Национальный герой (по радио). Мы ведь товарищи.
Голоса (по радио). Браво! Да здравствует наш Национальный герой.
Национальный герой (по радио). Защитники нашей родины потеряли глаза и ноги, а у меня проказа. В конечном итоге всем нам приходится страдать.
Приглушенные аплодисменты.
Для нас троих это значит: держать выше голову и, сжав зубы, исполнять свой долг перед отечеством.
Страницкий (по радио). Господин Меве, вы говорили от всей души.
Страницкий (гордо). Это я говорю.
Вайтблейк (по радио). Что может быть показательней для глубокой любви, которую питает народ к своему Национальному герою, чем такие слова простого инвалида. Поэтому этот непритязательный прием глубоко взволновал всех. Ведь они увидели в Национальном герое человека, заботящегося и о них, несмотря на болезнь, от которой замирает сердце. Один за всех и все за одного. Никогда еще это изречение не доказывало свою истинность очевиднее, чем в это утро в Вифлеемской клинике. В заключение оба инвалида с горящими глазами приняли в дар фотографии нашего Национального героя, добрый, мужественный, отмеченный страданием голос которого вы сейчас еще раз услышите.
Национальный герой (по радио). Рад. Еще Гёте… Чрезвычайно рад. Портреты, герцогиня фон Тойфелен, портреты, хорошо?
Женский голос по радио. «Эхо недели» передавало запись маленького праздника в Вифлеемской клинике. Передачу вел Й. П. Вайтблейк. Мы переходим теперь к вопросу о расширении рынка для убойного скота. Серьезный разговор между директором боен Вейсбушем и советником…
Флейшер (возмущенно). А где же речь?
Корбмахер. Надувательство!
Фройляйн Луиза (пронзительно). Страницкий все наврал!
Господин с окладистой бородой. Все вздор!
Флейшер. А кто заплатит за окорок?
Фройляйн Луиза. За торты?
Корбмахер. За пулярку и шампанское?
Господин с окладистой бородой. За водку?
Зевейн. За мебель?
Бас. За радиоаппаратуру?
Все. Обманщик! Мошенник!
Страшный шум.
Диктор. Когда надежды инвалида разбились вдребезги, поднялся ужасный кавардак. Господин Корбмахер — к сожалению, мы должны упомянуть об этом — разбил о голову бывшего футболиста сан-плинплинский портрет Меве, Флейшер — финстервальдский. Господин с окладистой бородой бил Страницкого бутылкой из-под шампанского, Зевейн и Бас — креслами, пока наконец слепой не отшвырнул их всех в сторону. Великан подхватил безногого на руки, как ребенка, промчался с ним пять этажей вниз по знакомой лестнице и исчез в темноте ночи, оставив далеко позади не поспевавшую за ними плачущую Марию.
Мария (в отчаянии). Я же хочу стать твоей женой, Адольф Иосиф. Тебе совсем не нужно быть министром. Я хочу работать для тебя, я хочу заботиться о тебе. Страницкий, мой Страницкий!
Продавец. Значки общества Меве, покупайте значки Меве!
Страницкий. Все правильно, Антон. Ты спас меня как герой. Дальше, дальше! Какой я был дурак, хотел стать министром! Ну, теперь я опять безногий футболист. Прямо, все время прямо! Всю улицу Моцарта, мимо парфюмерной фабрики Губера, в сторону трикотажного концерна.
Продавец. Памятные значки общества Меве. Покупайте значки общества Меве!
Страницкий.
Разносчик газет. «Эпоха»! Национальный герой принял двух инвалидов! «Эпоха»!
Антон.
Продавец. Памятные значки общества Меве! Покупайте значки Меве!
Антон.
Мария (издалека). Страницкий, мой Страницкий!
Диктор. Так они и шли. И исчезли в ночи нашего города. Когда пришло утро, из канала вытащили тележку. Безногий направил слепого к их общей гибели. Тела обоих не были обнаружены, канал, наверно, уже унес их в море. Благодаря этому обстоятельству и состоялось последнее свидание инвалидов с нашим Национальным героем. В мае следующего года Меве возвращался в столицу после длительного пребывания на Ривьере. Он выглядел вполне здоровым, розовощеким и полнотелым, так как Модерцану удалось с помощью американского препарата если не полностью устранить, то, во всяком случае, приостановить проказу. И вот когда торжественная процессия, приветствуемая ликующим населением, вступила на мост, пересекавший канал около собора святого Себастьяна, вновь показались оба инвалида. Несомые прибоем, они появились со стороны моря, два чудовищно раздутых водой трупа, футболист на спине у слепого, кораллы и водоросли в обесцветившихся волосах, морские звезды и раковины в глазницах. Так вплыли они, освещенные красноватым вечерним светом, в наш город, и безногий как будто грозил своим поднятым кулаком Национальному герою. Потом они погрузились в поток. Напрасно полиция до поздней ночи пыталась шестами и палками положить конец скандальному происшествию. Отлив, видно, унес призраки обратно в океан. Вот, дамы и господа, и конец истории инвалида Страницкого.