– Прости… – Первое слово, сорвавшееся с губ Джейсона, когда он наконец откатился с ее тела, заставило Катрин мгновенно забыть о пережитой боли. В носу у нее внезапно предательски защипало, а сердце мучительно сжалось, как только она увидела, каким страданием наполнены глаза любимого. – О Боже, – он приложил руку к горячему влажному лбу и резко встряхнул головой, словно пытаясь окончательно вернуться к реальности, – я, кажется, совсем забыл об осторожности и не смог уберечь тебя от неприятных ощущений. Прости меня, мой милый, славный котенок, я просто чудовище и не заслуживаю твоего хорошего отношения.

Схватив ладони Катрин, Джейсон принялся быстро осыпать их нежными поцелуями, затем вдруг резко прижал их к своему лицу, закрыв глаза. Губы его мелко дрожали, было видно, что он едва сдерживается, чтобы не разрыдаться. Глаза Катрин стали круглыми от изумления, словно медные монеты. Она привыкла видеть Джейсона Стенфилда всегда таким сильным, уверенным в себе, что просто не могла прийти в себя от того, что сейчас он был другим. Но когда она поняла, чего ему стоило обнажить перед ней свою душу, ее сердце наполнилось такой любовью, что она сама громко разрыдалась, обхватив его за плечи и спрятав мокрое лицо на его теплой и сильной груди.

– Нет, я действительно настоящий осел! Мой нежный котенок совсем замерз, а я даже не додумался закутать его в одеяло и вызвать горничную, чтобы растопила камин. Нечего сказать, у вас крайне внимательный кавалер, мадемуазель де Шатовье!

Рассмеявшись, Джейсон игриво подхватил Катрин на руки и перенес ее из кресла, где она только что сидела, обратно на кровать. Заботливо укутав девушку в лебяжье одеяло, он поставил около нее наполовину пустую вазу с фруктами и пристроился рядом.

– Ты правда не хочешь кофе и бутербродов с беконом, котенок? Если ты стесняешься, что нас увидит служанка, я оденусь и мигом спущусь на кухню. – В голосе Джейсона звучало столько трогательной заботы, что у Катрин снова защипало в носу.

– Нет, нет, я в самом деле не голодна, – ответила она, с признательностью посмотрев на Джейсона. – Да и разве в меня еще может что-нибудь вместиться, после того как я одна съела столько конфет и апельсинов?

Он снова рассмеялся и притянул Катрин к себе, шутливо потрепав ее по взлохмаченной голове.

– Маленькая сладкоежка! Если ты все время будешь есть шоколад, то растолстеешь и не сможешь влезть ни в одно из своих новых платьев!

– Досадный факт, если учесть, что мне не каждый день встречаются щедрые джентльмены, обожающие сорить деньгами!

Быстро отдернув край одеяла, Джейсон перевернул Катрин на живот и шутливо отшлепал ее.

– Это тебе за то, что ты еще не выбросила из головы всех остальных кавалеров, – с притворной угрозой сказал он, а потом обнял и осыпал ее лицо поцелуями. – Милый мой котенок, ты даже не представляешь, как сильно изменится твоя жизнь с сегодняшней ночи, – взволнованно проговорил Джейсон, снова укрывая девушку теплым одеялом. – Но я уже говорил тебе и повторю еще: ты никогда не станешь жалеть о том, что доверилась мне.

– Милорд, вы… – начала было Катрин, но Джейсон взглянул на нее так грозно, что она решила не продолжать.

– Если ты еще хоть раз назовешь меня милордом, клянусь, я задам тебе такую трепку, что ты с неделю не сможешь садиться, – серьезным тоном произнес он. Но, увидев, что Катрин по-настоящему испугалась, тут же поспешил успокоить ее ласковым поцелуем. – Ну, пожалуйста, милая, назови меня по имени хоть единственный раз за вечер, – попросил он.

– Джейсон, – тихо произнесла Катрин и покраснела от смущения. Не выдержав пристального взгляда мужчины, она нервно рассмеялась и спрятала лицо на его груди. Пьянящий запах сильного мужского тела взволновал девушку, а Джейсон, почувствовав это, принялся поддразнивать ее, все больше раззадоривая. В этот момент в дверь спальни настойчиво постучали, и Катрин отпрянула от графа, натянув одеяло до самого подбородка.

Выругавшись вполголоса, Джейсон спустился с просторного ложа и задернул занавески, спускающиеся с высокого балдахина, чтобы скрыть девушку от посторонних глаз. Облачившись в темный бархатный халат, он направился к двери. На секунду в комнату ворвались отдаленные звуки бальной музыки, а потом снова стало тихо. Был слышен лишь приглушенный голос графа и того, кто нарушил уединение любовников.

Любопытство взяло верх над порядочностью, и Катрин, боясь оказаться замеченной, бесшумно раздвинула тонкий шелк занавесок и вся обратилась в слух. Вошедших было двое, и обоих Катрин доводилось встречать на светских приемах. С одним из них, бароном Эдвардом Тилни, приятелем Джейсона, Катрин танцевала на балу у герцогини Дерби. Другого посетителя, тридцатилетнего французского эмигранта, герцога де Сен-Реми, она знала только в лицо. В лондонских высших кругах он слыл неординарной личностью и являлся одним из тех, кто был готов пожертвовать жизнью ради восстановления монархии во Франции. Не было сомнений, что эти люди появились в резиденции графа Стенфилда не случайно. И уж наверняка не для того, чтобы принять участие в маскараде.

– …Теперь ты все знаешь и сам можешь судить, в каком плачевном положении мы оказались, – донесся до Катрин низкий, глубокий голос Сен-Реми.

– Положение действительно скверное, но не настолько, чтобы отчаиваться, – после короткой паузы ответил Джейсон. – Главное, что все наши люди целы. Остальное всегда можно поправить.

– Ты так уверен? – горячо перебил его барон Тилни. – А где взять новые поддельные паспорта, документы? У меня в последнее время создается впечатление, что Директория опутала шпионской сетью не только эмигрантские круги, по и всю Южную Англию.

– Новые паспорта у меня есть. – Слова Джейсона утонули в изумленных возгласах мужчин. – Как видите, я оказался гораздо предусмотрительнее вас. Как говорят, надейся на лучшее, но рассчитывай на худшее.

Герцог де Сен-Реми облегченно вздохнул и потянулся к хрустальному графину, в котором еще осталось вино.

– Ради Бога, Стенфилд, только не тяни. Если документы готовы, нужно поскорее переслать их нашим друзьям в Брайтон. Где ты их прячешь? В Лондоне?

– Вовсе нет. – Лицо графа Стенфилда, освещенное отблесками свечи, озарила улыбка превосходства, так хорошо знакомая Катрин. – Они здесь, в тайнике моего личного кабинета.

– Рядом с бумагами Барраса? – рассмеялся герцог, а девушка зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. – Когда, наконец, ты решишься передать мне эти чертовы письма? Не стану спорить, у тебя они будут в большей сохранности, но зато я смогу скорее пустить их в дело.

– Я обещаю серьезно об этом подумать, – заверил герцога Джейсон. – Возможно, я и в самом деле скоро передам тебе письма. А теперь не будем терять времени. – Он подошел к белой двери, покрытой позолоченной резьбой, которую Катрин только сейчас разглядела рядом с одним из высоких зеркал. – Эта дверь связана анфиладой комнат с моими личными покоями. Когда окажетесь у кабинета, подождите меня там. Я скоро вас догоню.

Катрин едва успела занять прежнее положение, прежде чем Джейсон отдернул шелковую завесу. Когда он наклонился к ней, чтобы поцеловать, выражение его лица показалось Катрин отчужденным.

– Мне придется на время покинуть тебя, моя радость, – ласково, но твердо сказал он, поправляя подушку под ее головой. – Запри дверь и ложись в постель. Не думай ни о чем. Я уже принял решение за нас обоих.

Еще раз коснувшись губами пересохших губ Катрин, Джейсон ушел за Сен-Реми и лордом Тилни. Путаясь в простынях, Катрин соскочила с кровати, подбежала к двери, ведущей в коридор, и машинально повернула защелку. Вернувшись назад, она буквально рухнула в ворох измятых простыней…

Когда маленькие каминные часы своим звоном известили о начале нового часа, Катрин заставила себя снова подняться с кровати и подошла к камину. Позолоченные стрелки показывали три. Значит, маскарад внизу еще продолжается и у ночных визитеров графа Мелвернского имеется прекрасная возможность незаметно покинуть особняк. Возможно, с теми самыми злополучными письмами Барраса на руках.