Было такое впечатление, что мы живыми попали в ад. Широкие туннели, погруженные в ядовитый зеленый полумрак, отводные штреки, которые нам приходилось исследовать все до одного — пока туннели не становились слишком узки для машины. Я исходил из того, что если не проходит наш черепахоподобный воздухолет, то и аппарат с капсулами не мог пройти. Исключение совсем узких туннелей экономило массу времени. Мы поели и поспали один раз. И продолжали поиски. Потом еще раз поели и поспали. После третей трапезы и третьего пробуждения Длинное Копье вопросительно посмотрел на меня. Я покивал головой, и мы продолжили поиски в прежнем молчании.

Я размышлял насчет Раджи. Мне все еще не верилось в его предательство

— невзирая на слова Гилеля и кинжал-улику. Я всегда восхищался великолепием Раджи. Он был и остается верховным правителем и божеством одной маленькой горной страны, которая называется Махабхарата, сокращенно

— Бхарата. Там есть несколько плодородных плоскогорий, но главной доходной статьей страны являются полезные ископаемые. Всякий раз, когда потребности новейшей технологии или капризы богачей порождают нужду в каком-либо минеральном сырье, его непременно находят в недрах Бхараты. Пример тому: когда в уральских горах нашли чистую платину, выяснилось, что бхаратские женщины уже которое поколение носят бусы из платиновых шариков.

Во время нашей первой встречи на средиземноморском курорте Раджа выглядел воистину царственно: кожа тускло черная (не как у М'банту, кожа которого отсверкивает), орлиный профиль, большие темные глаза, красиво очерченные скулы узкого лица. Он говорил певуче, умел тонко пошутить. А уж как красиво он одевался! Какие величавые манеры! Аристократ до кончиков ногтей. Никаких демократических поползновений. Ни прежде, ни теперь. Высшая каста — что вы хотите! Как ни досадно, демократический балагур Эдуард Курзон ему сразу не понравился.

Мне рассказывали, что во время своего первого посещения Западной Европы — еще в наполеоновские времена — Раджа вел себя чудовищно. У него на родине, в Бхарате, подданные по традиции все что ни делал их верховный правитель и верховное божество считали правильным и безупречным. Любой поступок был хорош, если его совершал живой Бог. В Европе его простота нравов шокировала. К примеру, он без смущения справлял естественные потребности на публике. Когда он появлялся, ни один паркет в дворцах аристократии, ни одна кадка с экзотическим растением не могли чувствовать себя в безопасности. Со временем он, конечно, научился вести себя по-европейски — хотя я мог только гадать, кто был тем храбрецом, что осмелился заговорить с Раджой о некоторых особенностях его поведения и переучить его. Требовалась отвага Наполеона. Возможно, это и был сам Наполеон. Или же его сестра Полина, сделавшая Раджу своим очередным любовником.

Каким образом этот человек, власть и богатство которого огромны, у которого есть все, что душа пожелает, — как такой человек мог стать предателем и пойти войной против Команды? С какой стати? В его глазах мы никчемные букашки, ровня разве что последним из его слуг. Да и кто вообще достоин внимания в его глазах — в глазах верховного правителя и божества? Может, он восхотел стать владыкой и богом всего мира? Чепуха! Такие маниакальные мечтания встречаются только в бульварной литературе. Впрочем, я никогда не верю в то, что мне кажется бессмысленной глупостью. И такая моя позиция — глупость.

На четвертый день наших поисков Длинное Копье внезапно остановил машину и жестом приказал слушать. Мы несколько минут прислушивались. Потом индеец вышел из машины, вынул кинжал из-за пояса и вонзил его между каменными плитами дна туннеля. Потом лег и взял рукоять кинжала в рот. Таким способом он прослушивал землю — через рот. Затем разведчик вернулся ко мне, взял компас и внимательно изучил его показания.

Стрелка отклонялась от севера в западном направлении на два градуса! Длинное Копье хмыкнул, сунул кинжал за пояс, взобрался на сидение водителя. Мы поехали дальше — самым медленным ходом, свернули в первый же широкий коридор налево, проехали ярдов сто, после чего Длинное Копье снова остановил машину и повторил свой фокус с кинжалом. Он изобразил руками шар и сказал:

— Да, Капо.

Как последний дурак, я засыпал его вопросами, которые индеец, естественно, понять не мог.

— Нет, Капо, — произнес он и жестом приказал прислушаться.

Я слушал, слушал — все уши прослушал, но так ничего и не услышал. И поглядел на своего спутника. Тот закивал. Он слышал то, чего мои уши не улавливали. Настоящий краснокожий разведчик! Я опять стал прислушиваться. И дослушался до того, что наконец услышал. Это была музыка.

Мы вернулись к главному подземному проспекту и поехали дальше в сторону Тщикаго, пока не обнаружили достаточно широкий боковой туннель, где можно было спрятать на время нашу машину. Оставив машину в темной глубине этого туннеля, дальше на север мы пошли пешком. Длинное Копье держал руку на рукояти своего кинжала, засунутого за пояс, а я сжимал в руке лучемет. Приходилось быть начеку. Не хотелось навсегда остаться в этой более чем просторной соляной могиле.

Индеец бесшумно ступал босыми ногами с задубелыми подошвами, я был тоже бос, но мне пришлось набрызгать на подошвы сантиметр пластика — застыв, вещество создало искусственную подошву. За вычетом набедренной повязки. Длинное Копье был голый, все тело в боевой раскраске — и зловещий зеленоватый люминесцентный свет придавал ему вид раскрашенной комканой куклы. Стало быть, я выглядел точно так же. Хорошенький же у нас был вид со стороны!

Внезапно Длинное Копье остановил меня, положив руку мне на плечо и слегка развернув. Он указал на узкий боковой туннель, который мы только что миновали, и сделал знак, обозначающий «внимательно смотри». Когда я ответил знаком «на что смотреть?», он сделал знак «животное». «Какое животное?» — тут же спросил я руками. Ответ был чрезвычайно сложен. С третьей попытки я все же догадался: он давал мне знать, что видел льва. Из вежливости я не сделал знака «ты что — сбрендил?» Мы вернулись к туннельчику и заглянули в него. Естественно, никакого льва. Длинное Копье махнул рукой и двинулся по туннельчику. Там было темнее. Мы прошли метров пятьдесят — не то что льва, но и рычания не обнаружили. Длинное Копье выглядел очень сконфуженным и хотел обследовать коридор и дальше. Но у нас были дела поважнее, и я настоял на необходимости идти дальше по основному туннелю.

Когда мы приблизились вплотную к туннелю, где, по нашим предположениям, находился аппарат с криокапсулами. Длинное Копье взял командование на себя. Он сделал знак «повторяй за мной», и я исправно повторял все его действия — так сказать, в деле проходил школу индейских скрытных разведывательных рейдов.

По мере продвижения вперед я заметил сперва белое сияние далеко впереди, потом услышал невнятное гудение, потом снова музыку — как будто кто-то напевал. Мне показалось, что это упрощенный мотивчик из произведения Петра Ильича Чайновского (родился в 1940 году, скончался в 2003, повергнув современников в глубочайшую скорбь). По мере Приближения к пятну белого света туннель расширялся, и мы наконец осторожно приблизились к источнику света и шума. Я увидел огромный подземный зал, залитый электрическим светом. Рядком стояли заржавелые горнопроходческие машины, а в центре находился космический аппарат, от которой тянулись провода к распределительному щиту на стене. Вождь нашел великолепную берлогу. Последними я заметил троицу напевающих детишек.

Детишки были явные переростки, каждый выше двух метров. Все трое — чистейшие альбиносы. Сложены вроде бы как люди, но что-то у них было не так с суставами — и они передвигались, как насекомые. Затем я разглядел, что детишки слепые. Мелодию они мурлыкали с механической настойчивостью — это напоминало то, как летучие мыши, которые видят ушами, посылают для ориентации ультразвуковые сигналы и улавливают их отражение от предметов. Поскольку они были голые, я с интересом пялился на их половые органы. Гилель оказался не прав, у них не было потса и щелочки одновременно. У них было что-то вроде цветочного пестика величиной с мой кулак, охваченного чем-то вроде лепестков, которые время от времени судорожно сжимались вокруг пестика.