— Спасибо, папа. — Она бросила конверты на прилавок. — Ты сегодня рано освободился.
— У меня встреча в больнице. Я получил письмо из местного комитета по социальной защите — по вопросу о женщинах, получивших травмы. Похоже, комитет хочет организовать свой центр первой помощи.
Линдсей даже не взглянула на письмо.
— Жаль, что сейчас не прошлый месяц, когда у нас были хоть какие-то деньги в трасте. Бен после долгого молчания спросил:
— Значит, Гибб тебе сказал?
Линдсей кивнула.
— Почему ты сам ничего мне не объяснил?
— Думаю, потому, что не хотел признавать поражения. Да, я знал, что дела плохи, но не думал, что придется закрывать траст.
— А в прошлом месяце? Почему ты старался меня оградить?
Бен слегка улыбнулся:
— Моя дорогая, родители всегда стремятся оберегать своих детей.
Возражать Линдсей не стала, памятуя, как далеко зашла сама, стараясь защитить Бипа.
— Неужели ты боялся, что я не буду любить тебя?
— Нет, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы так думать. Но мне не хотелось, чтобы ты разочаровалась — во мне или в чем-либо еще.
Линдсей крепко обняла отца, а он тихо проговорил:
— Я выпишу чек для комитета и дам трасту столько денег, сколько понадобится в этом месяце. Да, сколько…
Линдсей покачала головой.
— Нет. Ты и так сделал более чем достаточно. Я не могу взять у тебя деньги, которые понадобятся тебе самому, если… — ее голос сорвался, несмотря на все усилия сдержаться, — если фабрика не даст тебе их.
Бен протянул ей носовой платок.
— Думаю, с этим вопросом я разберусь, — сухо произнес он.
— Неужели Гибб не рассказал тебе, каково истинное положение дел? Бен покачал головой:
— Пока нет.
— Значит, ты должен просто сидеть и смотреть на то, что он намерен сделать с твоей компанией?
— «Триангл» всегда так работает, Линдсей. Когда они берутся за дело, это значит, что все полностью переходит в их руки.
Линдсей, не веря своим ушам, покачала головой.
— И они присылают одного-единственного специалиста с неограниченными полномочиями. Как это возможно?
— Просто не каждому можно доверить такую работу. Не стоит недооценивать Гибба, моя дорогая.
— Тебе хотя бы известно, как долго он у них работает?
— С самого начала, — удивленно ответил Бен. — Разве он сам не сказал тебе? Он один из тех троих совладельцев и основателей компании «Триангл», хотя теперь у них довольно солидный штат работников, улавливаешь?
— Ты имеешь в виду, что Гибб владеет одной третью компании? Бен кивнул.
— Они избрали для себя отличный метод, но именно поэтому им и приходится быть очень осторожными в выборе клиентов — в каждом случае один из партнеров обязательно находится на виду. Это ограничивает количество заказов, так что…
Линдсей покачала головой.
— А я грозилась пожаловаться на него начальнику, — пробормотала она.
— Неужели? — якобы изумленно спросил Бен. — А что сказал Гибб?
— Он дал мне номер телефона. Папа, как же ты мог это допустить? Отдать все свое дело в руки Гибба?
Улыбка исчезла с лица Бена.
— Я старею, Линдсей, — сказал он. — И моя фабрика в опасности. Если есть возможность оставить вам с Бипом хоть какое-то наследство, я должен попытаться.
У Линдсей на глаза навернулись слезы.
— Надеюсь, Гиббу ты такого не говорил.
— Нет. Но он и не спрашивал.
Через несколько минут Бен ушел, уже опаздывая на встречу. Подправив тушь, Линдсей принялась протирать прилавки. Ни на что более сложное она сейчас была неспособна, и, несмотря на все усилия, воспоминания продолжали мелькать перед ее глазами. Пытаться отогнать их, поняла она наконец, — это все равно что бороться с мигренью: мучительно и бесполезно.
Гибб сперва даже не заметил велосипеда: тот лежал на обочине, и, только проехав мимо, Гибб заметил под ним чьи-то ноги. Рефлексы сработали у него прежде, чем мозг воссоздал истинную картину происшедшего. Не успел он еще осознать, что увиденная им кучка вещей — это детское тело, как уже с такой силой нажал на тормоза «линкольна», что автомобиль с визгом остановился посреди шоссе.
Даже не оглядевшись и бросив дверцу машины открытой, он бегом кинулся к обочине. Сердце готово было выскочить из груди. Маленькое детское тельце лежало неподвижно. Надо было сразу позвонить из машины и вызвать «скорую помощь», а не терять драгоценные секунды…
Бип выглянул из-под велосипедной рамы и встал.
— Привет!
Не веря своим глазам, Гибб глядел на него. Мордашка Бипа была перемазана дорожной пылью, на носу красовалось масляное пятно, а светлые волосы взлохматились. Но с ним явно ничего дурного не случилось, мальчик так и сиял от счастья, что увидел Гибба.
— Ради Бога… — начал Гибб, но в горле у него что-то сжалось, и он на секунду осекся. — Я подумал, что тебя сбила машина!
— Не-ет. Я всегда стараюсь ездить только по обочине. Но я не привык к гравию, и у велика слетела цепь. Сначала я подумал, что она просто соскочила, поэтому попытался надеть ее, но, кажется, только порвал. — Он протянул Гиббу цепь.
— А что ты все-таки здесь делаешь? До дома, по-моему, далековато.
— Я ехал на фабрику, чтобы повидать тебя. Сегодня нам поговорить не удалось, потому что мама все время была рядом, так что…
— А ты когда-нибудь слышал про телефон? — Гибб не мог сдержать гнева в голосе. У Бипа дрогнул подбородок.
— Но это же наш секрет, — прошептал он.
— О, ради… — Гибб с трудом сдержался, чтобы не выругаться. — Вот что, давай-ка возьмем твой велосипед и отвезем его обратно в город. Вместе с тобой.
— Спасибо.
— Не стоит благодарить меня, прежде чем узнаешь, что именно я намерен сделать. Глаза Бипа широко распахнулись.
— Я считаю, что ты заслуживаешь хорошей порки. Но поскольку это не в моей компетенции, то просто отвезу тебя домой, к твоей матери.
— Это гораздо хуже, — пробормотал Бип.
Велосипед чистотой не отличался; когда Гибб поднял его, чтобы положить на багажник, переднее колесо повернулось, оставив на сияющей краске автомобиля черный след. Бип ахнул.
— Это просто пыль. Я ее сотру, — сказал Гибб, ловя направившегося к машине Бипа. — Но не твоим рукавом, хорошо?
— Но я хотел…
— Ты все время чего-то хочешь, Бенджамен. Забирайся.
Карие глаза мальчика с восхищением оглядывали роскошный салон лимузина.
— А почему ты все время зовешь меня Бенджаменом?
— Но разве тебя не так зовут?
— Ага. Но так меня называет только мама, и то если мне грозят серьезные неприятности.
— На твоем месте я бы приготовился к худшему, — посоветовал Гибб. Бип вздохнул.
— Я только хотел спросить, нашел ты что-нибудь для меня или нет.
— Ничего. И вряд ли найду. Так что наши дела с тобой будут покончены, как только я передам тебя матери, — Она меня убьет. А если я не найду работу, то не смогу ничего купить ей на день рождения.
— Мне очень жаль. Но тебе надо было думать об этом раньше. — Машина свернула к деловому району города и замедлила ход. Гибб бросил взгляд на золотоволосую голову, откинувшуюся на пассажирском сиденье, и его сердце дрогнуло. Чтобы заглушить в себе непонятное чувство, он спросил:
— А тебе не надоело, что все тебя зовут Бипом?
В ответ мальчишка пожал плечами:
— Я привык.
Свет в «Попурри» уже был погашен, когда они подъехали, и Гибб взглянул на часы.
— Уже шестой час. Магазин закрыт. Не знаешь, где может быть твоя мама?
Лицо Бипа побелело, отчетливо выступили веснушки.
— Наверное, наверху, в квартире. Вход сзади. Но я могу дойти и сам. — Он постарался изобразить невинный взгляд.
— Стараешься никогда не сдаваться, да? — усмехнулся Гибб.
Он оставил машину позади дома в маленьком дворике и с любопытством огляделся по сторонам. Видимо, Линдсей использует этот дворик в хорошую погоду как патио: тут стоял металлический столик и несколько стульев. В углу двора был маленький фонтанчик, еще укутанный от зимних морозов. Это походило на тихую гавань, скрытую в центре города.