— Ладно, хватит на эту тему, — махнула рукой Камилла. — Осмотрю номер и разложу свои вещи.

— А я пока спущусь в холл и узнаю, где можно выгодно обменять деньги. — Ник вышел, через мгновение входная дверь хлопнула и Камилла осталась одна.

Итак, номер. Он состоял из четырех довольно просторных комнат, каждая из которых претендовала если не на оригинальность, то хотя бы на наличие вкуса у того, кто занимался интерьером. Как дизайнер Камилла сразу оценила это. Спальня в нежно-зеленых тонах с шелкографией на стенах. Узор ткани очень симпатичный: мелкие белые цветы. Камилла подошла и дотронулась до узора: работа, конечно, машинная, но высокого качества. Нитки отливали каким-то стальным блеском. Шторы были сделаны из той же материи, однако цветы на них… Камилла засомневалась. Нет, точно. Цветы на шторах были определенно больше. Еще интереснее ей показался паркет. Он был тоже зеленоватый. Камилла даже заподозрила, что это не просто пропитанные краской доски или тонированный лак сверху, а особый вид дерева. И, насколько она помнила из курса материаловедения, очень дорогой. Что ж, тем лучше.

Камилла прошла в другую комнату. Она была решена в более современном стиле. Через огромное окно проникало много света, здесь стояли высокие серванты с зеркальными дверцами, составленными из мелких осколков. Попадая на них, свет рассеивался, в результате солнечные зайчики улыбались в углах комнаты, на стенах, на полу, подобно хитрым светлячкам. Здесь преобладали желто-золотые тона и все словно сияло.

Две другие комнаты тоже были великолепны. Камилла прошла в спальню и, выпив таблетку аспирина, принялась раскладывать одежду по ящикам комода. Прямо над кроватью располагался кондиционер, а справа, у самого окна, — сейф. Первое, что сделала Камилла, — убрала в него все документы. Так спокойнее. Она много раз слышала истории о том, как люди, приехав на отдых, остаются в арабских странах навсегда. У них крадут документы, а потом… Короче, они исчезают. Особенно женщины.

Наконец все вещи были разложены. Камилла решила посмотреть, нет ли чего особенно привлекательного в холодильнике. Он оказался доверху забитым всякой всячиной: пиво, джин, шампанское, продукты быстрого приготовления, причем лучших европейских фирм, консервы, но главное — пять сортов мороженого. Камилла очень его любила. С самого детства. А в такую жару что может быть лучше! Взяв тарелку, она положила себе столько этого замечательного лакомства, что под конец, окинув взглядом украсившую фарфор горку, уже засомневалась в своей способности столько съесть.

Камилла вернулась в спальню и, усевшись на кровать, в изголовье которой весьма кстати висел какой-то зимний пейзаж, включила телевизор. Пульт, почти круглый, показался ей поначалу странным, но потом она пришла к выводу, что такая форма куда удобнее обычной прямоугольной.

По телевизору, вероятно, шли новости. Камилла уставилась на экран, но уже спустя мгновение уткнулась в тарелку. Чалмы и галабии — традиционная арабская одежда, скуластые загорелые мужчины и непонятная гортанная речь быстро ей наскучили. Стоило поискать англоязычные каналы, наверняка их здесь немало. Но Камилле было лень. И к тому же мороженое буквально очаровало ее своей холодной сладостью. Красота, да и только. Вдруг… Да, диктор второй раз произнес это сочетание звуков. Камилла где-то уже его слышала. Совершенно точно. Аби Джахар Луми Кураб. Эти слова насторожили ее. Она подняла глаза и чуть не вскрикнула. С экрана на нее смотрел человек с голубыми до неестественности глазами. Почти старик, но еще довольно подтянутый, хотя галабия скрывала фигуру. Широкие плечи. Загар. Камилла где-то его видела. Или не его, а кого-то очень похожего. Однако память от жары или просто от незначительности какого-то жизненного эпизода, связанного с этим мужчиной, не выдавала ничего определенного. Только обрывки фраз… Какие-то жесты. Камилла даже не могла вспомнить: знала ли она этого человека лично или просто когда-то давно видела по телевизору. И все же мужчина произвел на нее сильное впечатление. Особенно глаза. Пристальный, пронзительный взгляд. Камилла не могла отделаться от ощущения, что он смотрит именно на нее. Ей даже стало не по себе. Диктор снова повторил имя этого человека. Если бы только понять хоть что-нибудь из его речи, Камилла смогла бы вспомнить что-нибудь об этом человеке. Ощущение тайны и страха не покидало ее. Она нажала кнопку на пульте. Телевизор замолчал. Ощущение присутствия постороннего осталось в комнате.

Она поставила на столик у кровати тарелку с мороженым и, встав, осмотрела помещение. Ничего подозрительного. Но Камилла где-то читала, что иногда владельцы отелей следят за своими клиентами через скрытые камеры. Зачем? Кто знает? Может, из любопытства, а может, чтобы обокрасть их. Хотя им это не выгодно.

Щелкнул дверной замок. Она вздрогнула.

— Дорогая, я вернулся. — Голос мужа звучал бодро. А через секунду и сам Ник появился в комнате. Он сразу заметил перемену в жене и испугался. — Боже, какая ты бледная! Тебе плохо? Ляг. Никуда не пойдем. Ты белее снега или тех скатертей, которые в доме моей матери отбеливает прачка. Ляг.

Камилла еще не совсем пришла в себя. Ей все чудилось, что с экрана на нее в упор смотрит голубоглазый араб.

— Нет, — задумчиво сказала она. — Голова у меня прошла. Это я так. Просто… — Она недоговорила и уставилась на серый экран, стараясь припомнить выражение лица араба. В нем было нечто угрожающее. Или нет, зловещее. В этих голубых глазах и хмурых бровях. Словно весь восточный деспотизм, о котором на Западе имеют весьма смутное представление, сконцентрировался в одном человеке.

— Что? — не понял Ник и, проследив за направлением взгляда жены, тоже уставился на экран. — Что ты там увидела?

— Послушай, — начала Камилла робко, — Аби Джахар Луми Кураб. Это имя тебе ничего не напоминает?

Ник задумался. С минуту он молчал, а потом только развел руками.

— Нет, впервые слышу. А что?

— Я смотрела выпуск новостей. Арабских новостей. Увидела этого человека — имя знакомое, лицо кого-то напоминает, а вспомнить не могу.

— Вспомнишь. А я вот что сейчас тебе расскажу — ни за что не поверишь. Еще в детстве я был знаком с одной девочкой. Наши матери дружили, и мы довольно часто проводили вместе уик-энды и каникулы. Звали ее Эмили. Потом так получилось, что она около года училась в Оксфорде, потом перевелась куда-то. Так вот. Выхожу я из лифта, а мне навстречу моя старая знакомая. Мы от неожиданности остолбенели, стоим — друг на друга никак не налюбуемся. Еще чуть-чуть — и двери лифта закрылись бы. Я едва успел выскочить. Короче, Эмили здесь по работе. Приехала неделю назад. Говорит, была так загружена, что даже город толком не осмотрела. Представляешь! В Англии жили рядом — не виделись, а тут едва приехали — сразу встретились.

Камилла улыбнулась.

— Всегда приятно встретить знакомого среди чужих людей.

— Да не просто знакомого. Мы с ней очень дружили в детстве. Кстати, я ее пригласил к нам, она сейчас придет. Живет тремя этажами выше. Я вас познакомлю. Эмили тебе очень понравится. Кстати, она великолепно понимает арабскую речь. Кажется, она занимается здесь какими-то торговыми делами. Знание языка — необходимое условие для ее работы.

Вот это уточнение Камилле понравилось куда больше.

— Может, Эмили знает этого человека. Я растерялась, увидев его на экране. Он мне каким-то злым показался. И еще, он все время на меня смотрел… Как будто бы на меня.

— Боже, какой ты, оказывается, еще ребенок! — всплеснул руками Ник. — Боишься телевизора. Надо же, вот уж не ожидал.

— Да ладно тебе, — улыбнулась Камилла. — Просто…

Ник подошел к ней и обнял.

— Ничего не бойся. Ведь я с тобой. И всегда буду с тобой.

В дверь постучали.

— Иди, кажется, твоя гостья.

Камилла высвободилась из объятий мужа и поправила одежду. На ней были розовая блузка и шорты, очень выгодно подчеркивающие соблазнительные бедра.

В комнату в сопровождении Ника вошла высокая стройная женщина в легком черном сарафане. Она была такая загорелая, что если бы Камилла встретила Эмили на улице, то едва бы догадалась, что она европейка. Разве что по одежде.