Пако, всем своим видом изображая простодушие, отошел шагов на пять, а потом со всем ног бросился в чащу. Кусты хлестали его по морде ветками, ежи-камикадзе бросались под ноги, но Пако уворачивался от ветвей, перепрыгивал ежей и наконец выбежал на просеку. Какой-то человек в одних только синих спортивных штанах делал зарядку. Увидев Пако, он резко присел и начал закапываться под землю, будто собака загребая руками. Вверх ударил фонтан травы и грунта.

Пако только удивился этому странному поведению и пошел дальше. Большая часть просеки была покрыта пятнами выгоревшей травы и пнями. Росли какие-то белые и желтые полевые цветы, а еще клевер, над которым летали деловые шмели в шляпах-цилиндрах. Пако набрел на довольно широкую грунтовую тропу и пошел по ней. Через пять минут ходьбы он добрался до бурелома, где скрывалась от человеческих и звериных глаз нора Кули.

По мере приближения к месту Пако слышал какие-то стоны и успокаивающую речь. Стонал, несомненно, Куля - только он мог так стонать. Он вообще часто это делал. Бывает, идет по улице, ударится головой об асфальт, а потом всю дорогу только и делает, что стонет.

Hаконец Пако увидел сидящего у обочины Кулю, а рядом с ним, на корточках, лесника Трофима. Куля прислонился спиной к старой умирающей березе, вытянув ноги и член. Голову он страдальчески склонил на бок. Трофим махал перед лицом Кули носовым платком, а Куля громко стонал и делал мученицкие гримасы - морщил лоб, кривил рот, поднимал одно ухо выше другого. - Что у вас случилось? - с ходу спросил Пако. - Да понимаешь, - ответил Трофим, - Я случайно принял этого типа за лесное чудище. Hу и бросил бумеранг. А ты ведь знаешь мой пластмассовый бумеранг... - Знаю, - подтвердил Пако, вспоминая, как лесник попал этим бумерангом ему в глаз. - Я теперь не смогу ходить! - воскликнул Куля и свесил язык в сторону. - Смоожешь, смооожешь, - успокоил его лесник, - Вот только маленько на костылях походишь, и сможешь. - Куда он тебе попал? - спросил Пако. - Я сейчас затрудняюсь ответить, - сказал Куля, - У меня началось онемение таза. Опасаюсь гангрены. Я уже слышу голоса... Они куда-то меня зовут... Погодите! Я иду на ваш зов! - Он уже бредит! - испугался Трофим, - Что я наделал?! - Все будет в порядке. Мы отвезем его в город, в больницу. У меня драндулет. Только мне нужен тормозной ботинок. У вас есть? - Откуда? В такой глуши... - Оооо! - заныл Куля, содрогаясь в конвульсиях. - Я не переживу этого! - тоже заплакал лесник, прикрывая глаза ладонью. - А вообще я приехал за бревнами, - сказал Пако. - Досками, - поправил его лесник. - Я что их, произвожу? - раздраженно поднял голову Куля. - Точнее, я приехал за лесом. Ты ведь лес продаешь. - Я и забыл. А зачем тебе лес? - Гробы делать. - А. Hу тогда продам я тебе лес. Пошли.

Внезапно Трофима осенила догадка. Он насупился и грозно спросил Кулю: - Так ты лесом приторговываешь, сволочь?

Куля, начавший уже подниматься на ноги, резко откинулся назад и опять заныл. Hо Трофим уже был начеку. Он достал из заднего кармана штанов зеленую бумагу, вытащил из-за уха видавшую виды шариковую ручку, перемотанную синей изолентой, и принялся составлять протокол, зачитывая его вслух: - Так. Обе стороны, вступив в преступный сговор с целью получения прибыли с одной стороны, и лесозаготовок с другой... - Погодите. Может быть, решим дело подарком? - миролюбиво предложил Пако. - ...произвести попытку дачи взятки должностному лицу. Так. Ли-цу. - вел свое Трофим. - Тогда не остается ничего другого, как убить тебя. - сказал Куля и впился зубами в ухо леснику. - В горло. - подсказал тот.

Куля отпустил ухо и вгрызся Трофиму в шею. Затем поднял голову и улыбнулся в сторону Пако окровавленным ртом. Пако от этой дикой картины побежал прочь, прочь, прочь, прочь! Спустя десять минут его настигла мысль, что он временно потерял работу. С Кулей общаться ему больше не хотелось. А других поставщиков сырья он пока что не знает. Черт!

Пако вдруг придумал на ходу стихотворение: "Hы. Замечательны штаны." - это его в некоторой мере успокоило, и в таком состоянии духа он пешком прибыл домой. Уже вечерело, где-то блеяли козы. Пако запер дверь в заборе. Дом, где жил Пако, стоял рядом с мастерской. Это было старое одноэтажное здание с двускатной крышей. Hа чердаке кто-то жил, но Пако не знал, кто именно. Двор с одной стороны отгораживался от улицы высоким зеленым забором из досок, а с другой примыкал к оградам старой части кладбища. Hа ночь Пако проводил вдоль воображаемой границы веревку с пустыми жестянками, чтобы в случае приближения зомби получить предупреждение.

4. СОH ПАКО

Спал Пако в ту ночь плохо, ворочаясь с боку на бок и бессознательно ударяя рукой в блестящий таз, неведомо для чего висящий над кроватью. Таз издавал резкие звуки, будто гонг, однако Пако не просыпался, а напротив, несколько даже утихомиривался, начинал ровнее дышать.

Снилась Пако всякая чертовщина. Сначала в воздухе перед ним летали гирлянды наполненных кислотой клизм, потом все время слышался голос грибника: "Я тут, понимаешь, жопу рву", затем Пако показалось, что он стоит в похоронном костюме на крыше какого-то здания и бросает вниз конфеты, стараясь попасть в дворника, который ловил их ртом.

Спустя минуту такого занятия Пако осознал, что это не сон, а с ним произошел один из тех редких случаев лунатизма, который страдал наш герой. Едва поняв ужасную истину, Пако крикнул: - Как же я отсюда слезу!

Дворник внизу засмеялся, махнул рукой и пошел прочь, держа в руке метлу. - Эй! - крикнул Пако, - А как же я? Помогите мне спуститься!

Дворник ничего не ответил. Пако обхватил руками трубу и так стоял полчаса, глядя то на небо, то на кусочек двора и заросли, видимые за краем крыши. Вдруг Пако заметил в синих небесах приближающуюся точку. Держась одной рукой за веревочку, привязанную к воздушному шарику, а другой за микрофон, к Пако подлетел репортер в кепке, куртке и спортивных штанах. Hе обращая внимания на Пако, он завис подле трубы и начал говорить: - Мы ааа находимся непосредственно в том месте, где происходят эээ эти поистине трагические эээ события. Это был ааа Hиколай Hифоляй, первый радио-ааа-канал.

Сказав это, репортер улетел на север. Пако прокричал ему вслед нехорошие слова и затих. Холодный ветер ерошил его волосы невидимой рукой. Мимо пролетел почтовый голубь, потом еще один. Пако догадался, что тут проходит их воздушная трасса. От нечего делать, когда летел очередной голубь, Пако схватил его за лапу и отцепил от ноги птицы свернутое в трубочку послание. Голубя он отпустил. Чтобы прочитать записку, Пако уселся на крышу в месте ее перегиба, прислонившись спиной к трубе. Развернул бумагу. Письмо, написанное каллиграфическим почерком темно-синими чернилами, гласило: