— Возможно — если бы рядом никого не было, — возразила Кира. — К несчастью для твоей версии, вокруг находилось немало людей.

Дэвид отрицательно покачал головой.

— Ты забываешь, что они с Беном оба задержались с переодеванием. Сигнал, призывающий танцоров на сцену, а зрителей — на места, прозвучал еще до того, как несколько опоздавших остановили их драку.

Кира все еще была настроена скептически.

— Если Пол невиновен, то трудно поверить, что никто не видел ничего, что могло бы его оправдать, учитывая, что на территории находились буквально сотни людей.

— Кое-кто заметил, вспомни. Например, та девчушка… Потом, если мне удастся разыскать тех ребят и они назовут время и подтвердят рассказ Пола, твоему отцу придется искать другого подозреваемого. Я согласен, кто бы ни был убийцей — а я ни на минуту не поверю, что это Пол, — он должен быть сумасшедшим, чтобы решиться на подобное. Это невероятный риск.

Он очень старался внушить ей сомнения в деле, которым занимался ее отец. Может быть, в этом и состоит его план? — размышляла Кира. Вся эта сдержанность, деликатность и дружелюбие лишь затем, чтобы заполучить ее в союзницы. Когда прямая атака на ее здравый смысл не помогла, он решил применить более тонкий подход. Несмотря на зрелость, решила она, он все тот же прежний Дэвид, в своих интересах играющий на ее чувствах.

Но на этот раз не выйдет, поклялась она. У меня уже есть опыт. И несколько очень ярких воспоминаний о том, как его уход отразился на моих чувствах.

— Спасибо за экскурсию. И за ужин вчера вечером. Мне пора ехать, пока отец не снарядил на мои поиски отряд полицейских, — пошутила она, доставая ключи и поправляя на плече сумку.

Вместо ответа Дэвид проводил ее к «чероки».

— Когда я снова смогу тебя увидеть? — спросил он мягко, пока она устраивалась за рулем.

Воображать хотя бы нотку неуверенности в его хрипловатом глубоком голосе было бы совершенной глупостью. Неуверенным Дэвида никак не назовешь.

— Как ты знаешь, я приехала во Флагстафф, чтобы помочь отцу, — напомнила она, чуть пожав плечами. — Значит, большую часть времени я буду проводить с ним.

Дэвид не нашел, что ей ответить. Он не понимал, что сказал не так. Или сделал. Только что она казалась настроенной дружелюбно, может быть, лишь немного настороже, а через мгновение взбунтовалась, словно молодая кобылка, готовая встать на дыбы. В ее огромных зеленых глазах он вновь увидел недоверие и внезапное желание поскорее уехать. Надежда, что Кира простит и снова полюбит его, начала угасать.

Помахав ей на прощанье и возвращаясь туда, где в день фестиваля стояли трейлеры, он казался задумчивым и рассеянным. Подойдя к месту, где подрались Пол с Беном, он тихо постоял, склонив голову и опустив руки вдоль тела, стараясь отключиться от навязчивого крика кружащего над головой ястреба и отдаленного гула машин на шоссе, а заодно и от своего желания поправить отношения с женщиной, в которой он так нуждался.

На его взгляд, инструкции прадеда о проникновении в прошлое сквозь «окна» или «разрывы», возникающие там, где налицо сильные человеческие чувства, были одновременно и простыми и сложными. Чтобы достичь желаемого, необходимо забыть обо всех личных последствиях того, что тебе может открыться, помня только о желании узнать истину. А вступить в «разрыв» можно, только когда его мерцание поманит тебя. Если речь идет о деле, над которым он работает, то он должен думать об интересах своего подзащитного, а не о собственной репутации.

Эта незатейливая формула не раз срабатывала с тех пор, как он ее узнал, но этим утром, несмотря на упорные попытки, Дэвиду никак не удавалось добиться, чтобы в чистом утреннем свете забрезжила связь с прошлым.

Все дело в Кире, понял он, выходя из состояния концентрации. Я слишком сосредоточен на ней. Я хочу узнать имя настоящего убийцы не только потому, что правда может дать свободу Полу, хотя это действительно так, но и потому, что мне хочется доказать ей свою честность и свои способности. Именно в силу этих обстоятельств мне не удается достичь состояния внутренней отрешенности.

И Бог знает когда удастся.

С таким же успехом я могу позвонить сестре Маргарет, подумал он, вспомнив, что обещал проведать монахиню-католичку, которой однажды бесплатно помогал защищать одну из ее протеже. Может быть, у нее появились какие-нибудь новости.

По его просьбе примерно через неделю после убийства сестра Маргарет пообещала поспрашивать в школе для коренных американцев в резервации неподалеку от Каенты, где она преподавала, и попытаться узнать имя парнишки, позвавшего Пола на помощь к своему нанюхавшемуся клея приятелю, а заодно имена других негодников. Не исключалось, что тут замешаны ученики этой школы, поскольку на фестиваль их привезли целый автобус.

Все еще переживая из-за своей неудачи, Дэвид набрал ее номер по сотовому телефону. И попал в точку.

— Дэвид… я так рада, что вы позвонили! — воскликнула монахиня. — Я как раз собиралась просить разрешения позвонить вам. Мальчик, позвавший Пола на помощь в день убийства, возможно, один из наших учеников. Мне он не признается, но его одноклассники говорят, что он им в подробностях рассказывал об этом случае. Я знаю, путь сюда не близкий, но, может быть, если вы с ним поговорите…

К ужасу Киры, в это утро Большой Джим не поехал на работу, как обычно. Вместо этого, когда она через главный вход вошла в дом, где жила подростком, он расхаживал по гостиной, одним глазом поглядывая на настенные часы, а другим — на телефон.

— Кира, ради Бога! — заорал отец, когда она сдержанно ему кивнула. — Где ты была? Я боялся, что ты угодила в аварию или тебя убили и что твое тело обнаружат в канаве или еще где-нибудь. Черт побери, девочка… Я был на грани того, чтобы попросить Реда Майнера отправить своих помощников…

Я должна была понимать, что здесь мои личные дела не останутся личными, думала она, краснея до корней волос. Не важно, что мне двадцать семь лет. Пока мой отец жив, я буду для него маленькой дочкой, не способной позаботиться о себе. Или поступить по своему усмотрению.

— Я рада, что ты этого не сделал, папа, — ответила она, стараясь не выдать своего раздражения. — Потому что это было бы очень неловко для нас обоих. Видишь ли, я провела ночь в доме Дэвида Яззи…

Поток ругани заглушил в ней последнее желание давать какие-либо объяснения.

— Когда я звал тебя сюда за помощью, то и подумать не мог, что ты опять с ним свяжешься! — вопил Большой Джим, сверкая замутившимися от ярости карими глазами из-под очков в металлической оправе и запустив пухлую руку в свои редеющие песочного цвета волосы. — По правде говоря, я полагал, что в тебе больше здравомыслия. После того, как он…

— Оставил меня за десятитысячную взятку, которую ты же ему и положил в карман?

У ее отца хватило деликатности смутиться.

— Я думал, ты давно простила мне мою роль в этом неприятном деле, дорогая, — сказал он спустя минуту.

Она бросилась обнимать его.

— Я простила, папа. Простила. Тебя же заботили мои интересы. Но я не простила Дэвида… особенно за то, что он взял деньги. Тебе не стоит терять сон из-за того, что я осталась у него дома. Между нами не было близости. После того как он со мной так поступил, я бы не согласилась спать с ним, будь он даже последним мужчиной на свете.

По лицу отца, словно масло по блину, разлилось облегчение, хотя у нее и осталось престранное ощущение, что к его чувствам примешивалось еще что-то скрытое, чуть ли не укоры совести.

— Что ж, я рад слышать хотя бы это, — пробормотал он.

— Мне просто надо кое в чем разобраться… — добавила она, пытаясь найти какое-нибудь оправдание своему поведению, которое не могла толком объяснить даже себе.

Вроде бы успокоившись, отец вновь закипел обидой, когда она рассказала, что Дэвид предложил ей побеседовать с Полом и что она склоняется к тому, чтобы воспользоваться этим предложением.

— Он собирается незаметно склонить тебя к работе на стороне защиты, вот увидишь, — предрекал он, — а ведь я звал тебя для помощи, а не для того, чтобы мешать мне. Это словно повторение случая с Ленардом Наминга, когда вы с Дэвидом были на одной стороне, а я на другой. Ну ладно, не говори, что я тебя не предупреждал. Дэвиду Яззи известна только одна преданность — своим. Как только он добьется оправдания, он выбросит тебя, словно вчерашнюю газету.