— Хватит вилять!

— Но я в самом деле ничего не могу понять! Что я такого сделал?

— Ну, ты актер! Жалко только, что идиот. Теперь-то уж тебе не отвертеться.

— Да в чем дело?!

— Ладно, объясню, раз ты такой непонятливый. Как у тебя ума хватило отправить на тот свет Томоко Оти?

— Что-что?! Я убил Томоко Оти?! — остолбенел Идзаки.

— Не крути, не крути! Не выйдет.

— П-погодите, Такэмура-сан. Вы что, серьезно?

— Серьезнее, чем ты думаешь.

— Такими вещами не шутят! Что я, с ума сошел ее убивать?

— А кто же тогда ее прикончил? Ведь это я рассказал тебе, что они на пару с тем страховым агентом вынюхивают обстоятельства смерти твоей жены. Наверно, Томоко Оти крепко подцепила тебя на крючок, вот ты и решил заткнуть ей рот. А еще божился, что из-за тебя не будет неприятностей! Ты что, не знаешь, что делами об убийстве занимается префектура?! Да если узнают, что я с тобой, придурком, встречаюсь, за одно это с работы вышибут!

— Спокойно, Такэмура-сан. Я тут на самом деле ни при чем. Верьте мне. Ну рассудите сами, если уж было убирать, то не девчонку, а ее дружка, он куда опасней. Какой мне прок от ее смерти? Ну не идиот же я, в самом-то деле!

— Языком болтать ты мастер. Пришил девчонку, чтобы агента запугать, что я, не понимаю, что ли?

— Да послушайте вы меня! Клянусь, я к этому непричастен. Зачем мне мокрое дело, не стал бы я рисковать деньгами, добытыми с таким трудом.

— Это-то верно. Достались они тебе нелегко. Вот ты, чтобы не потерять их, и повторил тот же фокус.

— Перестаньте, я же читал в газете: преступников было несколько. Потом — изнасилование. Стал бы я, по-вашему, мараться? Что мне, своих баб мало?

— Ты-то сам нет, а вот твои головорезы — запросто.

— Что-то вы совсем, Такэмура-сан, с перепугу голову потеряли.

— Что-о?!

— А разве нет? Если б я за это взялся, неужели бы оставил неопровержимые улики, извините, в теле жертвы? Да и ребята мои на это не пошли бы. На карту шестьдесят миллионов поставлено, сами понимаете. Нет, мы так грязно не работаем — тут в два счета сгоришь. Такэмура-сан, вот скажите положа руку на, сердце — вы ведь, слава богу, давно меня знаете, — было хоть когда-нибудь, чтобы я работал так неаккуратно?

— Вроде бы нет…

— Это убийство — не наша работа. Мы касательства к нему не имеем. Головой ручаюсь. У моих парней всего вдосталь — и монет, и баб, я их на голодном пайке не держу. Не будут они гурьбой на одну девку наваливаться.

— Если не вы, то кто тогда? — уже другим тоном спросил комиссар. Слова Идзаки показались ему убедительными.

— Понятия не имею. Мало ли у нас в городе бешеных юнцов. На них-то вам бы и обратить внимание.

— Это мы и без тебя делаем. И вообще, учти, ты все равно у меня на подозрении. Так что веди себя тихо.

— А я всегда веду себя тихо. Я — вполне добропорядочный член общества.

Потеряв Томоко, Адзисава словно лишился главного стержня жизни. Ведь он только потому поселился в Хасиро, что здесь жила она. Больше тут ему делать было нечего. Как хотелось начать жизнь заново, на новом месте, — и вот все рухнуло.

Но уезжать из города он не спешил. Прежде нужно было отыскать тех, кто лишил его смысла всей жизни, кто надругался над Томоко.

Он выделил четыре версии.

Первая. Убийцы — люди Накато и Ообы, напуганные угрозой разоблачения аферы с дамбой.

Вторая. Преступление совершил Тэруо Идзаки, желая положить конец поискам тела Акэми.

Третья. На Томоко напала та же троица, что уже пыталась ее изнасиловать.

Четвертая. Убийцы — люди случайные и действовали сами по себе.

Первая версия после разговора с бывшим редактором отдела местных новостей практически отпадала.

Вторая представлялась Адзисаве несколько более вероятной, но зачем Идзаки было убивать именно Томоко? Опасно и неразумно.

Третья версия казалась самой убедительной: распаленные неудачей, подонки устроили слежку за девушкой и, улучив удобный момент, добились своего.

Четвертая версия, пожалуй, имела не меньше прав на существование, но Адзисаве, не располагающему возможностями уголовного розыска, разрабатывать ее было все равно что искать иголку в стогу сена.

Единственной зацепкой оставался баклажан — только он мог подсказать, кто убийца.

Чтобы баклажан не сгнил, Адзисава положил его в холодильник и занялся поисками специалиста. Один из клиентов в разговоре обмолвился, что в городе Ф., административном центре префектуры, живет известный ученый, специализирующийся по картофелю.

— Он заведует лабораторией в Научно-исследовательском институте агротехники, — рассказал Маэсима (так звали клиента). — Занимается профессор в основном болезнями картофеля, он большой авторитет в этой области. Ну и вообще болезнями растений, так что в баклажанах, должно быть, тоже разбирается. Он увлекается лыжным спортом, в молодости занимался слалолом. На лыжном курорте я с ним и познакомился. Хотите, напишу вам к нему рекомендательное письмо?

— Это было бы очень кстати, — обрадовался Адзисава, может, в Ф. власть Ооба не так сильна, как в Хасиро, там никто ему не будет мешать.

— Только уговор, — добавил Маэсима, — не агитируйте его застраховаться. — И, с любопытством поглядев на Адзи-саву, покачал головой: — И откуда у страхового агента такой интерес к баклажанам?

Жизнь у страхового агента свободная, он может болтаться где ему угодно, не докладываясь начальству. Если хочешь — занимайся своими личными делами. К тому же поиск убийц Томоко Адзисава мог бы отнести к расследованию дела о сфабрикованном «несчастном случае» с Акэми.

В тот же день Адзисава отправился в Ф., даже не условившись с профессором о встрече. Он знал, что может потратить время впустую, и надеялся только на везенье.

И ему действительно повезло. Письмо от Маэсимы произвело нужное впечатление, и профессор Саката принял посетителя весьма любезно. На визитной карточке, которую он вручил гостю, значилось: «Профессор Рюскэ Саката, доктор агрономии, заведующий первой лабораторией нитчатых бактерий отделения болезней растений Научно-исследовательского института агротехники».

Лыжный сезон еще не наступил, но ученый уже успел загореть где-то дочерна. Это был крепкий, обаятельный мужчина лет пятидесяти.

— Так вы от господина Маэсимы? Давненько мы с ним не виделись. Как он, в добром здравии? — любезно осведомился профессор, никак не проявляя удивления по поводу неожиданного визита.

Адзисаве помогла его «обычная» визитная карточка, в которой не была обозначена одиозная профессия ее владельца. Со страховым агентом профессор вряд ли стал бы разговаривать так обходительно.

— Простите за бесцеремонность, я знаю, какой вы занятой человек. Но мне очень нужна ваша помощь, — сразу приступил к делу Адзисава.

— А что случилось?

— Вот, взгляните. — Адзисава достал полиэтиленовый пакет и положил его перед ученым. Баклажан за дорогу успел оттаять.

— Зачем вы мне показываете это? — недоуменно поднял брови профессор.

— Смотрите, форма у него самая обычная, а глянца почему-то нет. Это не болезнь какая-нибудь? Хотелось бы знать какая. Может быть, вы могли бы определить, где этот баклажан выращен? Я очень надеюсь на вас.

— Интересно, — пробормотал Саката, глядя то на гостя, то на пакет. — Вы что же, изволите заниматься баклажанами?

— Нет. Видите ли, это связано с делом об убийстве.

— Об убийстве? — с любопытством переспросил профессор.

— Неизвестные преступники изнасиловали и убили мою невесту.

— Вот как? — опешил ученый, не в силах понять, какое это может иметь отношение к его лаборатории.

Адзисава вкратце изложил ему суть дела. Без этого, боялся он, профессор может отказать.

— Понятно, — вздохнул Саката, дослушав до конца. — Но почему вы не отдали баклажан полиции?

— Я уже говорил вам, что нашей городской полиции доверять нельзя. Мне хотелось бы, чтобы исследование этой улики — единственной, которая может вывести на след убийц, — было квалифицированным и непредвзятым. Вы меня понимаете?