Она взяла миндальный бисквит с кофейного подноса и откусила кусочек. Пол положил в блюдечко немного сливок для Тигра, и тот вылизывал их, жадно мурлыкая и пачкая мордочку и усы. Пол смеялся над ним, напряженное выражение исчезло с его лица, и Марни подумала, что он похож на задорного мальчишку, с белозубой улыбкой и волосами, по обыкновению падавшими ему на глаза. Он очень нравился ей, и в ней зашевелилась обида при мысли о том, что Илена может сделать его несчастным.

Через некоторое время он начал говорить о своих пациентах, и разговор вдруг перешел на Джинджера. Теперь, когда мальчику сделали рентгеновские снимки и место травмы было полностью изучено, Пол собирался оперировать его как можно скорее. Но здесь существовала проблема. Прежде чем делать операцию, нужно было найти мать Джинджера. Она бросила его три года назад, но это не отменяло необходимости получить ее согласие на операцию ненужного ей ребенка.

– Ирония, не так ли? – Пол предложил Марни сигарету и дал прикурить. Потом закурил свою. – Отчасти она виновата в том, что случилось с мальчиком, и все же я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему, пока она не даст официального согласия. Когда она ушла от Фарнинга, то отправилась на север с каким-то мужчиной. С тех пор как она рассталась с ним, похоже, постепенно катится вниз. У меня мало сомнений в ее образе жизни, и полиция, вероятно, довольно скоро отыщет ее. Проблема в том, что такие женщины могут жить под дюжиной разных имен.

– Вы действительно можете снова сделать Джинджера здоровым и сильным? – с волнением посмотрела на него Марни.

– Я собираюсь очень постараться, черт побери, милочка. – Он улыбнулся ее волнению. – Благодаря вам его нервы сейчас в гораздо лучшем состоянии, чем прежде, и он хорошо ест. Однако есть еще одно. Я заметил, что вы, похоже, проводите с ним большую часть своего свободного времени. Вам нужно почаще покидать клинику.

– Мне нравится быть с Джинджером, – мгновенно ответила она. – Мне так жалко его. Знаете, мистер Стиллмен, он никогда не был на море. – Ее потемневшие глаза были полны сострадания к мальчику. Их глаза встретились. – Он никогда не плескался в море, не собирал ракушки, не делал из песка куличики. Я так любила все это, когда была ребенком, и мой отец сажал меня к себе на плечи и заходил со мной в воду, пока я не перестала бояться и научилась плавать как рыба. – Она обхватила колено, и глаза ее стали мягкими и задумчивыми. – Я обожала своего отца. У него была чудесная, живая улыбка и огромное сердце. Он был очень высокий, как вы, мистер Стиллмен, а мама казалась рядом с ним совсем крохотной. Он поднимал ее в воздухе с такой же легкостью, как меня.

– Великая вещь – счастливое детство, – согласился Пол. – Мои родители были фермерами. Они много работали и не всегда получали достойную награду за весь свой тяжелый труд, но даже в трудные времена смех никогда не стихал в нашей старой кухне. Папа умер, когда мне было шестнадцать, и Дрю, мой брат, увез меня и маму с фермы. За год до этого он закончил колледж и стал профессиональным хоккеистом. Он помог мне закончить медицинскую школу. Я многим обязан Дрю.

– Так он повредил спину, когда играл в хоккей? – спросила Марни. – Скотти рассказала мне, что вы заинтересовались остеопатией, когда у вашего брата случилась какая-то проблема с позвоночником.

– Верно. Дрю получил сильный удар в спину во время матча и вскоре после этого согнулся как старик. Казалось, он вообще не сможет выпрямиться. Ему пришлось отказаться от игры, и несколько месяцев он переходил из одной больницы в другую. Ему без конца делали анализы и лечили прогреваниями. Ничего не помогало, и тогда его жена Стелла уговорила его обратиться к остеопату, о котором рассказывали легенды. – Пол улыбнулся Марни, поглощенной рассказом. – Тело – забавная штука, Марни. Один маленький винтик не на месте, в особенности в районе позвоночника, и вы просто полностью разваливаетесь.

Ну так вот, этот остеопат занялся Дрю, и на меня произвело сильное впечатление, как меньше чем за три месяца он помог ему выпрямиться и встать на ноги, когда обычная медицина ничем не смогла помочь. В больницах применяли лекарства и лампы солнечного света, а этот остеопат использовал только свои руки, как садовник, который выхаживает клочок земли, бывший когда-то плодородным, а потом превратившийся в пустырь. Дрю даже смог на некоторое время вернуться в хоккей, но, к сожалению, этот удар вышиб его из обоймы и испортил карьеру талантливого игрока, так что он окончательно бросил играть, занялся ресторанным бизнесом и довольно неплохо преуспел там. Моя мать умерла вскоре после того, как Дрю ушел из профессионального хоккея, а я приехал сюда изучать остеопатию.

Пол посмотрел на свои руки, и Марни наблюдала, как он поочередно сгибает свои тонкие пальцы.

– Не будет ли банальностью сказать, Марни, что я люблю свою работу? – спросил он.

– Я знаю, что вы ее любите, – тепло ответила она. – Это одна из причин, почему я так рада, что могу принести здесь пользу.

– И все равно, – его глаза скользнули по ее лицу, на котором виднелись следы беспокойной ночи, – я не хочу, чтобы вы перерабатывали и совсем не отдыхали от клиники. Нам всем нужно время от времени расслабляться. Послушайте, вы только что говорили, что Джинджер никогда не был на море. Давайте исправим это, Марни. – Его глаза стали настойчивыми. – Давайте покажем ему песок и море. Мы могли бы поехать в субботу. Алек Гордон не откажется присмотреть за порядком в клинике вместо меня, а Илена, как вы знаете, в Париже. Нам ничего не может помешать, а погода как раз подходящая, чтобы провести день на море.

День у моря, с Джинджером и Полом. В этот момент Марни не отдавала себе отчета, в каком она восторге от этой идеи, но сразу же предложила поехать в Найтон-Сэндс.

– Там есть прелестная пещера, – сказала она Полу, тиская Тигра, прыгнувшего к ней на колени, – и песок там будто серебряный. Меня туда возили пару раз ребенком, и мне там очень понравилось. И дорога туда красивая. Мы проедем через лес Нью-Форест, и Джинджер сможет посмотреть на пони и оленей.

– Вам и самой страшно хочется посмотреть на пони и оленей, правда? – засмеялся Пол, наблюдая, как она чешет шейку Тигру. Кот мурлыкал от удовольствия, наевшись сливок и от всей души наслаждаясь новизной ощущения оттого, что его держал кто-то нежный и мягкий, не пыхавший поминутно табачным дымом в мордочку.

Для Пола тоже было внове видеть в своей гостиной такую девушку, как Марни, грациозно поджавшую под себя стройную ногу, ее юные руки, слегка тронутые косыми лучами солнца, в которых устроилось большое, пушистое тело Тигра. Он заметил, что на фоне ярких волос ее кожа на шее казалась еще прозрачней и отличалась исключительной белизной.

– В каждом из нас живет ребенок, я думаю, – сказала она. Она взглянула на него, и на ее лице мелькнула улыбка. – Я видела, как вы играли с Джинджером в «змейки-лестницы»!

– Признаю себя виновным и в том, что иногда читаю его комиксы, – расхохотался Пол, и они единогласно решили поехать в Найтон-Сэндс. Он сказал, что попросит миссис Пайпер, свою экономку, приготовить им завтрак для пикника, и предложил Марни пойти в магазин и купить для Джинджера плавки. Еще можно было бы взять для него цветное ведерко и лопатку.

– А теперь нам лучше вернуться к работе, – он поднялся на ноги и затушил окурок, – иначе персонал завтра останется без зарплаты.

На следующий день бедро у Марни приобрело оттенок темной сливы, и Пол запретил ей работать. Он заверил ее, что кость не повреждена, но ей не помешает немного полежать. Она послушно провела утро в постели, но встала на ленч, а потом пошла по магазинам купить что-нибудь для себя и сестер. Вернувшись в клинику, она решила попить чаю под большим ливанским кедром, который рос на территории. Она как раз выходила с подносом из бунгало, когда заметила Эррола Денниса, выходившего из клиники, и решила его подождать.

– Вы можете присоединиться ко мне, если принесете чашку и блюдце, – сказала она.