— Хочу попросить вас сделать то же самое, — продолжала Маргарет. — Пожалуйста, предоставьте нам самим справляться с нашим горем по мере сил. И в связи с этим есть еще один вопрос, который мы хотим обсудить с вами.

Она сказала «мы», но пока что говорила только сама.

— Коттедж Розы представляет для семьи большую памятную ценность, — продолжала она. Этне энергично закивала, и даже Фионуала подняла взгляд от своих рук. — Это место, где Эмин… — Маргарет сделала эффектную паузу. — Где Эмин проводил много времени. Нас несколько удивило, что некто, кого Эмин знал так мало и так давно, получит его во владение. Мы хотим попросить вас подумать о возвращении его семье.

Алекс опешил и через секунду открыл рот, собираясь заговорить.

— Этого мы делать не станем, — поспешно сказала я, не дав Алексу вымолвить ни слова, и всякое сочувствие, какое я испытывала к вдове, мгновенно улетучилось.

— В таком случае вы понимаете, что семья сочтет необходимым использовать все юридические возможности, чтобы вернуть Коттедж Розы. Мой муж был очень болен и не сознавал, что делает. Иначе, я уверена, он ни за что не завещал бы коттедж мистеру Стюарту.

Говорила она так, словно Алекса и не было в комнате.

Я собиралась сказать: «Увидимся в суде» — или что-нибудь в этом духе, но тут Маргарет твердо поставила чашку на серебряный поднос и поднялась из кресла.

Две другие тоже тут же встали. Фионуала, не сказавшая ни слова, даже «здравствуйте», вышла, не оглянувшись. Аудиенция, судя по всему, была окончена.

Однако Маргарет проявила еще одну черту характера. Когда она сделала шаг, из-под дивана вылез медлительный, спокойный Вигс, заставив ее вздрогнуть и потерять на миг равновесие. Она ухватилась за сервировочный столик, одна из изящных чашек упала и разбилась.

— Дейрдре! — прошипела она. — Дейрдре! Убери отсюда это отвратительное существо — навсегда.

Служанка ничего не ответила.

— Спасибо, что приехали, — властным тоном сказала Маргарет и указала в сторону коридора. Я поняла, что нам велено уходить. Я едва не вышла из себя и с трудом подавила желание сказать что-нибудь непристойное. Мне помнилось выражение лица Алекса, когда он впервые увидел этот маленький коттедж. Семейке Бирна мало, подумала я, этого роскошного дома, больше похожего на виллу, слуг, акров и акров земли с розами, орхидеями, пальмами и потрясающим видом на море. Нет, им подавай еще и Коттедж Розы.

Только через мой труп, подумала я, свирепо глядя на Маргарет. Внезапно ко мне пришло твердое решение, что Алекс не только сохранит свой коттедж, но и будет иметь достаточно денег, чтобы спокойно жить там. Если ради этого придется идти в суд, пусть. И если спокойная жизнь требовала выхватить сокровища у них из-под носа, мы пойдем и на это.

Только вот для этого требовались все указания, и нужно было придумать другой способ заполучить их. В какой-то момент я с радостью думала, что они нам не понадобятся. Найдя указание в ялике у берега, я подумала, что все в порядке. Мы знали два первых указания, и они привели нас к стихотворению древнего поэта по имени Авархин. Если каждая строка стихотворения вела к указанию, то их указания нам не понадобятся. Нужно только найти место, соответствующее строкам стихотворения.

Однако указание в ялике разочаровало меня. Оно, вне всякого сомнения, исходило от Эмина Бирна. По крайней мере, оно было написано на его бумаге для заметок, с его инициалами и шапкой «Второй шанс». Но если это и было указанием, то далеко не тем, на какое я надеялась.

Я не ожидала чего-то совершенно определенного, как, например, записки, что ключ от ячейки камеры хранения на вокзале в Килларни находится под третьим цветочным горшком на левой стороне подъездной аллеи. Однако рассчитывала на нечто большее, чем бессмысленный рисунок, который обнаружила, когда высохла бумага, набор черточек, смутно напоминавший железнодорожное полотно или, может быть, скелет рыбы. Но я сохранила этот листок уже хотя бы потому, что не верилось, что Эмин Бирн, да и кто угодно, станет заворачивать бессмысленный рисунок в пластик, дожидаться отлива или идти вброд к ялику и тщательно прятать его между досками. Однако иллюзии относительно быстрой находки сокровища рассеялись.

Видимо, тогда я была готова бросить это дело, но стечение событий заставило меня передумать. Главным из них, разумеется, был разговор с женщинами из семейки Бирнов и высказанное ими намерение отнять коттедж у Алекса.

Вдобавок к этому были два обстоятельства, которые означали, что времени у меня мало. Первым было решение Дженнифер каждое утро брать с неохотного согласия отца уроки хождения под парусами у Падрига Гилхули. Видимо, первое пугающее знакомство с этим спортом возбудило у девушки интерес к нему. Что до мнения ее отца, то ему не особенно нравилось, что дочь общается с подозреваемым в убийстве, но у Падрига, судя по всему, было неоспоримое алиби, подтвержденное его адвокатом в Корке.

Вторым было осознание, что какое-то время я буду редко видеться с Робом; это стало ясно, когда накануне вечером я зашла с Алексом в бар на главной улице городка и увидела Роба, болтавшего с привлекательной женщиной, стройной, в хорошей спортивной форме, с ореолом рыжеватых волос вокруг лица и красивыми зелеными глазами.

— Лара, — воскликнул Роб, когда я подошла к стойке. Я не поняла, что означает этот тон. Я заподозрила, что не «рад тебя видеть». Наверняка он выбрал этот бар в двух кварталах от гостиницы в надежде, что я его не найду. — Лара, познакомься с Медб Миног. Медб, это моя знакомая Лара Макклинток.

— Знакомая? Ясно.

— Здравствуйте, — сказала я, пожимая ей руку. Рукопожатие ее было очень твердым.

— Рада познакомиться с приятельницей Роберта, — сказала она. — Мы все очень рады, что он здесь.

«Кто это — мы?» — подумала я. Фамилия Миног была знакомой, но до меня не сразу дошло, что эта женщина — и есть тот «приятный человек», с которым Роб разговаривал в полицейском участке. Это придавало новый смысл словам Роба об «улучшении международных отношений», и то, что он назвал эту женщину приятным человеком, говорило многое о его намерении скрывать ее от меня.

— Ладно, Роберт, — мягко сказала я. — Извини, пойду посижу с другим твоим знакомым. Рада познакомиться с вами, Медб.

Я отошла и села с Алексом, стараясь не дуться. Это происшествие вызвало у меня раздражение, хотя не знаю, почему я так разозлилась. В конце концов, Роб волен вести себя как угодно. Я не могу претендовать на его привязанность. Иногда думаю, что он мог бы стать для меня подходящим мужем, но в этом направлении мы как будто не движемся.

Когда я только познакомилась с Робом, он жил с Мисс Совершенство, а у меня были редкие встречи с мексиканцем-археологом. Затем я оказалась свободной, то есть брошенной, но Роб все еще оставался с Барбарой. Потом Клайв, мой бывший муж, убедил свою вторую жену, Селесту, купить ему антикварный магазин напротив «Гринхальг и Макклинток», что привело меня в ярость, и я прекратила на какое-то время отношения с противоположным полом. Спустя какое-то время Клайв бросил Селесту и сошелся с моей лучшей подругой Мойрой, к этому времени Роб и Барбара расстались. Роб проявил ко мне некоторый интерес, во всяком случае, так мне казалось, но меня так расстроили Клайв и Мойра, что я не обращала на него внимания, по крайней мере, старалась не обращать.

Вспоминая все это, я начинаю размышлять, смогу ли я писать сценарии для послеполуденных телепередач, используя собственный жизненный опыт, если антикварный бизнес, ненадежный даже в лучшие времена, перестанет приносить доход. Я знаю, что, как женщине, перевалившей за сорок, мне следует примириться с одиночеством, приняться за вязание, чтобы заполнять долгие вечера, но не хочу примиряться. Подобно многим из моего поколения, я чувствую себя моложе своих лет — по крайней мере, тешу себя мыслями, что это так. Мне больше не кажется, что я смогу жить вечно, но и старухой я себя не чувствую. Однако это та стадия жизни, когда мужчины, мои ровесники, предпочитают женщин помоложе — значительно помоложе. Поскольку в Ирландии из-за демографических аномалий, связанных с уровнем эмиграции и прочим, пятьдесят процентов населения моложе двадцати пяти лет, поэтому она прямо-таки рай для мужчин сорока с хвостиком вроде Роба.