— Нет, Осташов, ты своей смертью не умрешь! — сказал я самому себе и, активировав «Светляк», полез в нору.

Нора оказалась короткой — метров шесть-семь не больше. Выбравшись из нее, я попал внутрь просторной погребальной камеры с четырьмя открытыми саркофагами на пьедесталах. Ага, значит вот он и есть, могильник, о котором говорил Никельбокер. Я заглянул в каждый из саркофагов: они были полны истлевших костей, и ничего ценного я там не обнаружил. В одной из стены камеры я заметил каменную дверь, толкнул ее, и она открылась, впустив меня в новый зал, больше первого. И вот тут я увидел зверя.

Это был самый настоящий волк. Матерый волчара, здоровенный, почти седой. Заметив меня, он сжался в ком, прижал уши и злобно зарычал, сверкнув зелеными огоньками глаз, а потом кинулся на меня. Я успел вытянуть меч из ножен, и волк напоролся прямо на его острие, отскочил с визгом и кинулся вновь. Я встретил его размашистым ударом и сам поразился тому, с какой легкостью композитный клинок разрубил зверя почти пополам. Волк отлетел в сторону, оставляя на каменном полу широкий кровавый след, забился в судорогах и издох.

— Ай да я! — сказал я и с любовью посмотрел на свой меч. — Пора писать охотничьи рассказы.

Моя работа была закончена. Теперь, даже если этот зверь непричастен к исчезновению несчастных коровьих детей, его труп убедит бургомистра, что виновник найден и наказан. И пропуска будут у нас в кармане. Если телки снова начнут исчезать, то мы к тому времени будем уже далеко от Моравилля. Квест выполнен, пора получать награду.

Впрочем, я почти не сомневался, что убитый мной волк и есть причина проблем капитана Никельбокера. По полу зала были разбросаны свежие коровьи кости, а в углу я увидел медное ботало на веревке. Отличная улика, уж кто-то из владельцев телят его обязательно опознает. Я подобрал ботало, сунул его в сумку, направился к издохшему волку, чтобы отрезать у него хвост — снимать с него шкуру целиком у меня не было никакого желания. И тут меня посетила неожиданная мысль.

Волк находился в закрытом зале. Оглядевшись по сторонам, я не заметил ни одной дыры, в которую зверь мог пролезть на поверхность. Это могло значить лишь одно — волка кто-то выпускал из крипты на свободу. Но вот кто? Волосы шевельнулись у меня на голове, и откуда-то будто повеяло неприятным холодком. Один волк, даже самый расголодный, не мог бы сожрать за неделю восемь телят. Тут есть еще кто-то. Надо бы осмотреться.

Держа меч наготове, я обошел зал и вскоре нашел еще одну дверь, скрытую в глубине погребальной камеры. Она вела в длинный узкий коридор со стенами, облицованными грубой каменной плиткой. Коридор вывел меня на лестницу, уходящую вглубь земли. Я спустился по ней и попал в новый зал, настоящий чертог, выстроенный глубоко под курганом. В центре зала на длинном каменном столе были аккуратно разложены какие-то темные предметы — присмотревшись, я понял, что это говяжьи сердца. Не было сомнений, что это сердца всех восьми исчезнувших телят. Я потянул носом воздух: к запаху пыли явно примешивался запах свежепролитой крови. Между сердцами стояли здоровенные свечи из черного воска, а в глубине зала я заметил несколько закрытых саркофагов.

Любопытство — страшная сила. Мне было жутковато, но еще и чертовски интересно узнать, в чем же здесь дело. Уж больно смахивал стол с коровьими головами на алтарь. Я шагнул было к алтарю, но тут заметил, что пол зала напоминает шахматное поле. Это могло быть ловушкой. Надо поискать другой путь.

Я прошел зал от стены до стены, но обходного маршрута не нашел. Зато мне на глаза попались помещенные в стенные ниши каменные таблички со странными письменами, причем знаки везде были начертаны в одинаковом порядке. Что-то вроде:

Я вглядывался в эти таблички, а потом меня осенило. Блин горелый, как все просто! Надо только вытащить одну из этих табличек — ага, вот так! — и сравнить ее с плитами на полу.

Количество плит и значков в каждом из горизонтальных рядов таблички было одинаковым. Я нашел ключ. Теперь оставалось выяснить, откуда следует считать ряды, сверху или снизу. Я решил для начала попробовать читать снизу, подошел к шахматному полу, нашел обозначенную на схеме безопасную плиту и нажал на нее мечом. Плита не шелохнулась. Я рискнул наступить на нее и понял, что действую правильно. Дар Ловкой Руки, похоже, действует отлично.

Через пару минут я уже стоял у алтаря. За алтарем в полу оказалась глубокая квадратная яма, и в ней я разглядел останки несчастных телят. Похоже, тут проводился какой-то неведомый обряд. Мне было не до таинственных культов, меня гораздо больше интересовали саркофаги в глубине зала. Я добрался до первого из них, с трудом отодвинул тяжелую резную крышку и вздрогнул. В саркофаге был мертвец, причем очень колоритный. Бледное бескровное и иссохшее лицо покойничка было обрамлено белоснежной гривой, на лбу сверкала золотая диадема, а в костлявых руках с отросшими когтями он держал длинный меч с богатой рукоятью. Но не это было главное: на губах и подбородке обитателя саркофага была свежая кровь. Это открытие заставило меня поежиться. Если кто-то намеренно не мазал мертвяку губы кровью, то тогда…

Я понял, что тут происходило. Волк, которого я убил — сторожевой зверь-слуга. Давил телят и тащил их внутрь склепа, подкармливал своих хозяев-упырей. А я-то, дурак, сунулся в самое логово! Надо сваливать отсюда, пока не…

Поздно!

Мертвяк открыл бесцветные невидящие глаза. Меня будто отбросило от саркофага — так я перепугался. За то время, пока я пытался прийти в себя, кадавр с шипением вылез из саркофага, тараща на меня свои пустые зенки и размахивая мечом.

Я отскочил в сторону, но упырь даже не повернул головы. Это меня ободрило: похоже, мертвяк меня не видит. Между тем монстр повертел головой, принюхиваясь, и поплелся к алтарю — вернее всего, его привлекал запах пролитой крови. Мой страх прошел, и я, подбежав сзади к кадавру, треснул его мечом по шее. Башка слетела с плеч кадавра, будто мяч, а тело повалилось с сухим стуком на пол, подняв тучу пыли. Между тем за мой спиной раздались шорох и бормотание: оглянувшись, я увидел сразу двух упырей, в точности похожих на убитого мной парня, только вооружены они были не мечами, а длинными кинжалами. Этих я распотрошил быстро и без особого труда, они, похоже, даже не поняли, что с ними случилось. Остался последний саркофаг, и спустя несколько мгновений я увидел его обитателя. Точнее, обитательницу.

Она выскочила из своей усыпальницы, будто вылетела, раскинув руки, окруженная бледным свечением. Первые три кадавра были мумиями, эта красотка выглядела совершенно, как живая — и ее лицо поражало своей красотой. Однако настроена мертвая красавица была совсем не дружелюбно. Глаза у нее пылали в полумраке красными огоньками, а мертвенно-бледное лицо искажала злобная гримаса. Хотя, чего удивляться, я только что прикончил трех ее приятелей.

— Чужак! — зашипела упырица, показав мне длинные острые клыки в пасти и пустив в мою сторону волну тяжелого смрада. — Пришел за камнем? Сдохнешь тут!

— Как бы не так, — сказал я, отступая от рассерженной дамочки к алтарю и держа меч двумя руками, как бейсбольную биту. — Хочешь поболтать, поболтаем, а нет, до свидания. Ты миленькая так-то, но не в моем вкусе.

— Тебе конец, человек! — выпалила тварь и прыгнула на меня.

Я вообще-то неплохо играю в волейбол. Еще в школе я славился своим умением отбивать самые коварные подачи. Наш физрук Павел Игоревич даже пророчил мне великое спортивное будущее. Я обманул его ожидания, выбрал все-таки учебу, а не большой спорт. Но в тот момент, когда вампирша взвилась в воздух в своем нечеловеческом прыжке, моя реакция меня не подвела. Я перехватил ее ударом прямо в полете, и гномий клинок с чавканьем рассек тварь почти пополам. Упырица издала жуткий крик и отлетела в сторону, забрызгав пол черной сукровицей. Несколько секунд я наблюдал, как она с безумным воем бьется на плитах, пытаясь подняться, а потом, выйдя из ступора, подскочил к ней и рубанул сплеча, отсекая ей голову. Вой оборвался, голова с костяным стуком подпрыгнула на полу и покатилась к саркофагам.