же вы тут сидите?

- Я доложу начальству, - вздохнул Фетюков. - Пойду звонить.

Дирантович подошел к окну.

- Ну и погодка! Вот когда-нибудь в такой вечер и я, наверное...