– Да, но они не из мафии!

– Позвольте уж мне самому решать, из мафии они или нет. Я прошу вас вспомнить друзей Клауса Маргеля. Не было ли среди них людей, которые недолюбливали бы его брата?

– Да практически все!

– Вот и прекрасно. Подумайте о них и вспомните того, кто ненавидит Иона Маргеля сильнее, чем все остальные. Кого-нибудь, кому бы тот угрожал. Или шантажировал. Или кому не нравилось работать под его началом.

– Да ведь меня все это совершенно не касается! – В голосе Полли Лондон теперь слышался подлинный гнев. – Я вообще не понимаю, с какой стати сижу с вами и слушаю бред о том, что Клаус и его друзья – гангстеры!

– Потому что они на самом деле гангстеры, – возразил Тимоти. – И если вы не окажете мне эту незначительную и нетрудную для вас услугу, я употреблю все возможности "Страны развлечений", чтобы дискредитировать вас и погубить вашу карьеру.

– Вы этого не сделаете!

Она вскинула голову и с изумлением посмотрела на него. Актрисой она была превосходной и прекрасно об этом знала.

– Сделаю, даже если ради этого мне придется пойти на ложь, – сказал Тимоти. – Мы сфабрикуем и опубликуем клеветнические материалы. Конечно, вы подадите на нас в суд за клевету. Но к тому времени вам уже ничто не поможет. И даже если нас оштрафуют в вашу пользу на миллион-другой, "Страна развлечений" переживет такую потерю – не без труда, согласен, но переживет. Меня это не разорит. А вам, как мне представляется, играть в кино и на сцене нравится куда больше, чем зарабатывать деньги сутяжничеством. Вы актриса. Шантаж при помощи объемных видеоматериалов принесет вам неизмеримый в денежном эквиваленте ущерб. – Тимоти видел, что она поверила в серьезность его намерений, однако все еще не может смириться с тем, что столкнулась с таким негодяем и с таким негодяйством, и вообще с тем, что в мире существует подобное негодяйство. Ему все-таки удалось пробить броню ее наивности, хотя это и не доставило ему особого удовольствия. – Для меня это вопрос жизни и смерти, – добавил он как бы в объяснение и оправдание собственной жестокости.

– Кажется, я знаю, кто вам нужен, – сказала она.

– Как и когда я смогу с ним связаться? Тимоти не нравилось странное спокойствие, которое ее охватило. Лучше бы она гневалась, кричала, угрожала. Он чувствовал себя подлецом, но такова жизнь.

– Просто так взять и позвонить ему я не могу. Тем более, если Ион и впрямь такой страшный человек, как о нем рассказывают.

– Завтра, – решил за нее Тимоти. – Придумайте какой-нибудь предлог для встречи с ним. Но ждать я не могу. Если вы не поможете, меня убьют. – Он выложил на кофейный столик визитную карточку со своим номером. – Позвоните, как только все устроите.

– Завтра, – уныло пробормотала она. Тимоти стало не по себе. На смену тоске и чувству неудовлетворенности примешалось ощущение собственной грубости, бессердечности и бесчувственности. Но, черт побери, у него не было выбора, никак иначе до этой девки не достучаться, а искать другой путь к кому-нибудь из членов Братства не было времени. Только человек из недр самой организации может, взвесив все "за" и "против", снабдить Тимоти информацией, чтобы он отправил Иона Маргеля за решетку.

– Скажите ему, что я готов заплатить. Размер вознаграждения не имеет значения. Конечно, в рамках разумного.

Он отправился в обратный путь, растянувшийся, как ему показалось, на многие тысячи миль…

Ровно через двадцать четыре часа, в конце первой половины дня в среду, Полли Лондон позвонила ему. Ее лицо на экране видеофона было нестерпимо прекрасно, почти так же прекрасно, как и оригинал. Она старалась не встречаться взглядом с его единственным глазом, она уставилась в какую-то точку в пространство и лишь порой, потупившись, смотрела на свои остававшиеся невидимыми для него руки, которые, как он предположил, переплелись пальцами, чтобы унять дрожь. Говорила она тихо, едва слышно, как маленькая, насмерть перепуганная девочка. Это удивило его. Он понял бы, если б она была на него обижена. Но откуда взялся испуг? Чего ей бояться?

– Через час, – сказала Полли. – И снова у меня.

– К сожалению, это не годится, – ответил Тимоти, отчаянно желая, чтобы она посмотрела прямо на него, и он смог бы еще разок насладиться изумрудным сиянием ее глаз. – Слишком велика опасность угодить в ловушку. Нам надо встретиться где-нибудь в общественном месте.

Она вроде бы смутилась. Потом, смахнув длинную прядь золотистых волос с лица, сказала:

– В Увеселительном парке. – Прозвучало это, да и все дальнейшее так, словно рядом с нею сидел, оставаясь вне поля зрения камеры, инструктор, который диктовал ей одно указание за другим. – Прямо за.., прямо за фонтаном. Там, откуда бросают монетки, загадывая желания. Через час.

– Я приду, – сказал Тимоти.

Она разъединилась, но Тимоти еще несколько мгновений сидел неподвижно, вглядываясь в экран, где только что видел пышные белокурые волосы, тронутую загаром кожу и изумрудное сияние в глазах…

Прибыв в Увеселительный парк, Тимоти старался не обращать внимания на любопытные взгляды зевак. Давным-давно он привык к тому, что представляет собой как бы самодвижущийся паноптикум, привык абстрагироваться от всеобщего внимания и чувствовать себя непринужденно в общественных местах. Тагастер однажды сказал ему, что невежественные и безвкусные люди вечно пялятся на того, кто отличается от них, не важно, в какую сторону, лучшую или худшую, даже если это отличие касается исключительно покроя одежды.

По середине живописного пруда бил фонтан. Вокруг толпилась праздношатающаяся публика. Многие бросали монеты в голубоватую воду, другие окунали в нее руки. И тут Тимоти увидел Полли Лондон. На ней был строгий брючный костюм и украшенная цветами соломенная шляпа с широкими полями. Колдовские глаза прикрывали большие круглые солнечные очки. Из-под шляпы выбивались прядки черных волос (Тимоти понял, что она в парике), но все эти ухищрения и уловки не могли скрыть ее красоту. Строго говоря, Полли Лондон выглядела еще более ослепительной и обольстительной, чем накануне.

– Он за фонтаном, – сказала она. – На той стороне не так людно.

– Пойдем, – сказал он.

Диаметр пруда составлял примерно двести футов, и чтобы попасть на другую сторону, надо было преодолеть довольно приличное расстояние. Им удалось вырваться из самой гущи толпы, протолкаться между прогуливающимися туристами и оказаться на противоположной от входа в парк стороне пруда. Там на фоне довольно густых зарослей стояла скамья, отделенная от фонтана и защищенная от его струй фрагментом скалы. На ней сидела, обнявшись и любуясь фонтаном, какая-то парочка, а рядом худощавый, низкорослый мужчина в темном костюме. Когда Тимоти и Полли приблизились, он привстал, подождал, пока девушка не уселась, и лишь после этого сам опустился на скамью. Тимоти садиться не стал, он как бы завис над ними обоими, наклонившись так близко, что говорить можно было практически шепотом.

Полли представила мужчин друг другу. Коротышка назвался мистером Кили. Тимоти показалось, что это имя вымышлено. Больно уж нервничал худощавый миниатюрный мужчина, беспрестанно оглядываясь по сторонам, словно боялся внезапного нападения.

– Не думаю, чтобы сюда забрели ваши друзья, – сказал Тимоти, желая его подбодрить. – Едва ли они развлекаются в Увеселительном парке.

Кили кивнул, потом посмотрел на Полли. Тимоти показалось, будто красавица подмигнула коротышке, и ему стал чрезвычайно интересен смысл этого молчаливого обмена мнениями.

– Тимоти, – начала Полли, вновь привлекая его внимание к своему замечательно красивому лицу. – Мистеру Кили хотелось бы сперва обсудить вопрос о деньгах. Он…

И тут она запнулась, потом всплеснула руками, и внезапно изменившееся выражение ее лица заставило Тимоти моментально насторожиться.