Когда Мартина повернула на Карпет-стрит, она вдруг удивилась собственному упрямству. «Надо же, куда меня занесло», — подумала девушка. Она уже с трудом передвигала ноги, словно те из послушных — и не лишенных стройности! — слуг и помощниц превратились к середине дня в дряблые губчатые конструкции из хрупких костей и ноющих мышц, которые так и норовили подогнуться и опрокинуть свою хозяйку на тротуар.

Часы в витрине лавки часовщика показывали двадцать три минуты пятого. По методичному, словно бег по стадиону, передвижению секундной стрелки было ясно, что часы идут. Зато все прочие — антикварные хронометры, выставленные в той же витрине, — демонстрировали совершенно дикое разнообразие: каждые часы указывали время на свой выбор, точнее, на момент своей кончины.

Мартина, с грустной усмешкой оглядев циферблаты, подумала, что все эти моменты времени удивительно совпадают с этапами ее сегодняшнего бесплодного путешествия по Лондону в поисках работы… Вот, пожалуйста, девять часов утра — первый театральный агент. В половине десятого — это позорное и безуспешное ожидание в приемной «Единорога». А потом, уже в пять минут первого, первая крупная, полноценная неудача. «Ах, здравствуйте! Спасибо, что пришли, мисс… Оставьте ваше имя и адрес. Спасибо. Следующий, пожалуйста…» Это время тоже нашлось на застывших часах в витрине. Правда, того промежутка времени, когда она шаталась по Сити, стараясь держаться подальше от маняще-соблазнительных запахов ресторанов, на часах не обнаружилось. Зато можно было отыскать то самое время — десять минут второго, — когда она как раз взбиралась на третий этаж в агентство Гарнета Маркса.

Так, пойдем дальше. Три часа — именно тогда закончился прием в студии Эчилса, ну а весь последующий час она провела в метаниях между разнообразными киностудиями… «Да, птичка, оставьте свою фотку… Конечно, ласточка, мы вам сообщим, если что-то для вас проклюнется…»

Черт бы их побрал, всегда одно и то же. Затвердили свое, словно кукушки в ходиках…

Часы в витрине холодно и бесстрастно показывали разное время, на любой вкус… Бронзовый голенький купидончик застыл в смешной позе, будто намеревался метнуть циферблат, который держал на отлете, наподобие мяча для регби…

Чуть пониже пухлой бронзовой ручки ангелочка Мартина вдруг поймала отражение собственного лица в витрине. М-да, так себе личико… Рука девушки скользнула в сумочку, отыскала там помаду, а затем легонько, незаметно мазнула по губам… Потом Мартине показалось, что на лоб ей давит что-то холодное и тяжелое. Трезво осмыслив ситуацию, она пришла к выводу, что это — раскрытая наружу рама витрины, в которую девушка уперлась головой, сама того не сознавая…

Более того, по ту сторону витрины она заметила человека, который с большим любопытством следил за ее манипуляциями с помадой… Она быстро придала губам приличное выражение, независимо откинула прядь со лба, подхватила свой чемоданчик и пошла прочь.

Театр «Вулкан» находился в самом конце улицы. И хотя Мартина так и не разглядела название на вывеске, за все время хождений туда и обратно у нее уже выработалось прямо-таки чутье на театры. Колени дрожали, дорога вела вниз с горки, а высокие шпильки делали ходьбу мучением… Мартина с трудом удерживалась от рыданий. Лица встречных прохожих при виде нее как-то неуловимо менялись — девушка явно привлекала внимание своей откровенной неустроенностью, которая так и бросалась в глаза…

На аллее, ведущей к служебному входу, стояли глубокие грязные лужи, и хотя Мартина изо всех сил пыталась обойти их, нельзя сказать, что это девушке вполне удавалось… Во всяком случае, чулкам досталось здорово…

— Она знает! — Из-за двери театра вдруг раздался трепещущий, неуверенный голос. — Она знает, но все равно она недостойна слышать правду!

Что-то пробубнил в ответ бас. И снова — первый голос, уже с другим выражением:

— Она знает! Она знает, но все равно она недостойна слышать правду!

И тут же второй голос пробасил:

— Ну ладно, спасибо, на сегодня все свободны!

Пять девушек выпорхнули из служебного входа театра, и дверь за ними захлопнулась.

Мартина прислонилась к стене, пока они проходили мимо. Ей вовсе не хотелось, чтобы на нее обращали особое внимание. Первые две девушки тем не менее прошли мимо, оживленно разговаривая и смеясь (наверное, о ней!), третья окинула Мартину с ног до головы нехорошим взглядом. Четвертая прошла мимо с нарочито поджатыми губами, а вот последняя… Последняя девушка остановилась.

— Ну и что же ты, крошка?? Чего куксишься?

Ярко размалеванное лицо, накладные ресницы… Именно эта девица говорила Мартине о прослушивании в театре «Вулкан». Они встречались сегодня утром в театральном агентстве…

Мартина робко спросила:

— А что, я опоздала?

— Еще бы, крошка! Так и должно было быть! Милочка, ведь я назвала тебе совсем не то время, в это время будут пробы у Мэркса… Но ты не много потеряла. Спектакль с той ролью, о которой я тебе говорила, пойдет здесь уже на этой неделе. Они прослушивают всех сразу и тут же говорят: «Ага, отлично, вот ваша шляпка, на сегодня достаточно». Что плохо — то же самое тут везде!

— Я уже не верю в судьбу… — призналась Мартина слабым шепотом.

— Скверно! — Размалеванное лицо приблизилось вплотную. — С тобой все в порядке, милая?

— Да, пожалуй… Только устала немного.

— У тебя, подруга, отвратительный вид. Погоди-ка, девочка… Глотни-ка вот этого…

— Нет-нет. Спасибо. Спасибо огромное, но я…

— Ничего-ничего! Выпей! Мне это дал парень, который мотается с товаром от одной французской фирмы… Классное средство. Вообще-то это просто коньяк. Но чудесный. Не ломайся, только глотни — сразу поймешь!

Неожиданно твердая рука приподняла ее подбородок, и в губы ей буквально впихнули горлышко бутылки. Мартина попыталась пробормотать, что она ничего не ела с утра, но все было бесполезно. Пришлось сделать глоток. Потом еще. Клопами коньяк не пах, однако тараканов в принципе нельзя было исключить…

— Вот-вот! — одобрила ее размалеванная девица. — А теперь еще глоточек, да побольше!

— Нет! — воскликнула Мартина, содрогаясь от нехватки кислорода. — Пожалуйста, не заставляйте меня!

— Да ты что, милочка, шутишь? Тебе дают хлебнуть на дармовщинку, а ты еще ломаешься? Ну что, теперь попало на кристалл?

— Да-да, очень любезно с вашей стороны Я вовсе не ломаюсь. Надеюсь, на кристалл попало, да…

«Если только это тошнотворное жжение в желудке называть попаданием на кристалл», — подумала Мартина в ужасе.

— Шика-а-арно, крошка! Ну валяй, коли уж ты теперь в себе уверена…

— Да-да, спасибо… Но я… Я ведь даже не знаю, как вас зовут.

— Пожалуйста. Трикси О'Салливан. А тебя?

— Мартина Тарн.

— А что — нехудо звучит: Трикси О'Салливан и Мартина Тарн, а? Как на афише. Пара несравненных дебилок в смертельном номере по исполнению интеллектуальной пьесы! Смотрите все! Ну ладно, если я ничем больше не могу тебе помочь, то…

— Да, спасибо за все. Я уже в полном порядке.

— Что ж, кажись, теперь ты выглядишь получше… — в сомнении оглядела ее мисс О'Салливан. — Наверняка мы с тобой снова встретимся. У нас, птичка, одни цели и одна кормушка — вот что получается… Ну ладно, у меня намечена следующая встреча, так что я уже опаздываю…

Это мисс О'Салливан сказала уже напоследок…

— Ну конечно… Еще раз спасибо вам…

— Там парадная дверь открыта. Иди туда. В фойе есть свободные места. Почему бы тебе там не посидеть, а? — Мисс О'Салливан обернулась. — Надеюсь, хоть тебе повезет… О господи, вот погодка-то мерзкая! Сейчас снова дождь зарядит!

— Да, погодка еще та! — Мартина постаралась придать своему голосу побольше актерской ироничности…

— Ладно, пока, крошка. Не надорвись. И имей в виду: режиссеры терпеть не могут, если у тебя холодные ноги…