Она подходит снова, но я как могу быстро отстраняюсь, слишком напуганная перспективой прикосновения — и повторения ее смерти.

— Я должна проверить твои показатели, Алекса. Если ты не позволишь это сделать мне, я позову другую медсестру.

Сердце колотится от ужаса. Мысли кружатся вихрем. Я не знаю, что происходит. Почему я увидела это… это… это… но я даже не знаю, что это.

Я вся словно комок напряженных мышц и нервов. Но я точно знаю, что я не хочу, чтобы она касалась меня. Но она это делает, и я снова возвращаюсь на темную парковку с мигающими лампочками и поездом, проносящимся мимо.

Все повторяется. Все то же самое. До последней ужасной секунды. И вихрь мечущихся мыслей проносится в моей голове.

Что происходит?

Что я вижу?

Что с моей головой?

Что со мной?

Я схожу с ума?

Теряю рассудок?

2 глава

Меня перевели в отдельную палату, в которой родители смогли навестить меня. Они сидят у моей кровати и рассказывают о том, почему я попала в больницу. Я пытаюсь поддержать разговор, но мыслями постоянно возвращаюсь к тому странному, кошмарному видению, в котором Хейли была убита.

Я в ужасе.

Я и не имею ни малейшего понятия о том, что происходит. В какой то момент у меня появляется желание рассказать родителям, но боюсь, они решат, что у меня галлюцинации. Хотя может так и есть. Может, анестетик, который мне дали, вызвал видения. А может быть, обезболивающие слишком сильные и оказывают такой побочный эффект.

— …живых, — говорит папа, ласково поглаживая меня по руке.

— А? — переспрашиваю я, вдруг понимая, что он обращался ко мне.

— Доктор, который проводил тебе операцию, сказал, тебе повезло остаться в живых. Твой аппендикс лопнул, и это могло быть очень опасным. В некоторых случаях это приводит к смерти.

— К смерти? — с моих губ срывается тяжелый выдох.

— Да, Лекси, к смерти, — подтверждает папа.

— Но, слава Богу, тебя привезли сюда, и доктор провел операцию вовремя. — Мама наклоняется и целует меня в щеку. — Мы так переживали. Это было страшно.

Ее голос дрогнул на последних словах, и она снова целует меня.

— Доктор не говорил, не было ли во время операции чего-нибудь странного?

— Нет, — отвечает папа, и в этот момент он бросает быстрый взгляд на маму. — А что могло быть?

Его голос становится озабоченным.

— Я не знаю. — У меня нет ни малейшего понятия, что со мной. — Они мне что-то давали? Или, может… я не знаю.

Я раздосадована на себя. Я не могу им просто рассказать о том, что видела, коснувшись Хейли.

Это просто бред. Даже я понимаю, что это звучит безумно.

— В чем дело, милая? — спрашивает мама, нежно поглаживая меня по руке.

— Ничего. — Я снова вздыхаю. Что я могу им сказать? Подумают еще, что я спятила.

Папа приподнимает брови и делает глубокий вдох.

— Я могу остаться с ней, если ты хочешь уехать, — говорит он маме. — Уже поздно, тебе надо поспать.

Мама зевает и потирает глаза.

— Я правда устала, — говорит она, снова зевая.

— Я останусь с Лекси. Поезжай домой, — говорит папа, глядя на часы. — Отдохни хорошенько.

— А который час? — спрашиваю я с любопытством.

— Почти три часа утра.

— Так вы оба можете ехать, со мной все будет нормально. Вам обоим нужно поспать.

Но это неправда, я не хочу, чтобы они уезжали, я боюсь, вдруг случится что-то еще.

— Ни за что, — категорично говорит папа. — Я останусь, а мама поедет домой и поспит. Ступай, — говорит он ей, глядя, как она снова зевает и теперь еще и потягивается.

— Я должна остаться.

— Ты едва можешь держать глаза открытыми. Поезжай домой, вернешься, когда выспишься. Со мной и Лекси все будет нормально.

— Я, правда, должна остаться. — Мама настроена поспорить. Я вижу это по хмурому выражению лица. Она думает, что стоит остаться, но она устала и ей нужно домой.

— Мам, все будет в норме.

Пока папа рядом. Мне не нравится, что она чувствует себя виноватой.

— Просто иди уже, женщина, — мягко поддразнивает папа.

«Женщина» — это ее ласковое прозвище. Папа всегда так ее называет, это проверенный способ заставить маму улыбаться.

Вот и сейчас улыбка появляется в уголках ее губ.

— Ну, не знаю, — говорит она все еще в сомнениях.

— Ма-ам, — тяну я. — Тебе надо поспать, пожалуйста, поезжай домой.

Ее плечи поднимаются в глубоком вздохе. Она снова зевает.

— Ну, только если вы действительно так считаете. — Она смотрит на меня и папу.

— Считаем! — говорит мы с папой в унисон.

— Я спущусь с тобой и вызову тебе такси, — говорит папа. — Ты слишком устала, чтобы вести машину.

Он поднимается и направляется к двери.

Мама тоже поднимается и улыбается ему.

— Не глупи. Все будет нормально. Если вам что-то будет нужно, позвоните. — Она наклоняется и целует меня в щеку. — Я приеду, когда рассветет.

— Наверняка я буду спать, так что не торопись, — отвечаю я.

Мама берет свою сумочку и направляется к двери. Протянув руку к дверной ручке, она замирает и оборачивается.

— Если тебе что-то понадобится, скажи папе, чтобы позвонил мне. — Она целует папу.

У мамы красные глаза, я вижу, что она очень устала. Отсюда мне видны и темные круги у нее под глазами.

— Все будет в норме. — Если только не вернутся те галлюцинации.

— Ну, ладно. — Она улыбается, но эта улыбка вымученная. Тычет пальцем в папу. — Запомни: если что не так — звоните мне.

— Позвоним.

Дверь закрывается за ней.

Папа нетвердой походкой возвращается ко мне и садится в кресло у кровати. Он тоже выглядит усталым и, кажется, готов уснуть прямо здесь.

— Ты тоже можешь ехать, если хочешь, — говорю я неуверенно.

Пожалуйста, не оставляй меня наедине с этим кошмаром в моей голове.

— Я никогда не денусь. Ну, разве что усну.

Папа соскальзывает ниже в кресле и скрещивает руки на груди.

— Тебе тоже надо поспать.

Он закрывает глаза, и голова его падает на грудь. Храп говорит мне о том, что папа уснул, почти мгновенно.

Я пытаюсь повернуться на бок, но резкая боль в низу живота напоминает мне об операции.

Закрыв глаза, я пытаюсь уснуть, но образ Хейли, которую застрелил мужчина со шрамом на щеке, не исчезает. Раздраженно вздыхая, я пытаюсь отгородиться от этого кошмара. Но как только сон начинает мной овладевать, открывается дверь.

Открыв один глаз, я вижу у своей кровати пожилую медсестру.

— Что случилось? — спрашиваю я, поворачиваясь и глядя на папу, который все так же спит.

— Хочу проверить твои показатели, детка, — ласково говорит медсестра. — Спи. Ты даже не заметишь моего присутствия.

Она берет меня за руку, чтобы пощупать пульс, и больничная кровать куда-то исчезает.

Я стою в незнакомой мне гостиной. Медсестра сидит в кресле-качалке, а рядом с ней, на стуле, присел пожилой мужчина. Он растирает ее усталые ноги.

— Смена была тяжелая, — говорит медсестра.

— Что случилось, Дорис? — спрашивает мужчина, продолжая растирать ее ноги.

Она испускает благодарный стон и отвечает:

— К нам привезли девушку с аппендицитом, она….

Видение растворяется, когда медсестра отнимает руку. Я смотрю на нее пустым взглядом, пока она продолжает возиться с приборами. Медсестра снова трогает мою руку, и я тут же оказываюсь в гостиной.

— Смена была тяжелая, — говорит медсестра мужчине, массажирующему ее ногу.

— Что случилось, Дорис? — спрашивает она.

— Почему я здесь? — спрашиваю я, но ни один из них не отвечает. Они разговаривают и дальше, словно меня здесь нет.

— К нам привезли девушку с аппендицитом, она… — звонит телефон, и Дорис замолкает.

— Меня кто-нибудь слышит? — громко спрашиваю я, надеясь привлечь их внимание.

Дорис оглядывается через плечо на телефон, а ее муж поднимается и выходит в другую комнату. Медсестра поднимает со столика у кресла-качалки кружку и делает из нее глоток. Я пытаюсь приблизиться, но ноги не слушаются. Я вновь недвижима. Оглядываясь вокруг, я пытаюсь найти что-то, чем можно бросить в нее, привлечь внимание, но ничего не нахожу.

— Это Джереми. Сказал, что приедет домой на выходные, — с улыбкой говорит мужчина, снова входя в комнату и усаживаясь напротив медсестры.

Ее лицо озаряется радостью при этой новости.

— О, я так счастлива! Джереми так долго не было дома.

Мужчина, глядя на нее, тоже улыбается.

— Ты же знаешь, почему. Он теперь настоящий ньюйоркец, птица высокого полета и все такое, — хмыкает мужчина. — Так что там с сегодняшней сменой?

Я снова оказываюсь в реальности, когда медсестра отпускает мою руку и отходит, чтобы взять с планшета в изножье кровати мою карту. Она записывает что-то в карте, а я смотрю на нее и спрашиваю себя, как она может оставаться такой спокойной. Мое сердце колотится так громко, что стук отдается в ушах. Как она может этого не видеть?

— Тебе нужно в туалет? — спрашивает она шепотом.

Я смотрю на папу. Он храпит сейчас даже громче. Я перевожу взгляд на медсестру и качаю головой. Я слишком напугана, чтобы заговорить, потому что то, что случилось… кажется, это случилось только со мной. Я часть ее мира, но она — не часть моего. Гребаный кошмар.

— Я вернусь, когда доктор начнет обход. Хорошо? — я снова киваю. Я не могу говорить. — Если тебе что-то понадобится, просто нажми на кнопку, и кто-нибудь из медсестер придет.

Она кладет рядом со мной кнопку вызова персонала.

— Спокойной ночи, сладкая.

— Спокойной, — отвечаю я еле слышно.

Она уходит, и я остаюсь наедине со своими мыслями и кошмарными видениями.

Я зажмуриваюсь, пытаясь прогнать их из головы. Я должна попытаться уснуть, и когда придет утро, наверняка все это дерьмо просто исчезнет. Наверняка это просто временное помутнение рассудка. На фоне лекарств.

Да, так и должно быть.

Мне дали какое-то лекарство, которое мой организм просто не воспринял, и потому у меня галлюцинации. Да, так и есть, это глупые галлюцинации. Чертовы лекарства.

Попытавшись повернуться, я снова ощущаю резкую боль в животе. Черт, я даже устроиться поудобнее не могу.

Наконец, я заставляю себя закрыть глаза и найти утешение в темноте… на какое-то время.

3 глава