Дрын крутанулся в руках толстяка-монаха, раздробив беспокойного скелета вдребезги. Лучница поднялась с земли, чуть скривившись от боли в левом боку, куда пришелся удар дубины противника. - Поосторожнее, Мари, - проскрипел толстяк. - Вечно тебя заносит... Сама видишь, стрелы против них почти бесполезны. - Святой отец, не впадайте в грех гордыни, превознося достижения небесной мудрости над потребностями земной юдоли, - язвительно проговорила девушка. - Кроме того, уж черепушку-то разнести из лука можно. Это любого обычно... успокаивает. Монах не стал спорить: острый язычок Марион был ему хорошо известен. Один только Робин мог совладать с ней, да и то, если честно, не всегда. - Надо возвращаться, - сказал он. - Все что нужно, узнали. Работы слишком много на двоих. Девушка кивнула. - Да, Тромм, берем обычную компанию. Робин, Малыш Йэн... ну может, еще Хельми да Алан. Остальным лучше бы оставаться на месте, ведь это... поручение запросто может оказаться ловушкой.

* * *

Таверна "Подсолнух" пустовала. Хозяин Огден, в бороде которого за последние недели изрядно добавилось седины, с угрюмой аккуратностью протирал столы. Обычно, конечно, этим занималась Джиллан, но девчонка сейчас все время тратила на захворавшую бабку, и Огден в основном управлялся сам. Да и к чему помощники - Тристрам практически опустел, а путников не было уже месяца два. Легкий скрип заставил трактирщика поднять глаза. Дверной проем заполнял собой светловолосый громила, физиономия которого, хотя и носила следы более чем близкого знакомства с кулаками, палками и иными твердыми предметами, светилась щербатой ухмылкой. - Да у вас здесь что, мертвое царство? - подивился он, привычно пригибаясь, чтобы не снести лбом притолоку, и входя внутрь. - Почти что, - ответил Огден. - Ты в городе недавно, парень? - Ну. Только прибыл, дай, думаю, горло промочу, а тут... Есть хоть чего выпить? - Немного осталось... - Трактирщик откинул крышку погреба и извлек оттуда бочонок, наполненный примерно на четверть. - Прошлогоднее светлое, больше ничего нет. Уж извини. Опорожнив в два глотка здоровенную кружку, здоровяк удовлетворенно крякнул. Пиво промыло глотку и благополучно попало в желудок, после чего мысли посетителя обратились к другим, менее приятным сферам. - Да что тут творится-то, бес ему в печенку? Огден вздохнул. - Сядь, попробую объяснить. Хотя одному святому Реджинальду ведомо, что за чертовщина здесь, вокруг... - Не знаю как Реджинальду, - послышался голос со стороны двери, - а вот мне бы хотелось послушать. - Так заходи, Робин, - не оборачиваясь, бросил громила, - а ты, старина, валяй, рассказывай. Без дальнейших упрашиваний новый гость - парень среднего роста, темноволосый, в куртке из плотного зеленого сукна, с коротким мечом на поясе, - скользнул к столу и сел. Не спрашивая позволения, подвинул к себе кружку, наполнил, отхлебнул, поморщился, но продолжал потягивать пиво, пока Огден вел свой рассказ.

* * *

...Марион была внучкой одного из младших сыновей Магнуса, Готторма, и прозывалась сперва "леди Марион". В смуте, последовавшей за распадом Новой Империи, даже столь дальнее родство могло послужить надежной опорой претенденту на престол любого из Четырех Королевств, в крайнем случае - на герцогский титул. Казалось бы, участь ее была предрешена: выйти замуж, надеть королевский венец или диадему, и править вверенным ей и мужу краем мудро и справедливо - в меру своих способностей. Вот только Марион никогда не желала восседать на троне, помахивать скипетром и вершить державные дела. Связавшись с шайкой малолетних "лесных удальцов", в четырнадцать лет она удрала из дому и пустилась во все тяжкие. Научилась бить белку за сто шагов, а оленя - с четырехсот; в подарок на шестнадцатый день рождения Робин, атаман ватаги, преподнес девушке лук, сделанный эльфами Альбиона. Стоило это ему, вероятно, почти всей его доли годовой добычи, но он не вел счета деньгам... ...Йэн, несмотря на рост и могучее сложение, был не старше Робина, которому не столь уж давно стукнуло двадцать четыре. Родом откуда-то из западной Галлии, толком не помнящий собственного дома, он с детства бродил где ему вздумается, добывая пропитание когда честным трудом, когда обычным грабежом. Одинаково легко управлявшийся с топором дровосека, кузнечным молотом и громадной дубиной, которую отчего-то звал "посохом пилигрима", Йэн оказался сущей находкой для веселой компании Ротта - Хельми Красного, наводившей шорох в поселениях, на лесных тропах и горных дорожках Швица, Шваба, Бауэра, Вестфалии, Лоррейна и франкского Альмейна. Чуть позднее, когда отряд возглавил Добрый Робин, Вильхельм Ротт и Малыш Йэн стали его первыми помощниками... ...Тромм, по правде говоря, не был рукоположен и носить звание "святого отца" не имел права. Вдобавок преподобный Освальд, аббат Вестмюнстера, был крайне низкого мнения о служителях святой церкви, нарушающих обеты воздержания, не соблюдающих пост и подающих своим поведением дурной пример всем прихожанам, тогда как священнику, напротив, надлежит быть образцом праведности для них. После не особо долгих разбирательств причетник Тромм был изгнан из монастыря и исключен из списков ордена. Заочно, потому как упомянутый причетник скрылся, не дожидаясь суда, и попутно прихватил с собой кое-что из церковной утвари и облачения. На странствующих монахов разбойники нечасто нападают, но Тромму однажды не повезло. Или напротив, чрезвычайно повезло - ибо среди вывалившей на швабскую дорогу шатии был Малыш Йэн, предложивший крепкому на вид служителю святой церкви честный выбор: либо тот сразу выкладывает все богатства и уходит целым и невредимым - либо, вознамерившись обороняться, лишается ценностей и взамен получает несколько синяков, а возможно, и сломанных ребер. Монах возвел очи горе, вверяя себя воле всевышнего, после чего так саданул Йэна под ложечку, что тот сел и таращился на драчливого "пилигрима" с минуту, прежде чем смог заговорить. Не столь уж много времени спустя они стали лучшими друзьями; зачисленный в шайку Робина Тромм принял на свои мощные плечи тяжкую обязанность - заботу о духовном воспитании "вольных лесничих", дабы не погрязли они в ересях, что распространялись по землям Европы, аки чума... ...Робин, как и Марион, принадлежал к аристократии, но к младшей ее ветви. По правде говоря, самые знатные представители рода Лох-Лей имели лишь рыцарские шпоры и пояс. Точнее, их аналог, потому как рыцарство не то чтобы совсем не прижилось в Лоррейне, но было далеко не столь распространено, как у их соседей с севера, востока и юга - саксов, альмов, франков и италийцев. Тем не менее, Робин искренне полагал себя рыцарем и держаться старался так, как подобает настоящему рыцарю. Лет до двенадцати. А потом... потом банда солдат удачи походя разорила старый замок Худ, где жила семья Робина, - и скрылась на севере, оставив позади огонь, несколько остывающих тел и умирающего от ран мальчишку. Как он выжил, Робин не рассказывал никому и никогда. Однако неполных четыре месяца спустя юный оборванец с поседевшими висками пробрался в замок Гисборн, отхватил у командира охраны (который ранее был главарем той банды наемников) уши и нос, вдобавок двух других участников былой потехи пригвоздил к стене казармы их собственными пиками. Сэр Ги Гисборн объявил награду за голову наглеца, только за наградой этой так никто и не явился. Кроме самого Робина, однако это уже совсем другая история... Четверо из шести вожаков известной на пол-Европы "веселой компании" не просто так разгуливали по городку со странным названием Тристрам. Отнюдь не просто так. Задавая вопросы, они зачастую уже знали ответы. Заглядывая в тайники - догадывались, что именно там найдут. И продолжали поиски, если называть это таким образом. Они делали все это, потому что сейчас - были не вожаками "вольной компании", а чем-то вроде совсем иной вольной компании - наемниками. Платили им не золотом и серебром, требовали - не снести чью-то голову и не взять цитадель; однако чувствовали они себя по всем статьям наемниками. Солдатами удачи. А точнее, солдатами неудачи, потому что не по доброй воле пришлось взяться за такое... Знали об этом лишь они четверо, двое оставшихся в лесу предводителей - Алан-из-Лощины и Красный Хельми, Алан Таль и Вильхельм Ротт, - да еще те, кто отдал приказ. "Лесная вольница" не ведала ничего, и проведать никак не должна была. Для рядовых разбойников-головорезов в этом деле места не имелось. Задание не нравилось никому из них, еще меньше нравилось чувствовать себя подчиненными кому-то. Но выбора - не было.