Участники Брук Фарм, говорилось в этом уставе, поставили своей целью "заменить систему эгоистической конкуренции системой братской кооперации... ослабить страсть к наживе, заставив частную собственность служить честным, неэгоистическим целям; гарантировать друг другу средства к физическому существованию и духовному развитию и придать, таким образом, всей нашей жизни свободу, простоту, истинность, утонченность и моральное достоинство".

Готорн увлекся этой идеей и вложил в акции Брук Фарм все свои сбережения. Первое время он с увлечением пахал землю и сеял пшеницу, ходил за скотом, но затем его все больше охватывало недоверие к этой утопической затее. Его трезвое сознание никак не могло найти ответ на вопрос, каким образом даже процветающая ферма (а Брук Фарм отнюдь не процветала в хозяйственном отношении!) может изменить социальный строй целой страны. Он понимал, что разумно организованная клеточка не сможет устоять против окружающего ее неразумного мира. Наоборот, всеобщий эгоизм непременно подчинит ее своему влиянию и навяжет ей свои законы. К тому же нелюдимому Готорну непривычно было жить постоянно среди людей, а тяжелая работа земледельца отвлекала его от литературного творчества, важнейшего дела всей его жизни. Вскоре он расстался с Брук Фарм.

В 1841 году выходит "Дедушкино кресло" - книга детских рассказов Готорна из жизни Новой Англии. В июле 1842 года он женится на Софии Пибоди и поселяется в Конкорде, в заброшенной старой усадьбе. Здесь им написан ряд новелл, которые вошли в сборник "Легенды старой усадьбы" (1846). В этот период он особенно часто встречается с литературными деятелями трансцендентализма, и новеллы этого сборника испытали влияние тех споров, какие велись в кружке Эмерсона.

В 1846 году Готорн получает пост главного надзирателя таможни в Салеме и снова возвращается в родной город. В очерке "Таможня", который служит предисловием к роману "Алая буква", Готорн рассказывает о своей деятельности таможенного чиновника, когда его имя приобретало известность не благодаря выходу новых книг, а благодаря тому, что таможенный маркировщик надписывал его черной краской на ящиках с перцем или сигарами в знак того, что фискальный сбор за них взыскан сполна и эти ящики могут следовать в места, где никто еще никогда не слышал об авторе "Дважды рассказанных историй". "После того как я строил несбыточные планы и трудился с мечтателями из Брук Фарм, - пишет он в этом предисловии, - после трех лет жизни, проведенных под тонким воздействием такого интеллекта, как Эмерсон; после дней беззаботной свободы, дней на Асабете, когда, сидя у костра из валежника, мы вместе с Эллери Чаннингом придумывали фантастические теории; после бесед с Торо в его уолденском уединении о соснах и индейских реликвиях... после того как у очага Лонгфелло я проникся поэзией, - после всего этого пришло наконец время проявить другие свойства моего характера и приняться за пищу, к конторой раньше я почти не имел охоты".

Новая "пища" - новые знакомства, связанные со службой в салемской таможне, мир новых интересов, - вопреки мнению самого Готорна, оказалась полезной для его дальнейшего творческого пути. Писатель жаловался на то, что этот мир отвлекает его от книг и от напряженной духовной деятельности, но зато он существенно обогатил его новыми житейскими наблюдениями, и не случайно годы работы в салемской таможне предшествуют самому плодотворному периоду в жизни писателя. Когда в результате, победы на выборах враждебной политической партии Готорну в 1849 году пришлось оставить свой пост, он снова обращается к литературе. На протяжении немногих лет выходят романы "Алая буква" (1850), "Дом о семи шпилях" (1851), "Роман о Блайтдейле" (1852). К этому же периоду относятся и новеллы, вошедшие в сборник ""Снегурочка" и другие дважды рассказанные истории", где усиливаются черты критики окружающего мира, и даже в мифах древней Эллады, которые Готорн пересказывал для детей в своей "Книге чудес" (I том - 1852; II том - 1853), мы находим множество черт, присущих современной Готорну американской жизни.

В эти годы Готорн живет сначала в Леноксе, где он сближается с Мелвиллом, который посвятил Готорну свой лучший роман "Моби Дик" (1851), а затем в Конкорде. Здесь он поселяется в доме, который носил название "Подорожник".

Первый роман Готорна, "Алая буква", связан с историей ранних пуританских поселений в Новой Англии. С точностью историка воспроизводит он старинный Бостон, пуританскую теократию XVII века, суровый мир, в котором, однако, можно отыскать черты сходства с современным обществом. Хотя внешние формы жизни стали теперь иными, но и в те далекие годы люди страдали от общественной несправедливости, от эгоистических страстей, от фанатизма и предрассудков, от греха и преступлений.

Молодая женщина Гестер Принн была отдана в жены старику ученому Чиллингуорту, который уехал на два года, оставив ее в одиночестве. За это время она полюбила священника Артура Димсдейла и родила от него ребенка, маленькую Перл. Суровый бостонский магистрат шельмует жену-изменницу, выставив ее на эшафоте и заставив всю жизнь носить вышитую на платье букву "А", начало постыдного слова "adulteress" (прелюбодейка). Вернувшийся в Бостон Чиллингуорт отрекается от неверной жены и посвящает свою жизнь розыскам соучастника ее греха, имя которого она отказалась назвать" даже на эшафоте. Обманутый муж постепенно раскрывает тайну Артура Димсдейла, который продолжает пользоваться величайшим уважением своих сограждан. Никто не подозревает, что этот святой человек - тайный грешник, никто не знает, как мучается Димсдейл от двойственности своего положения, от того, что всем ставят в пример его добродетель, тогда как сам он ощущает в себе преступника. Искусно разжигаемые Чиллингуортом муки раскаяния материализуются в виде скрытой под одеждой священника буквы "А", которая пылает у него на теле, жжет его сердце и в конце концов приводит его к гибели. Перед смертью Димсдейл, взойдя вместе с Гестер и Перл на эшафот, приносит публичное покаяние. Скрытая от чужих взглядов буква "А" так же символизирует общественное осуждение его вины, как видный всем алый знак на груди Гестер. Общество воспитало его, навязав ему свои нравственные принципы, свой взгляд на прелюбодеяние, и, вопреки Эмерсону, бедный священник не находит в себе силы порвать с этими взглядами. Более мужественная Гестер Принн, которая, стоя на эшафоте, бросает вызов общественному мнению, окружив алую букву затейливой вышивкой, так что знак позора выглядит нарядным украшением, казалось бы, живет по принципу "доверия к себе", но она оказывается в изоляции от общества, и, следовательно, ее прекрасная душа, ее передовые взгляды остаются при ней, не влияя на других людей. Только вернув себе общественное уважение, она сможет оказать воздействие на своих сограждан. Ее дальнейшая праведная жизнь, самоотверженная помощь больным и бедным людям изменяет смысл буквы, и люди, дивясь ее подвижничеству, готовы считать, что это начало слова "able" (сильная). Теперь к этой бескорыстной праведнице приходят со своими горестями несчастные женщины, обуреваемые муками отвергнутой, оскорбленной или преступной страсти или с тяжкой потребностью любви в сердце, которым никто не стремился обладать, и она утешает и успокаивает их, обещая, что "настанет светлое будущее, когда мир обретет свою зрелость и когда небеса сочтут нужным открыть новую истину, утверждающую отношения между мужчиной и женщиной на незыблемой основе личного счастья". После же ее смерти над могилами Гестер и Димсдейла воздвигают общую надгробную плиту с изображением того же символа общественной несправедливости: на черном поле алая буква "А".