— Не бойтесь, но будьте бдительны,— успокоил его Любимов.

— Постараюсь...

Связь прервалась. Егоров спрятал телефон в карман. Ему хотелось раздеться, подставить тело под горячие струи, расслабиться...

Но расслабляться-то как раз было нельзя.

И одежда сейчас казалась панцирем. Без нее Егоров оказался бы совсем беззащитным. Враги могли бы вломиться в ванну, схватить его...

И потом — пора уже покинуть замкнутое помещение. На клетку похоже. Как в плену.

Поэтому Егоров посидел еще немножко на краю ванны, проверил, не оставил ли следов в аптечке и на стакане с зубными щетками, последний раз глянул на загадочные письмена на рыбах (нет, без шифра не разобраться!), кое-как смочил волосы на голове для маскировки и открыл дверь.

В комнате смеялись — Егорову показалось, что зловеще...

— Да, слушаю... — Любимов поднес трубку к уху.— Да, Соколов Роман Владимирович. Посмотри по адресам: Дачная, двадцать два. Не живет? А, раньше жил? Значит, он. И что? Понятно...

На улице было довольно зябко, но девочки во дворе еще прыгали через скакалку, а дворничиха, уже покосившаяся пару раз на незнакомую машину, даже ела мороженое. Вообще синоптики обещали в этом году позднюю зиму...

Уваров вопросительно глянул на Жору:

— Ну, что там за брат?

— Начинающий бизнесмен. Что-то насчет переработки макулатуры. В криминале не замечен...

— Занесло Егорова,— вздохнул Уваров.— Чего же он в отель не поехал, а? Не насильно же она его увезла?

— Собаки,— позвал Рогов.— Идем гулять!

Видимо, он сказал «собаки» не слишком уважительно. Болонки посмотрели на него и снова уткнули мордочки в пол.

— Эй, вы! — повысил голос Рогов.— Как вас... Мисси и Писси... Муся и Пуся...

Он загремел поводками. Собаки вскочили. С попонами Василий возиться не стал. Егоров просто сказал: «Вот попоны». Не говорил, что обязательно надевать. Да и тепло на улице.

Тепло, свежо, самое то позволить себе бутылку-другую «Невского светлого». Рогов уселся, отковырнул пробку о край скамейки, блаженно потянулся... Прямо перед ним резко затормозил «Москвич»-каблук.

«Без номеров»,— автоматически отметил Рогов профессиональным взглядом.

Из салона выскочили два мужичка явно бомжеватого вида. В обносках, в каких-то доисторических залатанных сапогах. С запахом за пять метров... Ничто не пахнет так гадко, как грязное человеческое тело, запакованное в грязную одежду. Сотрудник убойного отдела Рогов и не такое на вызовах повидал, но труп-то, понятно, пахнет трупом. А тут — живые люди.

«Бомжи на „Москвиче"»,— удивленно подумал Рогов.

Тут один из бомжей выхватил слезоточивый баллончик и пустил струю в лицо Василию — издалека, неумело. Половина газа рассеялось, но для частичного ослепления хватило...

Рогов заорал, зажал руками глаза, бомжи схватили болонок, запрыгнули в машину и умчались...

Наверное, нет негостеприимных народов. Может, впрочем, где и есть, но Егорову они не встречались. Грузины не выпустят из-за стола, пока не иссякнет вино в бурдюках и красноречие у бесконечных тостующих. Узбеки умрут от обиды, если ты после плошки лагмана и большой тарелки чучвары откажешься от полудюжины палочек шашлыка. Вот и Соколовы не ударили в грязь перед лицом южноафриканского гостя. Соленые огурцы, квашеная капуста, маринованный чеснок. Сыр и копченая колбаса, ювелирно порезанные и уложенные гордыми веерами. Огурцы-помидоры. Салат оливье, святое дело. Винегрет. Пельмени. Кувшин с домашним вином. Водка с изморозью истомилась в холодильнике. И истомившийся Владимир Афиногенович во главе стола: сколько ждали африканца из Пулково, сколько ждали из ванной — пора бы уже налить да крякнуть.

Но у Егорова было чем отблагодарить хлебосольных хозяев. Добрую половину чемодана занимали грамотно подобранные подарки. Егоров доставал их — один за другим — с большим удовольствием, совершенно позабыв о том, что находится на спецоперации и что в водке может таиться клофелин, в вине дремать димедрол, а в пельменях сторожить цианистый калий. Подарки нравились хозяевам, и Егоров по-детски радовался за них и за себя.

Роману он вручил китайские бусы из черных каменных виноградин. Объяснил, что это магические бусы, которые носят лучшие воины или вожди племен. Про вождей нафантазировал от себя, но то, что бусы мужские,— в магазине гарантировали.

Сначала Роман отказался надевать на себя эдакое украшение, но Егоров удачно вспомнил о фотографии, где он (точнее, перемонтированный Рогов) был снят с мужественными туземцами, облаченными в подобные бусы.

Екатерина Сергеевна получила шляпку со страусиными перьями, тоже произведенную в КНР. Шляпка удивительно гармонировала с красными маками. Соколова сбегала к зеркалу, раскраснелась и прокомментировала: «Ой, меня сейчас хоть в Эрмитаж!»

На середину стола Егоров поставил пустое страусиное яйцо. Пошутил:

— На Пасху покрасите!

Надежде он подарил откровенную женскую фигурку из черного дерева.

— Тончайшая работа. Из племени, затерянного в непроходимых чащах.

Невеста смутилась. Опустила глаза. Наконец, извлек бутылку вина в картонной коробке.

— Дядя Володя, а это вам! Из своего винограда.

— Спасибо, отведаем,— потер ладони старший Соколов.— А уж вы нашей водочки...

— У вас свой виноградник? — заинтересовался Роман.

Егоров вспомнил, что надо держать ухо востро. Ответил осторожно, согласно легенде:

— Плантация в Кейптауне,— кивнул на бутылку.— И завод по производству.

 — Доход приличный?

«Чего он все вынюхивает?!»

— Не жалуюсь. А еще ферма страусиная. Страусятину не пробовали?

— Не приходилось.

— Советую,— порекомендовал Егоров, хотя сам бы есть не стал. Сергей Аркадьевич относился к людям, которые считают, что кур, рыб, коров, свиней, баранов есть можно и нужно, кроликов — туда-сюда, а крокодилы, страусы, змеи, кенгуру и собаки созданы вовсе не для этого.

— У нас, кстати, на деньгах звери изображены,— вспомнил Егоров и вытащил роговские пятьдесят рандов.

С купюры строго смотрела большая львиная голова. Несколько львов поменьше на заднем плане пили из ручья воду.

— Лев,— уважительно сказал дядя Володя.— Это зверь! Не то что некоторые... Это я понимаю!

Как там, кстати, собаки? Рогов уже должен был вернуться с прогулки.

Екатерина Сергеевна сняла шляпку и обвела рукой стол:

— Это все Надюша готовила. Она хозяйка отличная.

— Как моя мама,— улыбнулся Егоров.

— Не обращайте внимания, Пауль,— немножко зарделась невеста.— Они сейчас меня расхваливать будут.

Старшему Соколову надоели-таки пустопорожние разговоры, он принялся разливать. Женщинам — самодельное вино из графина, а себе и Роману — водку.

— Водочки? — спросил у гостя.

— Нет, нет... — Егоров едва руками не замахал.

Помнил про клофелин. И еще шутку мошенников, которую Уваров пересказал: «Водка без клофелина — деньги на ветер».

— Чего испугались? — удивился Афиногенович.— Это же наша, русская, из шопа. В России — первое дело...

— Я не пью.

— Вот молодец! — обрадовалась Екатерина Сергеевна.

— Совсем? — с подозрением спросил Роман. Он в свою очередь относился к людям, которые недолюбливали мужчин-трезвенников. Настоящий мужик меру знает, но чтобы не пить... Хотя — иностранец... Но кровь-то русская!

— Подшит,— брякнул «Пауль»,— на всякий случай.

— Бывает! — Афиногенович взял красивую коробку.

— Открывайте — для дам... А я минералки с вашего позволения.

Егоров налил в стакан минеральной воды. Заметил, что отец и сын недовольно переглянулись. И пойми, чего переглядываются: что гость не пьет или как ему поуместнее врезать?..

— Ну... — старшему Соколову совсем не терпелось.— Давайте за встречу!..

— Можно мне предложить тост? — Егоров поднял минералку.

— Конечно! — подбодрил Соколов.

Егоров встал, прокашлялся. На самом деле, ему сейчас хотелось выпить как никогда. Атмосфера располагала.