Тем не менее преемник Иннокентия Гонорий III, не желая отставать от своего предшественника, по-прежнему проповедовал идею похода в Иерусалим. Однако основные участники предыдущих экспедиций — особенно Франция и Англия — не очень охотно откликнулись на эти призывы. Весной 1217 года из Германии, Австрии и Венгрии хорошо вооружённые войска пилигримов, которые на первом этапе возглавил венгерский король Андраш, двинулись в Акру. Простояв некоторое время под городом и не имея достаточного снабжения, войска, поддавшись во многом уговорам сирийских христиан, боявшихся крестоносцев, направились в сторону Египта. На этот раз они хотели взять крепость Дамиетту, располагавшуюся в устье Нила и являвшуюся важным стратегическим пунктом. Осада города продолжалась хотя и долго, но, надо признать, успешно. Постоянно прибывавшие в лагерь крестоносцев пополнения из Европы обеспечили полную изоляцию города, гарнизон которой, утомлённый длительной осадой и невозможностью осуществлять какие-либо действия,5 ноября 1219 года после короткого, но ожесточённого штурма сдался. После взятия города крестоносцы превратили его в укреплённый форпост христиан в Египте, однако очень скоро выяснилось, что его захват не привёл к ожидавшемуся ослаблению державы Айюбидов. Идея объединённого похода на юг, навстречу сильному мусульманскому войску, была обречена на неудачу. В августе 1221 года мусульманские войска вернули Дамиетту, предоставив крестоносцам право беспрепятственного выхода из Нильской долины и заключив с ними перемирие на восемь лет.
В 1228 году начался Шестой крестовый поход. Папа Григорий IX поначалу запретил его, так как во главе похода стал отлучённый от церкви император Фридрих II. Германский император давно был заклятым противником Рима, который к тому же действовал на Востоке нежелательными с точки зрения Священного престола методами. Так, он дипломатическим путём, используя противоречия между дамасским эмиром и султаном Египта, добился от последнего уступки Иерусалима и ряда других пунктов в Палестине. Правда, за это он обещал не оказывать никакой помощи сирийским христианам в борьбе против Египта. Однако после возвращения Фридриха в Германию между оставшимися крестоносцами начались раздоры, приведшие в конце концов к тому, что в 1244 году Иерусалим вновь отошёл — и на этот раз окончательно — к мусульманам.
В 1248 — 1254 годах против египетского государства был предпринят очередной поход. На этот раз костяк крестоносного ополчения составляли французские рыцари, возглавляемые королём Франции Людовиком IX Святым. Поход этот был почти сразу же обречён на неудачу. Сам король после одного из сражений попал к мусульманам в плен. Правда, пробыл он там всего месяц, после чего за огромный выкуп в 400 000 был отпущен. Боевые действия вяло продолжались до 1254 года, не принеся христианам никаких результатов. Желая достичь своей цели, Людовик пытался даже вести переговоры о совместных действиях с татаро-монголами, но не преуспел в этом начинании.
Фактически эпоха “настоящих” крестовых походов завершилась в 1270 году. В это время тот же Людовик IX, окончательно забыв о провозглашённых когда-то лозунгах освобождения Святой Земли (ибо об этом речи просто быть не могло), решил направиться в Тунис для ведения боевых действий в этом регионе. Охотников участвовать было так мало, что королю пришлось воспользоваться услугами наёмников. Однако поход быстро закончился: в Тунисе в войске началась эпидемия, от которой скончался и сам король. Его войско ни с чем вернулось во Францию.
Несмотря на поражение, папы по-прежнему продолжали призывать европейских государей к новым походам, но хотя некоторые из них и приняли крест, ни один поход в той форме, как раньше, не состоялся.
Последние попытки остававшихся на Ближнем Востоке христиан отражать атаки мусульманского мира были тщетны. Постепенно они теряли жалкие остатки своих владений: в 1268 году была взята Антиохия, в 1289 — Триполи, в 1291 году пала последняя опора крестоносцев на Востоке — Акра. Иногда историки, говоря об этих событиях, называют их Девятым крестовым походом. Вряд ли у нас есть основания так думать: эпоха крестовых походов завершилась для христианского мира тихо и безотрадно.
Результаты этого поистине колоссального движения были, несмотря на потерянные в конце концов земли, весьма значительны и разнообразны. Так, например, крестовые походы познакомили Европу с техникой и культурой арабов. Европейские учёные значительно обогатили свои знания в области математики, геометрии, астрономии, химии, географии. Через арабские переводы в культуру Западной Европы вошли неизвестные до той поры произведения Аристотеля, других выдающихся мыслителей. Европейцы позаимствовали с Востока многие сельскохозяйственные культуры — гречиху, рис, арбузы, абрикосы, лимоны, фисташки, начали употреблять сахар, добывавшийся из сахарного тростника. В быт жителей Европы проникли такие обычаи, как мытье в банях, омовение рук перед едой и т.п. Европейская литература обогатилась новыми сюжетами, заимствованными из прозы и поэзии мусульманского Востока.
Эпохе западноевропейского средневековья (в том числе и крестовым походам) до сих пор не очень везло в отечественной романистике. Исторически сложилось так, что русских писателей больше привлекали сюжеты, связанные либо с Византией, либо с более поздними в хронологическом плане сюжетами (эпоха Возрождения, повести Ал. Алтаева). В представлении подавляющего большинства читателей исторических романов это время (по школьным воспоминаниям) представляет из себя либо нечто “тёмное” и “зверское”, и ни на какие мысли, кроме инквизиции да разве что готических соборов, не наводит, либо же рисуется как нечто авантюрно-романтическое и вместе с тем натуралистическое (как правило, последнее представление формируется под влиянием голливудских “исторических” костюмных фильмов). Истина, как всегда, находится посредине. Средние века, как и любое другое время, были полны разной, яркой жизни и жестокостью своей не особо отличались от всех остальных (прошлых и будущих) эпох человеческой истории. И будет очень хорошо, если знакомство с этими временами через призму исторической романистики, не подминающей полностью реальность под ту или иную литературную концепцию автора (как, например, в романах В. Скотта), пробудит у читателя интерес к этому своеобразному, но исключительно интересному периоду человеческой истории.
Роман Г. Прашкевича “Пёс Господень” открывает перед читателем широкую панораму событий, относящихся исторически как раз ко времени Третьего и Четвёртого крестовых походов. Обычно исторические романы пишутся, как правило, для того, чтобы в увлекательной форме подумать над вечными вопросами человеческого бытия, ибо писать точный, “документальный” роман, в котором бы автор в точности воссоздал характеры и психологию действующих лиц, вряд ли возможно. Этому мешает не только “современность” его взглядов и миросозерцания. “Документальный” роман может превратиться в вялое и достаточно скучное изложение исторических реалий, которые любознательный читатель легко может отыскать в любой популярной книжке по описываемому периоду. Даже гениальный роман Умберто Эко “Имя розы”, несмотря на всю свою “учёность”, связан с вечными проблемами человеческого бытия и человеческих отношений. Г. Прашкевичу удалось создать произведение, сочетающее в себе и увлекательность повествования, и документальную точность. Очевидно, что автор глубоко изучил литературу времён крестовых походов, особенно произведения Робера де Клари и Жоффруа Виллардуэна, отрывки из которых органично вплетены в ткань повествования, и песни времён крестовых походов, предлагаемые им в качестве дополнения к соответствующим местам романа. Безусловно, на него оказал влияние и вышеупомянутый роман У. Эко, под воздействием которого явно написана сцена допроса Амансульты. Роман вобрал в себя материал всех основных моментов бурной истории Западной Европы конца XII века — и войны с катарами на юге Франции, и сами походы, и поиски в области веры и науки, предвосхитившие взлёт духовной культуры в XIII веке. Есть здесь и нищенствующие, и военно-монашеские ордены, и инквизиция, и т.д. Интересна (хотя и традиционна) и сама форма — связь с якобы найденной рукописью. Конечно, не все образы строго документальны. Так, например, образ главной героини, находящейся в поисках Истины, возможно, сочетает в себе черты дочери остготского короля Теодориха Амаласунты, о чём свидетельствует и её имя. Вряд ли барон Теодульф мог называть еретиков южной Франции “тряпичниками” (патариями, патаренами), поскольку так звали их в северной Италии, ибо местные катары собирались в квартале ткачей в Милане. Говоря о ведьмах, автор переносит на конец XII века представления о чернокнижии, сформировавшиеся в XV—XVI веках, ибо до Фомы Аквинского общество и государство ещё не рассматривало занятия колдовством как религиозное преступление и практически не подвергало ведьм преследованиям; не были бедными в 1202 году и рыцари-тамплиеры, обладавшие значительными богатствами в Европе и носившие, кстати, белые плащи с красным крестом (а не просто белые) и т.д. Однако эти неточности нисколько не умаляют всех достоинств романа, доставляющего любознательному читателю неизмеримое наслаждение и погружающего в бурную атмосферу живого, а отнюдь не “мрачного” и непонятного Средневековья, раскрывая перед ним захватывающие, полные поистине титанических страстей страницы истории Европы эпохи крестовых походов.