Евгению Максимовичу дышалось легко. Он оглянулся, как бы желая убедиться, что город не исчез, и увидел в нескольких десятках метров мчащиеся машины, за ними стремительно поднимались в безмятежное синее небо многоэтажные башни домов и стрелы подъемных кранов. Евгению Максимовичу нравилось такое сочетание городского и сельского пейзажа, он снова быстро оглянулся, его взгляд утонул в гуще поля, будто город был лишь миражем. Впрочем, очень скоро, на подходе к мостику, город опять напомнил о себе тяжким мазутным запахом. Сначала Евгений Максимович не понял, откуда он исходит, но, взойдя на мостик и глянув вниз, на воду, увидел фиолетовые маслянистые пятна с радужными разводами по краям - свидетельства активной деятельности автопредприятий. "Да, газета права, - подумал он. - Еще несколько лет такой - деятельности..." Дальше ему не хотелось продолжать даже мысленно, чтобы злость на нерадивых хозяйственников не омрачала настроение. Редко когда ему удавалось вот так, неторопливо, выйти на свидание с природой, благостно подышать воздухом поля. Он воспринимал прогулку как неожиданный подарок. Он словно забыл, для чего пришел сюда. Длинные предзакатные лучи золотили легкое марево, парящее над прудом. Постепенно распрямлялись пожухлые от дневного зноя травы, устало прикрывались желтые, синие, коричневые глаза цветов. Множество живописных камышовых островков, каналы между ними, а по каналам, то скрываясь за островками, то выплывая из-за них, спешила куда-то дикая уточка с выводком утят. Евгений Максимович долго следил за ней, любуясь изгибом шеи, плавными движениями, улыбаясь флотилии смешных серых корабликов, следующих за ней. Он шел и шел, глядя то на деревенские коттеджики, выглядывающие вдали из зелени. Он шел мимо смуглых мужчин и женщин с книгами или радиоприемниками, мимо расположившихся у воды рыболовов, сидящих на раскладных стульчиках или ящиках, стараясь не замечать обрывков газет, окурков, пустых консервных банок.

Выйдя к месту, где пруд разливался пошире, Евгений Максимович снял с плеча пляжную сумку, расстегнул ее, разложил и уселся на ней, вытянув усталые ноги, лениво наблюдая за рыболовом, собирающим свои снасти. С усталостью пришло умиротворение, и он почти забыл о скрывающейся тут опасности, из-за которой пришел сюда. Он прилег и сквозь полуприкрытые ресницы следил за утками, за чайками над водой, дивясь, откуда они здесь взялись, думая, как важно сохранить эту красоту рядом с грохочущим городом. Иногда в поле зрения попадала чья-то лохматая голова. Вдали виднелась серая полоска дамбы. В том месте пруд казался очень широким.

Он улегся поудобнее, закинул руки за голову, подумал: "Много ли человеку надо для беспечальной жизни? Он мечется, суетится, хлопочет о продвижении по службе, о прибавке к зарплате, бегает по магазинам за модными вещами вместо того, чтобы окунуться в такой вот зелено-голубой рай, из которого его когда-то изгнали за дерзкую суетность желаний..."

Вот по стебельку травы деловито ползет жучок с черными крапинками на перламутровых крыльях. Он ни о чем не думает, он радуется жизни, теплу, простору. Может быть, вся мудрость и состоит в том, чтобы научиться отвергать суетность?..

Другой жучок сел рядом с первым. Он шевельнул длинными усиками, изготовился и прыгнул на первого. Короткая схватка - и он уже разрывает противника, обгладывает его голову...

Евгений Максимович досадливо поморщился, щелчком сбросил хищника с травинки вместе с его добычей, посмотрел в синее небо. Высоко-высоко плавали легкие облака, а ниже, под ними, парили птицы. Лучи ласкали кожу, аромат земли и травы пьянил. Постепенно лучи становились все червоннее и нежнее, синь подсвечивалась золотисто-алым. И Евгений Максимович не сразу заметил в этой сини что-то маленькое, блестящее, кружащее над ним. А когда заметил, стал разглядывать. Оса или муха? Для осы слишком мелкая. Но откуда у мухи такой золотисто-черный хитон? И почему она так странно, сужающимися кругами, вьется над ним? Он шевельнулся - и насекомое улетело...

Глаза устали, закрылись сами собой. Он вздремнул на несколько минут и проснулся от легкого укола в руку, чуть выше локтя. Непроизвольно дернулся и открыл глаза. Золотисто-черная мушка слетела с его руки и умчалась куда-то. А на руке - он разглядел, подтянув кожу, - осталось различимое красное пятнышко.

"А что, если?.." От этой мысли сон сдуло как ветром. Он стал пристально разглядывать пятнышко от укуса, пощупал кожу. Вздутие быстро рассасывалось, но его стало слегка лихорадить...

VI

- Здравствуй, главный райэнтомолог! - громко приветствовал Евгений Максимович Петю на пороге его квартиры.

- Чем обязан? - удивился и обрадовался Петя. - То месяцами где-то пропадаешь, а то ежедневно стал навещать. Что-то в лесу сдохло? Светлана, смотри, кто к нам пожаловал!

Из соседней комнаты показалась Петина жена в новом японском халате, разрисованном диковинными птицами. Халат подчеркивал ее невзрачную - под стать мужу - внешность: сероватые волосы, плоский носик, тонкую, почти невидимую нитку губ. Но вот они раскрылись, блеснули ослепительные зубы, преобразив лицо, на худых щеках неожиданно образовались ямочки.

Евгений Максимович в который раз отметил, что именно такая жена подходит его другу, а не красавица Елена. Ее увел много лет назад профессор Орлюк. Впрочем, тогда он еще не был профессором, однако загадочно и наивно улыбающиеся миндалевидные глаза Елены сумели разглядеть в рядовом научном сотруднике института энтомологии будущее светило. Кстати, и Евгений Максимович предсказывал Вадиму Орлюку "дорогу вверх". Вот уж кто соответствовал своей фамилии даже внешне. Большой хищный нос с крупными ноздрями, втянутые щеки при выпирающих заостренных скулах, почти двухметровый рост, широченные плечи, узкие бедра. Он вечно спешил куда-то. В метро перепрыгивал через две ступеньки эскалатора, на улице лавировал в потоке прохожих, обгоняя их, едва не сшибая встречных; даже в кинотеатре мчался к указанному в билете месту, как к заветному финишу.

Петя тогда два года встречался с Еленой, влюбился в нее без памяти, а сделать предложение не решался. Девушка тоже не спешила, ей нравилось казаться наивной и беззащитной, даже глупенькой. Петя служил для нее отличной ширмой, из-за которой она высматривала настоящего жениха. "Гляди, проворонишь свою "прекрасную Елену", - говорил другу Евгений Максимович. К сожалению, он оказался прав. Вадим Орлюк налетел, как его пернатый двойник, потанцевал с Еленой несколько раз на студенческом вечере, затем - на дне рождения у Пети, куда явился по Петиному же приглашению - тот, видите ли, не мог отказать, или, по крайней мере, не понять "намека". Вадим увел не только Елену, но и использовал часть Петиных работ по энтомологии, которые тот не мог обобщить и опубликовать. И то и другое мгновенно и обстоятельно сделал научный сотрудник Орлюк. Петя не протестовал: "Я просто собрал факты и только собирался их классифицировать, - оправдывался он, краснея, в ответ на упреки Евгения Максимовича, - у меня они лежали бы мертвым грузом еще долго, а он на основе их сумел построить интересную гипотезу и затем превратить ее в теорию. Крепкий мужик, далеко пойдет. Елене будет за ним как за каменной стеной".