- Стань нашим отцом и покровителем, - сказали они опять в один голос. - Благодеяние твое мы будем поминать до гроба.

- Хорошо, друзья мои, хорошо, я очень рад, что вы охотно желаете воспользоваться святою благодатью.

Через неделю после этого разговора оба беглеца самим хозяином у себя в доме были приличной церемони ей оскоплены. Товарищ Василия не смог выдержать операции - и на другой день умер, а Василий по выздоровлении пользовался от хозяина полным доверием. Одна из старух, которая ухаживала за ним во время болезненного состояния, была названа ему крестной матерью. Она объявила, что собрала для него денег, на зубок, две тысячи рублей*, которые и выдадутся ему, когда он будет приспособлен к месту.

Через год после оскопления Василий был приписан в ближайшем городе в купцы и отправлен с письмом и выданными ему на торговлю деньгами - пять тысяч рублей - в П. к одному тамошнему богатому купцу.

- Как же это могло случиться? - спросил я у пописухина.

- Вот я и хочу рассказать тебе, как счастливо отделался от этой истории, потому что все устраивалось через меня.

Приехав в П., Василий тотчас начал торговать в лавке ситцами.

Должен объяснить тебе, что у Василия, когда еще жил он на фабрике, была любовница, крестьянская девка. Через три месяца он выписал ее через своего благодетеля к себе, снял для нее лавку на толкучем рынке и заставил торговать шитыми рубашками, выдавая ее за свою двоюродную сестру.

Два года он жил совершенно спокойно, но, видно, судьба не сайка - в брюхо не спрячешь; и чему уж быть, того не минуешь. В какой-то праздник, сидя за прилавком, он разговаривал со своим соседом. Откуда ни возьмись унтер-офицер. Он отправлялся на свою родину в бессрочный отпуск и захотел приобрести недорогого ситца.

В этом унтер-офицере Василий узнал прежнего своего учителя маршей и артикула. Он сильно сконфузился, несмотря на то что у него была небольшая уже борода, а волосы на голове острижены в кружок.

Унтер-офицер, выбирая ситец, посматривал на Василия, отчего наш купец чуть держался на ногах и потому выбранный им ситец продал, не торгуясь, за полцены.

Когда унтер-офицер ушел, он тотчас запер лавку и, сев на извозчика, отправился домой, чувствуя себя от этого испуга нездоровым. На другой день он в город не выходил.

Унтер-офицер признал в торговце беглого своего ученика и захотел еще раз хорошенько его рассмотреть. Взявши купленный накануне ситец, он отправился в лавку с целью обменять этот ситец на другой. Но лавка оказалась запертой, что крайне его удивило и заставило еще более убедиться в том, что он не ошибается. Унтер-офицер зашел в соседнюю лавку и спросил у купца, почему сосед его сегодня не вышел в город.

Купец был занят товаром и на вопрос не ответил. Унтер-офицер решил узнать у рядского сторожа, где живет купец. Но, выяснив это, он почему-то не решился идти к нему домой, а счел оставить свое домогательство до следующего дня.

Итак, на следующий день он нашел Василия в лавке. Тот сидел за прилавком с подвязанными зубами и с нахлобученным на глаза картузом. Почтительно раскланявшись, унтер-офицер попросил обменять ему ситец.

Василий, молча стащив с полки несколько кусков ситцу, показал ему пальцем, чтобы он выбирал.

Унтер-офицер удостоверился в том, что это его ученик, и сказал:

- Василий Иванович, я вас насилу-то узнал. Как вы похудели и переменились в лице - видно, вы были очень нездоровы.

Василий, не говоря ни слова, затряс головой и махнул руками, показывая, что он его не знает.

- Вам грех забыть прежнего своего учителя. Я, кажется, для вас строгим-то никогда не был,- сказал ему унтер-офицер.

На это Василий пробормотал, что он его не знает, в полку ни в каком не служил, зовут его не Василий Иванович, а Василий Никитич и он давно купец.

- Да что вы говорите, Бог с вами, я не шпионствовать к вам пришел - я и сам-то теперь иду в бессрочный отпуск, и, Бог весть, придется ли мне возвратиться в полк, потому что до чистой отставки остается не много. А я все-таки вам скажу, что я вас узнал по вашему обличию и разговору - хотя вы стали купцом и я вас много лет не видел.

Пока унтер-офицер говорил, Василий сидел молча, потупив голову, как преступник, выслушивающий решение суда. Потом встал, вынул из ящика 15 рублей, подал их унтер-офицеру и сказал дрожащим голосом:

- Благодетель мой, возьми себе эти деньги на дорогу и не сгуби меня, а я буду вечно молиться Богу за тебя.

"Ну, - подумал потом уже Василий, - слава Богу, отделался. Как это его лукавый на меня нанес и как он мог узнать меня?" Вечером он советовался со своей любовницею:

- Не лучше ли будет уехать нам в Москву, а то, пожалуй, чего бы не вышло для худого. Ведь на свете-то ни на кого полагаться нельзя. Может, сам-то он, взявши деньги, и не захочет сделать мне зла, да вдруг напишет в полк письмо - вот тогда уж и не выкарабкаешься и ничем не отделаешься от службы.

Унтер-офицер же, выйдя из лавки, рассуждал так: "Нет, любезный друг, ты теперь от меня не вывернешься - меня купить за деньги. Я скрывать тебя, беглеца, не буду. Не на таковского напал! Мне кри вить душой перед начальством, прослужа столько лет Богу и великому Государю, грешно и стыдно. И какой же я буду тогда служака, когда скрою беглеца? Да и товарищей будет стыдно". С этою мыслью он, придя на постоялый двор, поевши каши и похлебав щей, уснул. Вечером пошел к надзирателю и рассказал ему обо всем подробно, не умолчав и о выданных ему деньгах.

Рано утром беглеца взяли в его квартире и привели в канцелярию надзирателя. Его спросили, как он сделался купцом и откуда приобрел состояние. Василий отвечал, что стал купцом, потому что внес капитал и имел желание вести торговлю. А капитал он приобрел, еще живя у своего помещика, который и вольную ему дал. И рекрутом он никогда не был, 15 рублей унтер-офицеру не давал, ситец ему не продавал и его отроду не видывал и не знает и потому просит защитить его от несправедливого доноса.

Сколько ни уличал его унтер-офицер в том, что он бежавший из полка Василий Иванов и что он в этом не ошибается, поскольку узнал его совершенно, но Василий ни в чем не сознавался и твердо стоял на своем. Василия посадили до окончания следствия под арест, о приписке его в купечество в город О. была послана справка, равно как и в самый полк запрос о его формуляре, с описанием примет.

Во время ареста Василий успел через любовницу известить своего благодетеля о случившемся с ним несчастье. Он просил ходатайствовать о его освобождении.

Благодетель его, получив это известие, прежде всего уведомил меня, а потом уже отправился на помощь Василию. Он явился к следователю и объявил, что купец Василий Никитин аккредитован был товаром от его знакомого купца по его рекомендации, так как за товар еще не заплачено, он просил товар возвратить знакомому купцу, дабы он в этом случае не подвергся ответственности и напрасному денежному платежу.

Через месяц по показанию следствия Василий должен был отправиться в полк.

Во время следования вместе с другими арестантами в город К., где находился его полк, Василий как-то умудрился убежать и вторично скрывался у своего благодетеля.

Три года его разыскивали по разным губерниям по указанию каких-то бродяг. Но это ничего не дало, потому что он уже давно через ходатайство своего благодетеля по новой отпускной, приписавшись в мещанство, спокойно жил и производил в Москве торговлю пивом в портерной лавке купца Д-ва; и если бы не переписка его со своей любовницей, его бы никогда не нашли. Вот как это случилось.

О побеге любовницу известил благодетель Василия безымянным письмом. Она уже не надеялась его видеть в П. и потому устроилась на жительство к одному семейному торговцу, наняв у него небольшую комнатку. Однажды вечером в ее лавку вошел неизвестный мужчина, одетый по-русски, немолодых уже лет. Уточнив ее имя и место жительства, он прошептал, что у него к ней письмо от близкого знакомого, на которое ей надо ответить не позднее завтрашнего дня.