- Убить? - Джуди поправляет одежду и прическу. - Так в чем же дело, Шон? Мы наедине, а тебя ведь учили убивать голыми руками, ой, извини, рукой и клешней, куском хайтековского дерьма, которым тебе не терпится сжать мне горло.

- Это было бы слишком легко для тебя, Джуди.

- Признаю, что я не идеальна, Шон, но я не чувствую за собой никакой вины. Трудно требовать от двадцатилетней девушки, чтобы она отказалась от планов на будущее ради хныкающего калеки.

- Трудно, но я и не требовал, если ты помнишь.

- И чего же ты хочешь?

- Знаешь, я пожалуй, не стану объяснять, чего я хочу. Я просто уйду, Джуди и не буду врать, что было приятно встретиться.

- Иди. Никто не держит. Молча уйти легче всего.

- Именно о том я и говорю.

- Я никогда не любила тебя, Шон.

- Я знаю.

Дела не делаются подобным образом. Заказчик и исполнитель никогда не встречаются. Ниточка, связывающая их, представляет собой набор нулей и единиц, кратковременную вспышку в инфосфере. Если быть осторожным, то время ее существования можно свести к минимуму. Конечно, Echelon процеживает весь трафик сквозь сито анализаторов, но у кого есть время его сортировать? Так меня учили. Когда я успел об этом позабыть?..

Павел: худощавый, стремительно лысеющий, с крупными зубами, широкой улыбкой и пронзительно-черными глазами. Щеточка усов делает его похожим на ищущего развлечений плэйбоя. Черные потертые джинсы, серая футболка без рисунка, большие, волосатые руки. Он держит бокал пива кончиками пальцев.

Я киваю и сажусь, не утруждая себя рукопожатием.

- Гомосексуалист Джонатан, его друг Бобби и сексапильная Клер, - тягуче говорит Павел вместо приветствия, - у них что-то вроде семьи, потому что парни - друзья детства, а Клер слишком податлива и слаба, чтобы выбрать кого-нибудь одного. Не думай, я не осуждаю гомосеков. Если парню так больше нравится, он все равно может быть хорошим парнем, понимаешь меня? Настоящим мужиком.

- Потрясающе трогательно, - ровным голосом произношу я. - Не ожидал от тебя подобного участия.

- Участия? Да, я чувствительный парень. Я верю в то, что люди могут протягивать друг другу руки помощи и уважать интересы друг друга, даже если их пути пересекаются.

- Звучит разумно.

- Я только одного не могу понять, Шон... Пива?..

- Да, спасибо.

- Эй, ты там! - Павел оборачивается и машет рукой официантке. Его английский ничуть не лучше моего японского. - Три пива!.. Я не могу понять, что я делаю сейчас в вонючей закусочной грязного американского штата.

- Тебе не нравиться здешнее пиво?

- Американцы не умеют варить пиво. Демократия притупляет вкусовые ощущения. Всюду эта гребаная жвачка, чертовы гамбургеры и Дональд Макдональд. Ненавижу Америку.

- Это можно понять. Ты - русский, вам промывают мозги.

- Только не надо этого дерьма, Шон. Нам промывали мозги цари и генеральные секретари коммунистической партии, а вы промыли мозги сами себе, совершенно добровольно. Кто их нас более отвратителен, приятель?

- Не знаю, Павел. Ты мне скажи.

Щеточка усов поднимается. Русский довольно смеется.

- Вопрос на миллион долларов, верно?

- На двести пятьдесят тысяч. Ты все еще плохой мальчик, не так ли Павел?

- За такие деньги я готов быть плохим. Ты же меня знаешь, дружище Шон. Aliis inserviendo consumor...[19]

- Несомненно. Ты ничуть не изменился.

Улыбка Красельникова напоминает оскал. Он один из тех людей, для кого понятие "моральные принципы" лишено смысла. Именно поэтому я и отыскал его. По той же причине я забыл о вспышках в виртуальном пространстве, о нулях и единицах скользящих проводам меж континентов.

Во время опасности надпочечники вырабатывают адреналин: дыхание учащается, кровяное давление повышается, зрачки расширяются и так далее. Последнее также происходит при недостаточном освещении. Подробности можно найти в медицинском справочнике.

Вынырнув из туманного полумрака прокуренного бара официантка опускает на столешницу три кружки пива и удаляется, покачивая бедрами.

- Новенькая, - говорит Павел. - Через неделю она сотрет ноги в кровь и забудет об этих своих бабских замашках. Работа официантки - самая паршивая на всем белом свете.

- Кто третий?

- Какой ты прыткий!

- У меня мало времени.

- Он мой приятель, Шон. Молодой и энергичный русский парень. - Длинный, корявый палец указывает на меня. Павлу определенно не помешал бы визит в маникюрный салон. - Не выпендривайся, старый мой друг. Может Дмитрий и наивен в чем-то, но умник каких мало. Как вы это называете? Яйцеголовый. Голливуд любит снимать фильмы про безумных яйцеголовых. Маленькие заморыши в белых халатах. Не осуждай его. В конце концов все мы когда то были молоды и наивны, верили во что-то, влюблялись и оплакивали потери. Знаешь, в России у меня была жена. Красивая. Очень красивая. Пока я тренировал новобранцев в Российской армии она ушла к новому русскому. Я давно простил. Ее тоже не надо осуждать.

- И в мыслях не было, - говорю я. - Зачем нам твой Дмитрий?

- Я смотрю у тебя хороший загар, - игнорирует мой вопрос русский. - Знаешь, это ваши машины для загара тоже делают такой, но все равно он неправильный. Неестественность - вот беда человечества! Как там в Мексике, Шон?

- Она все на том же месте.

Павел подмигивает и закуривает.

- Как там мои зрачки? - спрашиваю я после паузы.

- Ты удивлен и напуган, - заявляет он.

- Безусловно.

- Не бойся! Я всего лишь, что называется, навел справки, поспрашивал у друзей - обычный сбор информации на подготовительном этапе, как нас учили, помнишь?

- Конечно, помню. Ты знаешь, Мишель теперь зарабатывает этим на жизнь.

- Этот картавый скот? Ненавижу французов!

- Я передам ему, что ты о нем беспокоишься.

- Передай мне, когда он сдохнет, я приду плюнуть на его могилу... Я сложил два и два. Ваша вендетта против Atorpa Systems основана на личной неприязни, Шон. Это не дело. Я, русский, и то понимаю в бизнесе больше, чем вы, американцы. Мы быстро учимся и вот увидишь, скоро снова вас перегоним. Когда дело доходит до денег, нужно научиться оставлять чувства в стороне. Бизнес - это бизнес.

- А разве кто-то с тобой спорит? Ты прав, Павел. Когда дело доходит до двухсот пятидесяти тысяч долларов, нужно научиться оставлять при себе сраные поучения.

Павел откидывается назад и равнодушно выпускает в потолок струйку дыма. Мы на нейтральной территории и он расслаблен. В забегаловке никого нет, кроме страдающего от лишнего веса дальнобойщика, который занят поглощением горы оладий.

- Тебя так легко вывести из себя, - замечает русский, - что даже не интересно этим заниматься.

- Ты получил список и деньги, отыскал умника в напарники. Работай.

- Кто сказал, что нельзя получить удовольствие в процессе?

- Кто сказал, что я не подыщу кого-нибудь другого для этой работы?

- Деньги уже у меня.

- Попробуй их снять и увидишь, что случится.

Красельников лихо размазывает сигарету в пепельнице и закуривает следующую. Задумчиво щуриться присматриваясь к выражению моего лица сквозь клубы табачного дыма.

- Ты блефуешь, приятель. Очень по-американски. Только вы придумали Лас-Вегас, а мы - русскую рулетку.

Я достаю из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги и отправляю его на противоположный край стола.

- Банк, номер счета и кодовое слово, - Павел дергает щекой, комкает записку и, положив в пепельницу, поджигает. - Вот и верь после этого в системы банковской безопасности. Твоя девчонка знает толк в хакерства, да? Но с русскими хакерами ей все равно не сравниться.

- Больше никаких игр, - говорю я. - Ты получил деньги авансом в знак доверия, но не надо испытывать мое терпение. Я обратился к тебе потому что знаю, что ты профессионал. Все должно быть сделано в срок и чисто.