Бирюк поставил на стол бутылку «Зубровки», хотел положить колбасу, которую принес из гастронома, но Зиновий остановил, достал из буфета палку сырокопченой, бутылку армянского коньяка, три звездочки, и предложил приступить.

— Ну, соседи, — мотнул головой Бирюк, — осрамили вы меня, осрамили! К Катерининой философии да еще такая закусь — осрамили вы меня, Чеперухи, осрамили!

Пока пили-закусывали, Андрей Петрович признался, что к Зиновию всегда питал чувства, ну, как бы точнее выразиться, вроде к младшему брату. Да и разница между ними в летах какая, десятка, может, годом больше-меньше. Когда из форпоста делали квартиру, он всегда говорил своей Марине: смотри, офицер, потерял на фронте ногу, а таскает доски, тяжести, дай Бог, другому на двух ногах выдержать такой гембель.

С «Зубровкой» покончили, хозяин откупорил коньяк, сказал, будем считать, что с преамбулой фертиг, готово, приступим к тезисам:

— Майор Бирюк, вам слово.

Майор сказал, тезисы будут после, а сейчас у него вопрос к хозяину: доволен ли теперешним своим жильем или считает, что заслуживает улучшения?

Зиновий смотрел на Бирюка, как будто силился понять смысл вопроса, а Катерина вмиг сорвалась:

— Федя Пушкарь сейчас здесь за стеной сидит, слушает каждое слово, а его давно надо было выселить, потому что комнату Фимы Граника, в которой живет, построили своими руками на свои деньги Чеперухи!

Федю Пушкаря, сказал Бирюк, пока оставим в стороне.

Катерина пожала плечами: если Пушкаря оставить в стороне, так чего задавать Чеперухам вопрос, хотят или не хотят улучшения с метражом своей квартиры, которую строили собственными руками?

— Катерина Антиповна, — весело погрозил пальцем майор Бирюк, — ты нам не клади на одну тарелку голую иллюзию и реальность, мы не в буддийском храме у твоего деда: мы — православные, а твой Зиновий Ионыч — иудей! Зюня, я правильно говорю?

Зиновий сказал, абсолютно правильно, налил в граненые стаканы коньяку до середины, все три строго по уровню.

— За горизонты! — предложил Зиновий, чокнулся с гостем, просил Катерину присоединиться, но она демонстративно уклонилась.

Гость похвалил коньяк, сказал, по букету лучше всякого немецкого, однако пить в один прием, до дна, не стал, объяснил, это у русских такая манера, что коньяк, что горилка — без разницы.

Зиновий покачал головой, протянул руку к бутылке, но Катерина опередила и стала укорять за неуважение к гостю. Зиновий сказал, это поклеп, гость со своей стороны заявил, что в желании хозяина повторить стопку видит хороший для себя знак, поскольку Зюня из тех людей, кто притворства и криводушия не терпит.

— Андрей Петрович, — Зиновий поднял палец, направил в сторону гостя, — ты человек! Ты пришел ко мне, потому что тебе надо. Что тебе надо?

— Что мне надо? — переспросил машинально Бирюк.

Первое желание было встать и уйти, чтобы не оставалось впечатления, что зашел по какому-то своему делу, своему личному интересу.

Зиновий, по глазам было видно, перехватил мысль и сказал, будем считать, что не задавал никакого вопроса, а ждет, пока майор Бирюк сам сформулирует и объяснит вслух, зачем пришел в гости, зачем поднимал тему насчет метража жилплощади у хозяев квартиры, где в данный момент сидим за общим столом, а Катерина Чеперуха, урожденная Тукаева, обслуживает так, что далай-ламе не снилось.

Катерина сказала про Зиновия, что выпил на копейку, а хочет получить удовольствия на рубль, гостю не дает слова произнести.

Андрей Петрович попросил хозяйку приготовить крепкого чаю, от крепкого чая хмель проходит и в голове такая ясность делается, что можно говорить про Гегеля, Канта и Людвига Фейербаха. А также, добавил Зиновий, Дюринга и анти-Дюринга, о которых в доме партпроса на Пушкинской он слушал лекцию известного одесского философа Самуила Яковлевича Когана. Светлая голова. Кстати, здесь во дворе, на курсах промкооперации, также работал Самуил Коган, спец по кожзаменителям, тоже светлая голова.

Катерина поставила на стол китайский термос, всегда в горячем виде держали крепкий чай, гость налил себе в чашку, успел раз-другой хлебнуть и вдруг, как будто в приказном порядке, остановил Зиновия:

— Хватит про Коганов!

Зиновий смотрел в удивлении, видно было, что окрик гостя не понравился.

— Хватит про Коганов, — повторил майор Бирюк. — Давай про курсы промкооперации. Как получилось, что занимают площадь в жилом дворе? Не госучреждение, а занимают площадь в жилом доме, который в ведении домохозяйства Сталинского райсовета. По какому праву, кто дал санкцию?

У Зиновия весь хмель как рукой сняло, выхлебал одну за другой две чашки чаю, Катерина сказала, уже поставила кипятильник, сейчас будет готова свежая заварка, и сама подключилась к разговору:

— Зиновий, ты не хлопай глазами. Можешь ответить на вопросы Андрея Петровича — отвечай. А не можешь, так прямо скажи: не могу. Ты родился во дворе, привык, что всегда так было, а почему, по какому праву, не приходило в голову спрашивать, отвечать. Да ты не смотри на меня, как баран на новые ворота. Я тебе жена, мать твоих детей.

Майор Бирюк неожиданно развеселился, объяснил Зиновию насчет Катерининых резонов, что слова правильные, всякому мужу доводится у себя дома слышать, так что принимать надо по существу, а форма — это уж у каждой бабы на свой покрой, на свой лад.

Зиновий сказал гостю, долго петляли по дорогам, теперь вышли на большак: насчет того, зачем сошлись за одним столом, больше вопросов нет. С этого могли и начинать, а не кружить вслепую, аукаясь друг с другом.

Андрей Петрович засмеялся:

— А могли бы не кружить, так и не кружили бы. Я к тебе для чего в гости напросился? А для того, чтобы обсудить с соседом проблемы, которые накопились во дворе после того, как Дегтярь ушел от нас. По демобилизации мне с партучетом определиться надо. Думаю, для начала, чтоб адаптироваться на гражданке, лучше в парторганизации домохозяйства. Я уж собрался идти туда, да сообразил по дороге, что информации на руках у меня нуль целых нуль десятых.

Зиновий пожал плечами: а какая требуется информация? Крейзер, Давид Федорович, подполковник в отставке, секретарь парторганизации, милый человек, всякому жильцу готов помочь, но вся помощь — доброе слово, обещание, дальше этого не идет. И не может идти, потому что материалы, ремонт и все технари — хозяйство управляющего.

Насчет производственной стороны, сказал Бирюк, понятно, а общие проблемы быта, интересы жильцов, контроль — прямая функция парторганизации. В этом вопросе, если картина, как нарисовал Зиновий, правильная, выходит, чего-то недоработали.

— Недоработали, — подтвердил Зиновий и засмеялся, как будто придумал что-то смешное. — А привлечем майора Бирюка в парторганизацию домохозяйства, и пусть, как свежая сила, наладит доработку.

— Зиновий, — встряла по своей привычке в мужской разговор Катерина, — ну чего тары-бары разводить: ты же сам сколько говорил, что Крейзер наш, Давид Федорович, душа-человек, но сидит секретарем по инерции, у а на самом деле пора делать замену. Андрей Петрович — вот и замена.

Майор Бирюк нахмурил брови, выражение лица было веселое:

— Катерина Антиповна, ты курултай нам здесь не устраивай! Сами разберемся, где кумыс, где молоко. А с Зиновием Ионычем мы, со своей стороны, в долгий ящик откладывать не будем: соберем про курсы промкооперации полную информацию, какую площадь занимают, от кого получили ордер, на какой срок и все остальное, как положено по форме, будем добиваться включения в жилфонд двора.

Гость сказал, хорошо посидели, давно так не сидели, в бутылке остался чуток армянского, выпьем на посошок.

Посошок, однако, пришлось отложить. Старый Чепе-руха вернулся домой с внуками, увидел, что в доме у сына застолье, и заявил, такого к себе отношения он не заслужил, тем более что после покойного Дегтяря с самого начала на первое место, если не считать Малую, ставил майора Бирюка. Но даже если считать Малую, все равно майор Бирюк — это майор Бирюк, который угощал его в своем доме.