Только через пятнадцать минут по улице проехала первая машина: лимузин одного из генералов свергнутого режима иранского шаха. (Генерал тоже жил в Колинасе.) Шофер не смог объехать автомобили, стоявшие посередине улицы. Будучи бывшим агентом САВАК, тайной полиции шаха, он сообразил, что речь идет о похищении, и прямо из лимузина вызвал полицию по радиотелефону.
Последним прибыл начальник службы безопасности Хорхе Очоа. Ему уже обо всем сообщили. Связавшись с американским посольством, он был полностью в курсе происшедшего и единственным, кто понимал, что произошло на самом деле.
Очоа подозвал своего помощника Алонсо Эспиносу:
— Докладывай.
— Профессионально сработано. Заблокировали обе машины, и, пока телохранители разбирались что к чему, их отправили на тот свет. Пабло и Хесус, упокой господь их души, ребята были хваткие. Как они могли подпустить к себе на выстрел в упор из полуавтоматической винтовки, а сами ни одной пули не выпустить? Объяснение одно: четкий отвлекающий маневр со стороны нападавших. Считаю, в акции участвовало человек шесть-семь. Все машины, которыми они воспользовались, краденые. Украли их, наверно, ночью или под утро: пока владельцы заявят в полицию, пока те что-то предпримут…
Очоа был, как всегда, невозмутим, но Алонсо работал с ним достаточно давно, чтобы понять: шеф встревожен.
— Как только вернемся на работу, подготовь приказ о создании оперативного спецподразделения, которое займется этим делом. Включи в него старшего инспектора уголовной полиции Уилсона. Приказ сразу же ко мне на стол. У меня предчувствие, что это будет серьезное и важное дело.
Роберт Мэрчисон пришел в себя, хотел взглянуть на часы — их на руке не было. Все понятно: он должен потерять ощущение времени, занервничать. Но что похитителям от него надо? Ничего, со временем ему это объяснят. Но как чисто все было сработано, эти головорезы-телохранители и выстрелить не успели. Он осмотрел помещение: небольшая квадратная комната, естественно, без окон; если не считать раскладушки с надувным матрасом, где он лежал, комната пуста. Мэрчисон приподнялся, сделал несколько резких движений руками, голова пошла кругом — ударили по затылку (он нащупал шишку) к накачали какой-то усыпляющей дрянью, но доза небольшая — в сон уже не клонит. Что ж, наберемся терпения, подождем.
Дверь раскрылась — на пороге стоял мужчина в светлой рубашке и джинсах, чуть сзади — второй. Он держал в руках обрез полуавтоматической винтовки «ремингтон», направленный на Мэрчисона. Оба в масках-капюшонах.
Вошедший первым поставил у двери на пол поднос с едой. Не сказав ни слова, оба повернулись, вышли и заперли за собой дверь.
Мэрчисон с облегчением вздохнул: они прячут свои лица под масками, значит, боятся, что он сможет их потом опознать — его никто не собирается убивать. Но что им нужно? Столько хлопот из-за такой мелкой сошки, как он. Надо попробовать просчитать возможные варианты…
Сегодня клан Очоа можно смело назвать государством в государстве. Плюс к огромному состоянию влияние дона Иносенсио воистину безгранично: старший сын, Хорхе, — начальник службы безопасности, младший, Карлос, — владелец и главный редактор самой крупной в стране газеты «Нуэстра патриа» («Наша родина») консервативного, правого направления; одна дочь замужем за начальником генштаба, вторая — за послом страны в США. Любимец дона Иносенсио, средний сын, Мануэль, директор Национального банка, отвечает за финансовое здоровье клана, управляет средствами всех членов семьи, в прекрасных отношениях с руководством Международного банка реконструкции и развития, член правления одного из крупнейших банков США. Связи главы клана в Штатах принадлежали только дону Иносенсио, самые важные из них он не торопится передать своим детям. Судя по отдельным случаям, совпадениям и случайностям, совершенно ясно, что связи эти мощнейшие. Состояние клана, по самым скромным подсчетам, оценивается в несколько десятков миллионов долларов и продолжает расти. Клан поддерживает тесные связи с кубинской антикастровской эмиграцией. Особенно с Октавио Новасом и Раулем Массини.
Эти летние дни ньюйоркцы называют «дог дэйз» — «собачьи дни». В городе стоит ужасающая жара, помноженная на выхлопные газы бесчисленного множества машин, раскаленный асфальт и раздражение миллионов людей, вынужденных вариться в этом котле. Не все могут позволить себе уехать в это время из «Большого яблока»[1] — людей держат дела, отсутствие денег, другие причины.
Октавио Новас остановился в гостинице в центре города, в Манхэттене, где жил последние несколько лет, когда приезжал в Нью-Йорк на два-три дня. Войдя в прохладный — работал кондиционер — номер, Новас с наслаждением разделся и пошел в душ. Освежившись, он набрал по телефону номер, сказал в трубку, что привез сигары и ждет. Октавио Новас был небольшого роста коренастым мужчиной с чуть заметной проседью в иссиня-черных волосах, тщательно подстриженными усами и ухоженной эспаньолкой. В Штатах он жил уже более двадцати лет, а родился и вырос на Кубе. С приходом к власти Фиделя Кастро родители Октавио вместе с ним эмигрировали в США. В 1961 году отец Октавио Новаса одним из первых высадился на берег залива Свиней, где и остался навсегда, подорвавшись на собственной гранате.
Накануне вторжения на Кубу Октавио заболел и вынужден был остаться в Штатах. Болел он тяжело — терял сознание, бредил, дело осложнилось каким-то азиатским гриппом. Гибель отца от Октавио скрывали, ждали, пока он окрепнет. Узнав о «героической» смерти отца, он решил: цель жизни — месть. Октавио Новас был умным человеком и прекрасно понимал, что свержение режима Кастро дело несбыточное. Но мстить этим коммунистам он будет: чем больше крови прольется, тем лучше. После нескольких «акций» парня заметил сам Рауль Массини — хозяин «маленькой Гаваны» в Майами, один из наиболее влиятельных, если не самый влиятельный лидер кубинских эмигрантов в США. Поддержка Массини позволила Новасу образовать свою организацию «Дельта-78», снабдить ее всем необходимым, провести несколько террористических актов против кубинских дипломатов, посольств, внешнеторговых организаций. Сейчас он ждал, когда ему сообщат о проведении двух особо важных операций: одна должна была быть проведена здесь, в Нью-Йорке, другая — над Карибским морем, недалеко от Ямайки. Несмотря на напряжение, Новас задремал. Его разбудил телефонный звонок.
— Все в порядке. Смотрите последние известия в семь часов.
Еще сорок минут. Если все идет по плану, в этой же передаче сообщат и о второй акции. Надо набраться терпения и подождать.
«…Сильнейший взрыв произошел у здания представительства Республики Куба в ООН. Перед входом взорвалась машина, начиненная мощным зарядом взрывчатки. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал.
Сегодня в честь национального праздника после торжественного собрания работники представительства выехали за город на пикник. Мы прерываем передачу последних известий. Нам только что сообщили, что самолет с кубинскими спортсменами, возвращавшимися на Кубу, взорвался в воздухе недалеко от берегов Ямайки. Судя по первым сведениям, все пассажиры и экипаж погибли. Мы будем сообщать вам подробности по мере их поступления к нам в студию. Клинт Бресс, Нью-Йорк».
Октавио Новас выключил телевизор. Остальное его не интересовало: одна акция не удалась полностью, зато вторая с лихвой оправдала неудачу первой. Завтра с утра он встретится с Гильермо Редондо. Тот должен прилететь в Нью-Йорк с Багамских островов, где он подложил бомбу в самолет со спортсменами.
Сотрудник посольства США в Кристобале, пользовавшийся псевдонимом Джон Смит, и Очоа прекрасно знали, что «Дельта-78», террористическая организация кубинских контрреволюционеров, совершила оба террористических акта, сообщения о которых ждал в тот изматывающе жаркий и душный «собачий день» Октавио Новас. Правда, этим послужной список организации далеко не исчерпывался. «Дельту-78» называли (естественно, хорошо осведомленные люди) «придворной службой грязных дел Рауля Массини». Именно с его людьми и предстояло трудиться подчиненным Хорхе Очоа под общим руководством Джона Смита. У «Дельты-78» было свое представительство недалеко от здания службы безопасности. Недостатка в средствах «борцы за свободу жемчужины Карибского моря», как они сами себя напыщенно называли, не испытывали. В числе их должников ходили начальник столичного управления полиции, начальник генерального штаба национальной армии, директор таможни и многие другие влиятельные лица нынешнего режима.
1
Жаргонное название Нью-Йорка.