Немногочисленные оставшиеся сотрудники штаба, осыпаемые упреками и бранью, продолжали кропотливую работу по розыску преступника. Теперь наиболее убедительной считалась версия, что убийца так или иначе должен быть связан с поселком, и следствие дотошно изучало всех бывших жителей Фудо, уехавших оттуда за минувшие годы. Оказалось, что кое-кого из покинувших родные места разыскать не так-то просто: приходилось опрашивать родственников, знакомых, давних сослуживцев, и все ради того, чтобы установить — этот умер, тот совсем опустился и превратился в бродягу. Мало кому из прежних обитателей погибшего поселка удалось найти счастье в городе. Создавалось ощущение, что злой рок тяготел над ними: даже оторвавшись от деревни, они оставались в тисках нищеты, и все попытки обрести лучшую долю, как правило, оказывались тщетны. Неблагодарное было дело — копаться в этих человеческих судьбах.

Молодой Китано остался в штабе розыска. Занимаясь повседневной работой, не дававшей ни малейшего результата, он чувствовал, как в голове его зреет некая идея.

Полицейские северной Японии тугодумы, но со следа их не собьешь. Не раз удавалось им докопаться до сути дела, которое давно уже зачислили в разряд «нераскрытых преступлений». Китано относился именно к такому типу ищеек. У него не случалось гениальных озарений, зато он шаг за шагом, медленно, но верно продвигался по намеченному пути. Живет себе преступник, уверенный, что правосудие никогда до него не доберется; но однажды кто-то хлопнет убийцу сзади по плечу: глядь — а это Китано.

Итак, в голове молодого инспектора возникла некая, пока смутная мысль, приобретавшая все более конкретные очертания. Отправной точкой ему послужила выдвинутая на самом первом совещании идея о том, что убийца охотился за Мисако Оти, а жители деревни поплатились жизнью в силу случайного стечения обстоятельств.

Китано поначалу придерживался того же мнения, что руководство, но со временем его стали одолевать сомнения.

В конце концов он решил поделиться своими соображениями с комиссаром Муранагой. Печальный опыт столкновения с «Чертакэ» научил его, что на общем совещании ему лучше не высовываться.

— Господин комиссар, по-моему, нам следует вернуться к версии о том, что преступник охотился за Мисако Оти.

— Мы же проработали эту линию, сынок, она нам ничего не дала.

— Линия Мисако Оти — нет. Но что, если преступник обознался?

— Обознался? С кем же он ее спутал?

— Ас сестрой. Помните, у нее есть сестра, на два года моложе. Когда она приезжала на опознание, я поразился — они похожи как две капли воды.

— Постой-постой. Ты думаешь, он спутал Мисако с сестрой? — насторожился «Дед».

Идея была совершенно неожиданной. Если она верна, значит, до сих пор все поиски велись в ложном направлении: какой смысл возиться с бывшими жителями Фудо, если крестьяне стали случайными жертвами! Правда, окружение Мисако Оти было досконально изучено еще на первом этапе расследования, но вдруг действительно ее убили по ошибке, приняв за Томоко?

— Господин комиссар, я последнее время только об этом и думаю. Ведь они так похожи — преступник мог обознаться. Может быть, зря мы не занялись Томоко вплотную?

— Даже если так оно и было, все же я не могу поверить, сынок, что ради одной девчонки кто-то стал бы вырезать целую деревню. Ты мне, главное, объясни, чего это ему понадобилось убивать ее на виду у всего поселка?

— Я согласен, тут многое пока непонятно. Но, по-моему, мы зря выпустили Томоко Оти из поля зрения. Господин комиссар, позвольте мне проработать эту версию! — И Китано с надеждой посмотрел в глаза «Деду».

У него было все — способности, выучка, железное здоровье, сила; он без труда мог бы найти себе занятие получше. То, что он выбрал именно эту работу и занимался ею вот уже два года, объяснялось лишь отвращением к прежней профессии да еще, пожалуй, жгучей потребностью в самоуничижении.

Сколько раз хотел он послать все к черту, но только крепче стискивал зубы — и терпел, терпел. Хотя никто не заставлял его. Никаких моральных обязательств перед нынешними работодателями у него не было. Фирма рассматривала своих служащих как сменные части единого механизма и с легкостью выкидывала износившиеся детали, вставляя вместо них новые.

Такэси Адзисава работал в городском филиале страховой компании «Хисии». Именно такое поприще решил он избрать в качестве своей новой деятельности. Почему? Потому что прежняя его специальность была диаметрально противоположна делу страхования жизни и здоровья. Прежде он не имел права застраховать даже свою собственную жизнь.

Теперешняя работа в отличие от предыдущей, полной всякого рода опасностей, ни малейшей угрозы в себе не таила, но зато сколько приходилось сносить унижений!

Никто, увы, не встречает страхового агента с распростертыми объятиями. Не дослушав до конца, бросают: «Обойдемся» — и захлопывают перед носом дверь. А в последнее время все чаще на калитке можно увидеть табличку: «Коммивояжеров и страховых агентов просят не беспокоить». В такую дверь и позвонить не решишься.

В многоквартирных домах это прямо как эпидемия: стоит одному жильцу повесить такую табличку, и сразу все остальные следуют его примеру. Конечно, разного рода агентов развелось в последнее время несметное множество, но ведь им тоже как-то жить надо. Иные смельчаки нахально входят во двор, игнорируя табличку на калитке, но нередко им за это выплескивают на голову таз воды из окна.

Страховые компании меняют тактику, и их агенты теперь проникают в дома, якобы проводя опросы общественного мнения или раздавая какие-нибудь анкеты, но подобные хитрости мало что дают.

Хуже всего — обходить дома наудачу. Однако новичкам выпадает заниматься именно этим неблагодарным делом. Первыми жертвами новоиспеченного агента становятся родственники, друзья и знакомые, то есть те, кто не может ему отказать. Но такого рода ресурсов больше чем месяца на три не хватит. Можно переключиться на знакомых своих знакомых, но и тех хватит максимум на год, а потом тебя, как сносившуюся сандалию, вышвырнут на свалку.

У Адзисавы же не было в Хасиро ни родных, ни друзей. С самого начала он был вынужден рассчитывать лишь на случайных клиентов; только благодаря этой нелегкой школе он удержался в фирме. Агенты, поступившие на работу одновременно с ним, исчерпав все личные связи, один за другим вылетали на улицу, лишь закаленный тяготами Адзисава удерживался на плаву.

Иногда становилось невмоготу: неудержимо тянуло вытряхнуть душу из очередного обидчика. Только воспоминания о прежней работе помогали Адзисаве взять себя в руки.

Поначалу он буквально сбивался с ног, обходя квартал за кварталом — и все впустую. Другие новички кое-как набирали норму за счет знакомых, его же показатели были хуже всех — заведующий филиалом не давал незадачливому агенту житья. «Если сдамся, мне конец», — твердил себе Адзисава.

Однажды, когда он, набравшись смелости, позвонил в дверь, на которой висела табличка со знакомым предупреждением, ему выпал необычный приработок. Хозяйки, похоже, не было дома, и дверь открыл мужчина лет сорока. Звонок, наверное, разбудил его — он был в пижаме. Сначала, узнав, что его потревожил страховой агент, мужчина обрушился на непрошеного гостя с руганью. Когда же Адзисава, втянув голову в плечи, побрел прочь, хозяин вдруг окликнул его.

— Эй, постой-ка! Сделай для меня одно дельце, — попросил он, на лице его неожиданно появилась странная, смущенная улыбка.

— Какое дело?

— Сходи, пожалуйста, в аптеку. Скажешь там, аптекарь разберется. Передай, по тысяче иен. Ты заплати, я тебе отдам.

Адзисава пожал плечами, но сходил в аптеку. Аптекарь понимающе кивнул и сунул ему какую-то коробочку. Только теперь Адзисава сообразил, за чем посылал его хозяин. Видимо, звонок в дверь прервал супружеские ласки… Адзисава не знал, злиться ему или смеяться.