Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ

ВСЁ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

Фантастический рассказ

- Вы задумывались, Луи, над тем, что было бы с вами, если бы ваша матушка вышла замуж не за вашего отца, а за другого человека? - спросил Милютин.

- Какое смешное слово "ма-туш-ка", и очень милое, - восхитился Леверрье. - У вас, русских...

- Так все же, задумывались?

- Нет, - чистосердечно признался Леверрье. - Но, полагаю, ничего особенного. Просто у меня был бы другой отец.

- И передо мной оказался бы не симпатичный, полный и, увы, успевший облысеть холостяк ниже среднего роста, а долговязый, рыжий, отталкивающей внешности многодетный отец семейства. К тому же тощий.

Леверрье обиженно фыркнул:

- Это скорее ваш портрет, Милютин!

- Польщен. Но я не рыж и не многодетен. А жаль, тогда бы хоть чем-нибудь выделялся среди современников.

- Сейчас вы скажете, что Мальтус ошибся и демографический взрыв нам не угрожает.

- Вы, как всегда, проницательны, - одобрил Милютин. - Но я не думал ни о Мальтусе, ни о мальтузианстве. Имел в виду совсем другое.

- И что именно?

- Вы, Луи, сплошное нагромождение случайностей!

- Ну, знаете...

- Не серчайте. Это относится к любому человеку. Единственная наша закономерность - генетический код. Остальное чистой воды случайность. Не обольщайтесь, Луи. Тысяча против одного, что у вас не было бы другого отца. Потому что не было бы вас самого. В старину на ярмарках судьбу предсказывали... попугаи. Природа представляется мне таким попугаем. Она вытаскивает разноцветные билетики из шляпы старого шарманщика - бога.

Леверрье торжествующе засмеялся:

- Вот вы и попались, Милютин. Выдаете себя за атеиста, а сами...

- Не придирайтесь к словам, Луи. Я сказал "бог", подразумевая всемогущую случайность. Но дело не в этом. Самое любопытное, что большинство билетиков пустые. Вам повезло: достался билетик с предсказанием. Один из тысячи.

- Вы сегодня в мистическом настроении, Милютин. И, представьте, я догадываюсь, чем оно вызвано.

- Вашей интуиции можно позавидовать!

- У вас творческая неудача. Зашли в тупик или опровергли самого себя. Помните ваш неудачный опыт с внушением?

- Что-то не припоминаю...

- Когда вы пытались с моей помощью зажечь несуществующую лампочку. Подумать только, какие нелепые задумки втемяшиваются иногда в вашу голову!

Милютин покаянно склонился:

- Вы тысячу раз правы, Луи.

- Вот видите!

- Но сегодня по счету тысяча первый.

- Значит...

- На сей раз у меня творческая удача. Самая неудачная из удач!

- С вами не соскучишься, Милютин, - разочарованно проговорил Леверрье. - И что же вы такого придумали?

- Как инженер, Луи, вы знакомы с понятием флуктуаций...

- Еще бы! Микроскопические скачки тока, шумы радиоприемников...

- Словом, те же случайные процессы. И человеческая жизнь это не более чем цепь флуктуаций.

- Решительно не согласен! - запротестовал Леверрье. - Вы исключаете детерминированное начало, роль самого человека в становлении своей судьбы. Наконец, воспитательную функцию общества!

- И вот ваш детерминированный и воспитанный человек вышел подышать свежим воздухом, а ему на голову упал никем не предусмотренный метеорит!

- Явление столь редкое, что его вероятностью можно пренебречь.

- Тогда кирпич с крыши... Ну, пусть просто поскользнулся и сломал ногу.

- Или случайно стал астронавтом, о чем мечтал с детства, случайно построил дом, вылечил больного, прочитал лекцию? Случайно шагнул в огонь, чтобы спасти ребенка? Это все та же цепь флуктуаций?

- Примите мою капитуляцию, - торжественно сказал Милютин. - По правде, я просто хотел немного вас подразнить. И, кажется, переборщил. Но не станете же вы отрицать, что человеческая жизнь проходит на фоне флуктуаций и что судьба человека зависит от них?

- Не стану, - великодушно подтвердил Леверрье. - И вы считаете этот тривиальный вывод своей творческой удачей? Ничего нового в философские категории необходимости и случайности уже не внести.

- Даже случайно? - пошутил Милютин.

- Помните классическое определение: "Где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы"?

- У вас завидная память, Луи, - отметил Милютин. - Так вот, я как раз и открыл их. Более того, мне удалось избавить необходимость от ее непременной спутницы - случайности.

- Вы здоровы, Милютин? - осведомился Леверрье. - Разве вам не известно, что необходимость и случайность - диалектические противоположности, взаимно связанные, взаимопроникающие и не способные существовать друг без друга? Диалектический материализм...

- Не упоминайте его имени всуе, - строго сказал Милютин. - Для меня это основа основ!

- Тогда в чем же дело?

- Вы прямолинейны, Луи. Категоричность во всем, таков уж ваш характер. Черное для вас всегда черное, а белое...

- Всегда белое, хотите сказать? Да, я не признаю компромиссов!

- А в науке очень многое, если не все, зиждется на компромиссах. Мы принципиально не можем постичь абсолютную истину и все же стремимся приблизиться к ней, это ли не компромисс? Корпускулярная теория света, созданная Ньютоном, и волновая теория Френеля смертельно враждовали. Казалось, все в них противоречит друг другу. Но вот возникла новая, квантовая теория и примирила кровных врагов. Что такое квант света? И частица, и волна, говорим мы. Но это - типичный компромисс, потому что на самом деле квант не частица и не волна. Мы тяготеем к зримым аналогиям, а квант таких аналогий не имеет...

Леверрье заломил пухлые руки:

- Пощадите, Милютин! С вами спорить бесполезно. У вас наготове арсенал аргументов. Расскажите лучше, что вы открыли на этот раз.

- Мое научное кредо, Луи, заключается в решении задач типа "что было бы, если бы...". Лишь затем встают вопросы: как, каким образом?..

- А вопрос "зачем" вы себе задаете? - В голосе Леверрье прозвучали ехидные нотки.

- Увы, в последнюю очередь, подобно многим ученым. Когда-то это называли "чистой наукой". Кстати, именно чистая наука облагодетельствовала человечество атомной бомбой...