Ветер, поднятый снаружи, заставил сайдинги заскрипеть. Он не мог оставить одинокую женщину в такую погоду одну, особенно, если она была его парой.

— Ну, может на сегодня, — она закончила свой бургер и оплатила счет. — Спасибо.

— Следуй за мной, — сказал он, когда они оба встали. — Я еду туда.

Он был в своем уме? Он пригласил беду на порог своего дома, и у него было ужасное чувство, что уже никогда ничего не будет прежним. Может, когда она увидит, какой свалкой является его сарай, она умчится туда, откуда приехала.

Лара последовала за потрепанным пикапом на своем внедорожнике. Не отстать от него у нее не было проблем. Она могла бы обогнать его.

Это моя пара? Пожалуйста, скажите, что это не так.

Конечно, ее мать не отправила ее за восемь часов езды, чтобы найти скучную рабочую лошадку. Огден. Даже его имя было скучным. От коричневых глаз до с легкой сединой щетины, которая отросла на его лице, он чуть не изменился в баре. Как последняя самка-доминант в Стае Ламара Каньона, она была уверена что заслуживает кого-то гораздо лучше, чем тот, кто даже не мог контролировать свои смены.

Он работал с древесиной. Вряд ли он воин, на которого она надеялась, который должен помочь ей в бою в Ламар Каньон. Не бой, а война против вооруженных до зубов фермеров, которые убили ее мать и более половины ее стаи. Ей все равно не нужна помощь. Что он мог сделать для нее? Построить конуру?

Может быть, ее настоящая пара жила в другой части этого идиотского городка. Но она знала лучше. Его синий взгляд, спокойный и насыщенный одновременно, заглядывал ей прямо в душу в баре Хи Хау или как там они его называли.

Ладно, он был секси в своем синем воротнике, вроде. Его каштаново-коричневые волосы умоляли, чтобы их растрепали. С легким серебром на висках и с обветренным от солнца и ветра лицом он выглядел хорошо закаленным. У нее было желание запрыгнуть к нему на колени вместо того, чтобы съесть чизбургер. Выцветшая джинсовая одежда, в которую он был одет, была достаточно рваной, чтобы разорвать ее до конца и показать его загорелое сильное тело.

Тепло разлилось между бедер. Хотя она не видела его своим избранником, она не прочь была унять свой зуд с ним в течение ночи только для удовольствия. Он бы наверняка превзошел в соблазнении тех склизких владельцев ранчо в барах в Вайоминге, которые не прекращают убивать волков.

Но если он был ее парой, секс с ним закрепит связь между ними и тогда от него не будет никакого избавления. Хотелось бы надеяться, что он не хотел обязательств.

Она последовала за ним, когда он свернул с главной дороги. Если можно назвать это дорогой. Они подъехали к знаку «Пиломатериалы Лос-Лобос», это должно быть и была его лесопилка. Второстепенные извилистые дороги были даже в худшем состоянии, чем основная.

После слишком огромного количества колдобин и выбоин он остановился у милой избушки в лесу. Недалеко от нее стоял неопрятный сарай, который, вероятно, был ее жильем.

Когда они вышли из своих автомобилей, он вошел через парадную дверь, не приглашая ее в свой дом. Она вошла и осмотрелась вокруг, столь же любопытна, как любой в незнакомой обстановке. Почти все было сделано из дерева, включая бревенчатые стены, и домашняя атмосфера удивила ее. Шторы из клетчатой бумажной ткани висели на окнах. Много открытого пространство включало уютный лофт в одном конце и большой каменный камин в другом. И, будь я проклята, даже пресловутый коврик меха перед ним. На кухне был буфет с достаточным количеством продовольствия, что можно пережить Апокалипсис.

Место было сделано с любовью. Так как они были наедине, то покалывание, которое она почувствовала раньше, усилилось. От него пахло кедром, теплом и пряностями.

— Милое место, — сказала она.

— Я называю его домом, — гордая улыбка осветила его лицо. — Я соберу кое-какие постельные принадлежности для тебя.

Постельные принадлежности… Покалывание в ее сосках превратилось в пульсацию.

— Мы можем идти, — сказал он, когда вернулся из кладовой с рулоном одеял в руках.

Она несла фонарь, еду и воду, которую он ей дал. Пока они шли через лес, ветер теребил их одежду, взбудораживая ее изнутри. Земля была мягкой с ароматом хвои. Она жаждала бросить все, раздеться и измениться, чтобы реально изучить тут все.

— Откуда ты, Лара? — спросил он.

У него был глубокий, звучный голос. И как он отзывался эхом от тихих деревьев, щекотало ей уши в хорошем смысле.

— Йеллоустоун. Ламар Каньон.

Он резко остановился, ломая палку, на которую он наступил.

— Ты член этой Стаи?

— Да.

Так он знал ее стаю. Это не удивительно, так как Стая была в соседнем государстве, но почему он так побледнел, когда она сказала откуда? Волки не ходят по лесу, ломая палки, как неуклюжие медведи. Был ли он как-то связан с ее Стаей? Может, ее мать знала намного больше, чем рассказала ей. К сожалению, теперь она не могла расспросить ее.

— А какое имя здесь у твоей стаи?

— Тао, — ответил он. — Нас около двух сотен.

Им не надо было спрашивать друг друга о том, оборотни ли они. Они поняли это, как только встретились. К ее великому огорчению, ей также не надо было удостоверяться, что он был омегой, не доминантом. Он обозначил свое более низкое положение в иерархии стаи своей непритязательной позой.

Когда они пришли в сарай, он распахнул скрипучую дверь, открывая вид на комнату с двумя маленькими окнами и голым деревянным полом, усеянным мертвыми насекомыми. Паутина колыхалась на потолке. Это точно не Хилтон.

— Я не знал, что тут такой беспорядок. Я принесу веник, — он нахмурился и покачал головой. — Что я говорю? Я не могу позволить тебе спать здесь.

— Все нормально, — сказала она быстро.

Ночевка под открытым небом была бы более опасной.

— Ты должна остаться со мной, — настоял он. — Ты можешь спать в моей постели.

Покалывание прошлось вниз по ее ногам, когда она представила себе, как она делит его постель с ним.

— Я буду в порядке, правда, — сказала она, приведя вполне правдивый аргумент. — Я много раз ходила в поход.

— Я построил его сам, — сказал он, глядя вверх, — поэтому я могу, по крайней мере, точно сказать, что крыша не будет течь, если сегодня пойдет дождь. Ты можешь использовать дом, когда я на лесопилке, где провожу большую часть времени. Я оставляю его незапертым.

— Спасибо.

— Я принесу метлу.

Она потянулась за постельными принадлежностями в тот же самый момент, когда он двинулся, чтобы положить их вниз.

Они впервые коснулись друг друга. Его кожа жесткая и бархатиСтая одновременно, как если бы скрывала большого возбужденного самца была горячей. Толстые вены и мышцы взывали к самой примитивной ее части существа. Принятия решения спариваться ли с ним или нет больше не было. Она должна лечь с этим мужчиной, пока не сошла с ума.

Постельное белье упало на грязный пол в кучу, кровать готова. Он посмотрел в ее глаза своими голубыми, бесконечно глубокими глазами, прежде чем поцеловал ее. Его запах кедра стал еще сильнее, жарче, смешиваясь с запахом мужского возбуждения, в то время, как он медленно, тщательно исследовал ее рот.

Вздох капитуляции вырвался из ее горла, прежде чем она смогла остановить его. Его губы были так же настойчивы, как и руки. Как будто похотливый грузовик врезался в ее грудь, когда он прижал ее к себе.

Мужская щетина царапала ей лицо, когда его губы оставили ее, чтобы исследовать челюсть и мочку уха. Ее пальцы впились в полинявшую рубашку на его широких плечах, когда его зубы прикусили ее шею.

Заклейми меня!

Ее бедра потерлись об него, нуждаясь в нем, чтобы утолить сладкую, влажную боль, зарождающуюся глубоко в киске. Она забыла, что близость с мужчиной может приносить удовольствие, а не рутину.

Прежде чем смогла отреагировать, он схватил ее руки и потащил к стене. Его рот напал на ее, вынуждая открыться своим горячим языком, который вылизал каждый уголок ее рта. ТолСтая балка вонзились в спину, но она ничего не чувствовала, кроме него.