Однако для нее это имело значение. И очень большое.

Она не хотела идти на вечеринку, и не потому, что боялась встречи с Гиббом, а потому, что ее страшили чувства, которые он вызывал в ней.

Всю неделю Линдсей твердила себе, что никаких чувств не осталось, а то, что с ней творится, вызвано только проснувшимися при его появлении воспоминаниями, и все прекратится, как только он уедет. Линдсей даже устала убеждать себя, что в тот вечер, когда они с Гиббом остались вдвоем в полутемной гостиной, то, что она испытывала, вполне нормально для любой женщины, оказавшейся наедине с мужчиной, некогда ею любимым. И, невзирая на эту вспышку, ее любовь вот уже девять лет как мертва.

Но стоило ей снова оказаться с Гиббом в одной комнате, как его магнетизм с новой силой начал давать о себе знать; все выдумки и фантазии исчезли, и Линдсей осталась лицом к лицу с голой правдой.

Она любит его, всегда любила и будет любить до конца жизни. Ссора, повлекшая за собой их развод, была бессильна уничтожить ее любовь. Ския заглянула в коробку с пестрой собакой.

— Ты, наверное, подбирала цвета сама, Линдсей? — захихикала она. — Какой очаровательный жест с твоей стороны — подарить Гиббу такую прелесть на новоселье.

Кто-то негромко добавил — Линдсей не заметила, кто:

— Это его точно очарует'.

— Ну ладно, вечеринка продолжается. — Гибб закрыл коробку и отодвинул ее в сторону. — Спасибо за заботу, Линдсей.

— А как же иначе! — процедила Ския сквозь зубы. — Она изо всех сил старается, чтобы ты почувствовал себя как дома. Кошмар какой-то, не правда ли?

Линдсей прикусила язык, сложила подарки в кучу и отошла к столу, чтобы налить себе еще чаю. Глупо сейчас ссориться со Скией.

Кто-то начал поддразнивать Гибба насчет того, что можно открыть на фабрике мойку автомобилей:

— Получится весьма выгодное предприятие, особенно если ты наймешь парнишку Линдсей. Он, похоже, работник очень старательный и не запросит много.

Гибб только улыбался в ответ.

Ския подошла к Линдсей:

— Тебе это нравится, да?

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, что Гибб постоянно возится с твоим ребенком. Ты для этого посылала его к Гиббу «в гости»?

Линдсей даже испугалась.

— Бип был у Гибба дома?

— О, только не разыгрывай из себя святую невинность. Ты же явно сама все подстроила. — Ския со стуком поставила чашку на стол и, круто развернувшись, пошла прочь.

С каких это пор Бип ходит к Гиббу в гости? Ясно, что на этой неделе он никуда ходить не мог — все время был у нее на глазах и, наоборот, жаловался, что Гибба не видел. Однако, если Бип приходил к Гиббу до того, как она наказала его и заперла дома…

Линдсей уже не знала, что и думать.

Тема мойки машин исчерпала себя, и разговор перешел на более серьезные вещи.

— Мне не хотелось поднимать эту тему, Гибб, — начал мистер Джонсон, — но ходят слухи, что в этом квартале фабрика Арментраута не сможет выплатить дивиденды.

Улыбка исчезла с лица Гибба, взгляд стал серьезным и напряженным.

— Советую не верить слухам, — усмехнулся он. — Но как только ситуация определится и станет ясно, выплатит фабрика дивиденды или нет, об этом будет объявлено.

Он не сказал, что дивидендов вообще не будет, но и не стал отрицать такой возможности, подумала Линдсей и изумленно посмотрела на него. На несколько минут даже проблемы с Бипом отошли на второй план.

Удерживать дивиденды вкладчиков — или хотя бы сокращать их — было равносильно объявлению о несостоятельности фабрики. Фирма, которая не в состоянии выплачивать проценты своим инвесторам, с большим трудом сможет — если сможет вообще — собрать деньги на новые преобразования, необходимые для того, чтобы повысить производительность и доходы.

Линдсей стояла у чайного стола, окаменев, пока разговоры не стихли. Гибб не стал ничего объяснять, так что вскоре все перешли к другой теме.

Только тогда она как можно незаметнее подошла к Гиббу и остановилась рядом с его стулом.

— Ты не можешь сделать это, — негромко произнесла она.

— А почему бы и нет? Впрочем, я, конечно, понимаю твое беспокойство — ведь, насколько мне известно, твой основной доход составляют именно проценты по дивидендам.

— Черт побери, Гибб, неужели ты считаешь меня такой эгоисткой?

Хотя его слова были истинной правдой. Да, «Попурри» себя окупал и приносил некоторую прибыль, но ее было недостаточно для существования. К тому же только на прошлой неделе она заказала рождественских товаров больше, чем когда-либо, потому что последний рождественский сезон у нее был отличный. Если не будет регулярных выплат по дивидендам, как она рассчитается за свои заказы, когда их пришлют?

— Зачем ты только сюда вернулся? — почти безжизненным голосом прошептала она.

— Я только сообщаю плохие новости и пытаюсь исправить их, но не являюсь их причиной, Линдсей. Проблемы на фабрике начались задолго до моего приезда.

Линдсей только покачала головой — скорее печально, чем отрицательно.

— Как-то раз я сказал тебе, что если ты действительно хочешь поскорее избавиться от меня, то есть один выход.

— Как же, помню, — ядовито отозвалась Линдсей. — Ты закроешь фабрику и распродашь ее по частям.

Гибб кивнул.

— Конечно, но тогда больше вообще не будет никаких дивидендов. Не так ли?

Линдсей не заметила, что Дейв Джонас подошел и встал рядом с ней.

— А тебе именно этого и хотелось бы, верно, Гарднер? — Его голос звучал ядовито и злобно. — Разорить всю фабрику, а заодно и половину города — тебе этого надо, чтобы отыграться? Сколько ты еще собираешься держать нас на крючке?

В комнате повисла гробовая тишина. Линдсей подумала, что это похоже на сцену из старинной пантомимы.

Наконец мистер Джонсон, словно очнувшись, подошел к Дейву, положил ему руку на плечо.

— У нас вечеринка, сынок, — сказал он. — Давай веселиться.

Но веселья больше не получилось, и вскоре гости стали прощаться. Гибб был одним из последних оставшихся; Линдсей даже подумалось, что он остался, чтобы не быть обвиненным в бегстве.

К тому времени, когда она собрала свои подарки и помогла Джонсонам убрать в квартире, идти в кино было уже поздно. Дейв проводил Линдсей, неся в руках коробку с подарками.

— Бип ужасно расстроится, когда это увидит, — сказала она. — От одной мысли, что я была на вечеринке в честь своего дня рождения, а его не взяла с собой, он просто полезет на стену.

Дейв только хмыкнул.

— Прости меня, — продолжала она. — Я понимаю, что тебе хотелось посмотреть кино.

— Меня беспокоит другое. Мне не нравится ситуация на фабрике и этот Гарднер. Черт побери, Линдсей, ты ведь все понимаешь, не правда ли?

— Понимаю что? — осторожно спросила она.

— Я с удовольствием сделал бы тебе предложение, но пока ситуация на фабрике остается неопределенной…

— Прошу тебя, Дейв, — тихо и беспомощно сказала она. — Не надо.

— Вот именно, дорогая. Я понимаю, что мне вообще не следует поднимать этот вопрос, в моем-то положении, но пока я не уверен, будет ли у меня стабильная работа…

Прежде чем она успела открыть рот, Дейв, увидев выражение ее глаз, шумно вздохнул:

— Значит, вот откуда ветер дует. Ты все еще любишь его?

Да! — кричало ее сердце. Но признаваться не хотелось.

— Не знаю, Дейв. Сама не знаю. Я запуталась.

— И ты, и весь город не знает, — мрачно заметил он и, остановившись у дверей, отдал ей коробку с подарками.

— Не хочешь зайти на чашечку кофе? Подумав, он отрицательно покачал головой:

— Не стоит. Увидимся, Линдсей.

Она проводила его взглядом до угла, потом подошла к двери. Коробку держать было неудобно, и Линдсей не без труда набрала код на Замке. Внезапно из дверной щели выпал листок бумаги, не замеченный ею прежде. Может быть, записку оставила няня? — недоуменно спросила себя Линдсей, наклоняясь, чтобы поднять ее.

Коробку пришлось поставить на землю, и при этом Линдсей употребила несколько выражений, обычно приберегаемых ею на крайние случаи. Неужели она неясно объяснила Хейди, что Бипу запрещено выходить на улицу? И куда они пошли, интересно знать?