П.Лукьянчук

Девятая жизнь

Лучше быть, чем казаться

Неизвестный полковник

Ген. Штаба

Писк. Визг. Крик. Рев.

Он машинально поднял голову и открыл глаза. Будильник надрывался уже минут 20, пытаясь поднять это ненавистное ему тело, заглушающее его своим храпом. Он выключил будильник, умылся, натянул брюки и побежал пить кофе. Кофе оказался пережженным и противным на вкус. Вместе с мутно-коричневой бурдой к нему в голову начали приходить мысли. Мысли о глобальных проблемах развития общества вскоре сменились более мелкими - о работе и месячном отчете. Он надел рубашку, галстук, пиджак и пальто, закурил сигарету и вышел из дому.

Дул холодный октябрьский ветер. Он шел к метро, не замечая ничего вокруг. "Газеты! Пирожки! Беляши горячие!" - кричали ему вслед, но он не слышал. "Ну что за скучная и однообразная жизнь" - подумал он надкусывая беляш, который машинально оказался в руке как возмездие за две желтых монеты, упавшие на лоток продавца. Беляш оказался безвкусным, как и все дни, которые он проводил с начала сознательной жизни, и которые ему суждено было терпеть до ее конца. "Выбросить бы тебя, сволочь эдакую" - сказал он беляшу. "Думаешь, поможет?" - спросил кусок теста с небольшим количеством мяса третьего сорта. "Думаю поможет" - ответил он и швырнул беляш в мусорную корзину.

- Мужчина, зачем же вы засоряете улицы? - раздался звонкий голос явно принадлежащий существу не из этого мира. Урны рядом не было. Продукт быстрого питания валялся на чисто подметенном асфальте, который до этого был завален битым стеклом и прочими дарами царей природы. Он резко обернулся. Он проснулся окончательно. За ним стояла спортивно сложенная девушка в коротко обрезанных джинсовых шортиках, и прозрачном топике. Дул холодный октябрьский ветер. Он остолбенело смотрел на нее, не зная что ответить.

- Я... ээээ... я... девушка, вам не холодно? - наконец выдавил он, и в ответ беляш крикнул с асфальта: "Идиот! Ну кто же так знакомится! Сейчас она развернется и уйдет, пожав плечами". Он еле удержался от искушения пнуть беляш ногой.

- Странно... Я хотела спросить у вас, не жарко ли вам... - девушка соблазнительно улыбнулась, облизав губки.

- Простите, но сейчас конец октября!

- Это не важно.

- То есть как это не важно? - изумленно спросил он.

- Идемте со мной, и вы все поймете.

- Но... но у меня месячный отчет... Я опаздываю!

- Послушайте, вы сами пять минут назад жаловались на скучную жизнь. Ведь так?

- Я... ну в общем да...

- Тогда идемте, я вам все покажу, - девушка взяла его за руку - юная красавица в пляжном наряде мужика средних лет, дрожащего от ветра в истертом пальто, и они пошли по улицам города, и прохожие равнодушно проходили мимо, и никто не обернулся.

Она привела его в какую то подворотню. Он уже не понимал где он и что с ним происходит. Девушка остановилась и обняла его, прильнула к нему, и впилась в его губы горячим поцелуем. И в этот момент он услышал шаги, потом острую боль в голове, а потом звук удара. И сознание провалилось в бездну.

ВСПЫШКА.

Он шел по грязным улицам города, помахивая ободранным хвостом. "А когда то он был пушистым и мягким" - подумал он. Его несчастье заключалось в том, что он родился у обычной дворовой кошки от толстого домашнего ангорского кота, который достал хозяев своими криками, и они таки выпустили его погулять. Его несчастье было в том, что папу вовремя не кастрировали, и он был интеллигентом в душе, и бездомным бродягой в жизни. Он был чужим в этом проклятом огромном городе, он был никем и ничем в нем, и каждый такой же нищий, считающий себя сильнее, кусал, грыз, бил, и издевался над ним. Собаки и люди. Для него они были не идентичны. Собаки всего лишь вырывали последний кусок у него изо рта, а люди... Нет, люди до такого не опускались. Они добывали еду в других местах. Свою еду они пили из стеклянных бутылок, иногда совмещая трапезу с небольшим количеством традиционной для кошек еды. А затем, насытив свою утробу, они издевались над ним и ему подобными - вешали, пинали ногами, бросали в огонь...

Ему сегодня везло, как никогда в жизни - он нашел на помойке выброшенную кем-то гнилую рыбу, и успел вовремя ее съесть. А потом был кусок хлеба, покрытый плесенью. Ему везло сегодня, что он не подох.

Он шел мимо домов и балконов, и иногда встречал презрительные взгляды беленьких вымытых кошечек, надменно глядящих вниз. "Фи!" - говорили они, "Как уважающий себя кот может до такого дойти!". Да, он уважал себя. Поэтому не обращал на них внимания, и не спеша, шел мимо. Спешить ему было некуда, так как он все равно не знал куда спешить.

Вдруг одна из пушистых "фифочек" спрыгнула с балкона первого этажа и подошла к нему.

- Привет! - промурлыкала она, - ты откуда?

- Из города, - ответил он.

- А где твой дом? - спросила она.

- Весь город - мой дом.

- Ты кот мэра? - радостно воскликнула кошечка, - А почему тогда ты такой грязный? С тобой что-то случилось?

- Мне надоело быть котом мэра, и я хочу жить сам по себе, - ответил он, проклиная в душе себя, ее, город, мэра, и свободную жизнь.

- Ой, как интересно! Я тоже хочу жить сама по себе! Идем гулять вместе!

Ответить он не успел. Из подъезда выбежали люди - мужчина и женщина.

- Марианна! Марианна! - кричали они. - Где же ты, детка!

- Спрячь меня от них! Я не хочу домой! - захныкала его новая знакомая. Но было поздно. Мужик, увидев его, схватил палку, и больно ударил по спине. Женщина схватила кошку на руки и принялась причитать:

- Детка моя, он тебя обидел? Напугал? Милый, дай ему! Дай! Еще!

- Не смейте! Он кот мэра! - кричала кошечка, царапая хозяйку и вырываясь. Но ее никто не понимал. Люди вообще редко понимают котов, а такие - уж тем более.

Мужик бил его палкой и ногами. Он уже не мог ни вырватся ни убежать не было сил. Хрустели и ломались кости, и в конце концов он упал, обессиленный, и не мог даже дышать...

ВСПЫШКА.

Он упал с кровати и пришел в себя. С сознанием вернулась боль. Острая боль во всем теле. Видения сменились реальностью, которая не обещала ничего хорошего. Сказать, что ему ломило кости - это значило не сказать ничего. Ему казалось, что кости раздроблены испанским сапогом инквизиции или, на худой конец, танковыми гусеницами.