Когда они спускались, ей очень хотелось самой задать Такеру несколько вопросов, но она знала, как это опасно. И выбрала скучную для себя тему Флетчеров и их собаки; разговор мгновенно поглотил Такера, и Сьюзан терпеливо слушала, как он рассказывал, какая хорошая это собака, и что у него будет такая же — как только он покажет папе это собачье чудо и найдёт похожего щенка.
Дверь библиотеки была открыта. Сьюзан услышала голоса и, не раздумывая, втолкнула туда Такера.
Горели все лампы, а бабушка Хендрика в длинном платье, юбка которого едва не задевала пол, с волосами, закреплёнными большим широким гребнем с тёмно¬красными камнями, стояла возле той самой витрины с «поясами», где совсем недавно Майк читал свою лекцию. Крышка витрины была поднята, и мужчина проводил пальцами по экспонатам.
— ...несомненно, аутентичные, — говорила бабушка Хендрика.
— Конечно! Какое сокровище, мисс Кайделл! Подобного нет даже в Смитсоновском институте! И всё это часть истории вашей семьи. У вас есть записи, это замечательно. Трагедия в том, что часто бесценные вещи выбрасывают в мусор, когда умирают старые семьи. Я слышал о самом бессмысленном уничтожении, любой историк от этого начинает просто корчиться. Да и вы слышали, конечно.
Улыбка бабушки Хендрики исчезла. Она резко кивнула.
— Вы подумаете о том, чтобы включить ваш дом в маршрут? Осмотр дома здесь... — он поднял голову и осмотрел библиотеку. — Для многих в этом будет дополнительный интерес. На нашей стороне Харншоу — вы знаете его книгу о жизни Уолтера Батлера, и доктор Робертсон, который недавно прочёл лекцию о положении шести племён[1] во время революции. Сейчас, когда оживляется интерес к корням нации, аутентичный индейский материал особенно важен. Ведь и сами Кайдсллы несут часть индейской крови, верно?
— Предок из племени онейда по прямой линии, — без улыбки ответила бабушка Хендрика. Напротив, меж глазами её легла тень. Как будто он говорил о том, о чём она не хотела упоминать. Потом, решившись вывести всё наружу, она резко добавила: — Я думаю, вы должны также знать, что Кайделлов в этой долине долго считали ответственными за этот ужас. Относительно Хендрика это ошибка: он ни в чём не виновен. Но он сам и его потомки из-за этого случая сто лет не жили в доме.
— Но, моя дорогая мисс Кайделл, это же очень старая история. Никаких тори сейчас нет, а набеги на долину — лишь исторический вопрос. Современные беспристрастные историки и авторы биографий находят оправдания даже для так называемого дьявола, Уолтера Батлера. Ваша семья, разделившаяся во времена революции, ничем не отличается от множества других. Я могу привести вам целый список, даже не заглядывая в записи. К тому же разве это не правда, что сами Кайделлы пострадали от набега не меньше остальных жителей долины? Свидетель тому — памятник на кладбище. И во всяком случае с вашей ветвью семьи не связан никакой позор. Полковник Хендрик Кайделл не отвечает за дела своего брата, который, вне всякого сомнения, был безумен. Разве не пользовался полковник полным доверием Вашингтона, разве не предложен ему был пост в новом правительстве, когда генерал стал президентом?
— Есть кое-что ещё... — бабушка Хендрика отошла от витрины, опустив крышку и повернув маленький ключ в замке. — Я не поддерживаю суеверия, доктор, но с этим домом и с нашей семьёй связана неприятная история — после того набега. Вы, конечно, слышали о домах, населённых привидениями? Сейчас модно писать книги и пьесы с таким количеством ужасов, сколько может втиснуть в них автор. Наш дом с привидениями — я бы не хотела, чтобы об этом писали. Не хочу выглядывать в окно и видеть медленно проезжающие машины, пассажиры которых смотрят на окна нашего дома, надеясь увидеть какое-нибудь чудовищное лицо.
— Чудовищное лицо? — доктор Фергюсон вежливо удивился. — Но...
— Вы слышали о ложных лицах Длинного дома?
— Естественно. Тайное общество, которое к концу ирокезского периода выродилось, и только садисты использовали его для проведения кровавых церемоний. Хотя вначале оно было совершенно безвредно и связано, кажется, с обрядами плодородия и урожая. Избирали девушку — девушку-вишню, и она участвовала в обрядах. Но...
— Какое отношение имеют ложные лица к делам Кайделлов? — закончила за него вопрос бабушка Хендрика. — В старину вам сказали бы, что это тайное общество имеет к нам самое прямое отношение. Никто не знал его членов. Они всегда появлялись только в масках, за исключением девушки-вишни, которая даже не была членом общества. Их считали колдунами. Говорили, что после жертвоприношения, после того, как пролилась кровь, их барабанщики могут вызвать добро или зло. Как вы сами сказали, к концу периода это общество выродилось, стало преступным. И по семейной традиции, оно связано с состоянием Кайделлов. Но это другой вопрос, и я не хочу в него углубляться.
— Что же касается включения дома в туристский маршрут... — она помолчала. — Я должна прежде подумать...
— Даже если не согласитесь — а вы имеете на это полное право, мисс Кайделл, — я надеюсь, вы дадите разрешение нашему комитету навестить вас и провести исследование.
— Исследование? — теперь бабушка Хендрика удивилась. — Какое исследование?
Наступила очередь доктора Фергюсона поколебаться перед ответом. Он взъерошил на голове густую гриву седых волос, а потом почесал аккуратно подстриженную бороду.
— Этот дом уникален. Томпсон хотел бы изучить его архитектуру, если вы позволите. Его построили в дикой местности в те дни, когда обычным убежищем служили навесы и хижины. План дома ближе к европейскому, чем в городах и поместьях береговых колоний. Томпсон очень хотел бы получить ваше разрешение и написать на эту тему монографию. Возможно, вы также примете во внимание...
Сьюзан была слишком воспитана (или считала себя такой), чтобы привлечь внимание к себе или Такеру. Но тут в разговор между седым человеком, говорившим так быстро и возбуждённо, и бабушкой Хендрикой вмешался Такер. Сьюзан случайно выпустила его руку и прежде чем успела схватить снова, он направился к доктору Фергюсону, положил руку на стекло витрины с индейскими поясами и поднял голову.
— Это книги, — уверенно заявил он. — Майк говорит, что вот эта, — он указал пальцем, — означает, что они должны воевать. Но они выбрали не ту. И поэтому должны были уйти, когда всё кончилось. Но сюда они не приходили... — младший Вилан покачал головой. — Они сказали «нет», потому что люди здесь были их друзьями. Пришли другие... — он выглядел, как всегда, когда пытается убедить других в том, во что верит сам. — Голубоглазые... только на самом деле глаза у них не голубые... это только название, которое означает, что они плохие люди, одевшиеся как индейцы. И вот как раз они-то... — он смолк, переведя взгляд с удивлённого лица доктора Фергюсона на витрину, как будто искал, куда бы спрятаться.
— Пожалуйста... — Сьюзан вышла вперёд. — Он говорит о дневнике и изорванной книге. Майк рассказал ему о поясах, а у него иногда всё перемешивается. Но всё это описано в книге, в изорванной книге из коробки, о том, как Джекоб пришёл грабить собственный дом, и что индейцы не пошли с ним. Пришли другие, белые грабители, одетые как индейцы.
— Изорванная книга, коробка! — прервала бабушка Хендрика несвязное объяснение Сьюзан. — О чём ты говоришь, Сьюзан?
— О коробке, которую я купила на распродаже, с упаковочной бумагой... и... — она нерешительно добавила: — и с бумажными куклами. Вы помните, бабушка Хендрика. Кто-то изорвал старую книгу и засунул страницы в коробку, чтоб было плотнее упаковано. Майк разобрал страницы и нашёл историю набега...
— Мисс Кайделл! — голос доктора Фергюсона зазвучал теперь ещё громче и возбуждённей. — Неужели девочка говорит о книге Кимбла? Если так, то это бесценное открытие, бесценное...
— Они у Майка? — бабушка не ответила ему, она спрашивала Сьюзан.
— Да. Он сложил их вместе. Там было много страниц, от двух книг. Но он собрал только одну.
1
Так американские историки называют пять ирокезских племён и племя тускарора во время войны за независимость. (Прим. перев.)