– Не подходите близко к окну, – предупредил он. – Если хотите посмотреть, отодвиньте назад стул и садитесь.

– Я не хочу смотреть, – ответила Рената, но поместила единственный стул в комнате прямо перед окном, потом немного отодвинула его назад и осторожно уселась. Молнии, а за ними гром, приблизились. Раскаты были почти рядом, и Рената вскочила. Упали первые капли дождя, большие, влекомые ветром. Несколько капель залетели в открытое окно и упали на ноги Ренаты. Ветер, который сначала остудил Джейка, налетел на нее, отбросил локоны, обрамлявшие ее лицо, и облепил тело платьем.

– Однако это красиво, – сказала она, все еще тихим голосом. – Ярко, красиво и опасно.

– Да, красиво, – согласился Джейк, не спуская с нее глаз. – Очень красиво и очень опасно.

Она повернулась и поглядела на него.

– Знаете, это очень неприлично, – сказала она с легкой улыбкой. – Сидеть посреди ночи в этом доме без компаньонки. Ужасно неприлично. Но это Колорадо, а не Филадельфия.

Джейк счел, что лучше сменить тему.

– Почему вы так боитесь грозы. Рената засмеялась.

Не знаю. Это бессмысленный страх. На самом деле я не верю, что меня ударит молния или что этот дом снесет ужасная буря. Но во мне что-то дрожит, и я не могу ничего с этим поделать. Сердце мое колотится, и каждый раз, когда гремит гром, оно как будто разрывается на кусочки. – В этот момент как раз над их головой раздался оглушительный грохот, и она тихо добавила: – Как этот.

Джейк смотрел, как она вглядывалась в ночь за окном, на лице ее играли молнии, и оно казалось таким же белым, как сами огненные всполохи.

Он так наблюдал за ней, что чуть не подпрыгнул, когда она внезапно обернулась.

– Расскажите мне что-нибудь, Джейк.

– Что?

– Что-нибудь. – Она улыбнулась, похожая в лунном свете на привидение. – Мелани говорила мне, что вы умеете рассказывать чудесные сказки, которые вы слышали от вашего дедушки, когда были ребенком.

– Мой дедушка был чистокровным шайеннцем, – с вызовом заметил Джейк.

– Я знаю, – тихо сказала Рената, снова обращая взор к окну.

– Знаете?

– Мелани говорила мне.

– Он был убит во время резни на реке Уошито, – отрывисто сказал Джейк.

– Я знаю.

– Мел слишком много болтает. Рената глубоко вздохнула:

– Если не хотите рассказывать сказку, так и скажите. Ради Бога, Джейк.

Он опустился на середину кровати и несколько минут просидел молча.

Почему она всегда поступала столь неожиданно. Ей следовало отослать его с Лестером тогда днем. Она должна была бы трястись от страха, когда он смотрел на нее. Она могла бы передернуться от отвращения, когда он упомянул о своем происхождении. Но она ничего этого не сделала. В сущности, она продолжала смотреть на него так, словно ожидала от него чего-то большего.

Он рассказал ей сказку о Сладкой Травке, о мальчике, который вырос и его стали называть Сладким Лекарством, и о четырех священных стрелах. Эту сказку каждый шайеннец слышал в раннем детстве, и слова легко слетали с языка Джейка, как будто сказка дедушки вернулась к нему самому. Буря разыгралась во всю силу: частые вспышки молнии заполняли светом комнату, а раскаты грома раздавались прямо над их головами.

Когда Джейк кончил рассказывать, гром и молнии утихли, а дождь стал сильнее, чем прежде, и из капель, попадавших на пол через открытое окно, образовалась лужица.

– У вас хороший голос, как раз для сказочника, – сказала Рената, когда он закончил. В ее голосе слышалось облегчение от того, что гроза проходит. Лицо стало спокойным.

Джейк соскочил с кровати – слишком быстро, – и почувствовал боль в боку. Он попытался скрыть это, но, похоже, Рената все замечала.

– Что вы делаете?

– Собираюсь закрыть окно, – стиснув зубы сказал он.

Девушка опустила окно, укрепив кончик палки так, чтобы оставить доступ свежему воздуху.

– Ради Бога, я сама собиралась сделать это.

Вернулась прежняя Рената. Ответственная. Бесстрашная. Приказывающая ему вернуться в кровать. Она придвинула стул к стене и повернулась, чтобы выйти из комнаты.

– Вы не собираетесь подоткнуть мне одеяло? – с усмешкой спросил Джейк, ожидая увидеть в ответ надменный взгляд. Но выражение ее лица было совсем другим: Рената склонилась над ним, расправила одеяло и сильно взбила подушки.

– Клянусь, в моих руках оказался двадцатипятилетний младенец. – Она смотрела мимо него: на одеяло, подушки, на пол даже.

– Похоже, Мел многое вам рассказала обо мне. – С одной стороны, он был сердит, с другой – его разбирало любопытство. – У вас не нашлось лучшей темы, чем говорить обо мне, когда она приезжала к вам в гости?

– Уверяю вас, у нас было немало гораздо более интересных тем, чем вы, мистер Вулф.

– Какая вы нелюбезная, Рыжая Ренни. Что еще Мел сообщила вам обо мне, кроме истории моей семьи, сведений о моем возрасте и умении рассказывать сказки?

Рената посмотрела на него сверху вниз.

– Она говорила, что вы не умеете ни с кем ладить, и, как я уже вам раньше говорила, мне понятно почему.

Джейк схватил ее запястье, когда она попыталась уйти.

– А как насчет поцелуя на ночь? – Его голос прозвучал хмуро, в нем не было ни капли нежности.

– Не смешите меня. – Рената старалась, чтобы ее слова звучали решительно и сурово, но потерпела фиаско и в том и в другом. Он чувствовал, как трепещет ее тело.

– Вы знаете, почему я приехала в Колорадо, и в мои планы не входит общение с… наполовину цивилизованным, мрачным…

– Говорите, Рената. – Он резко отпустил ее руку. – Полукровкой. Это слово готово было сорваться кончика вашего языка?

Она прикусила губы и не стала ни подтверждать, ни отрицать этого обвинения.

– Спокойной ночи, Джейк. – Она повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.

Рената, нахмурив брови, закончила утреннюю работу. Она откинула назад волосы и завязала их розовой ленточкой, которая сочеталась с ее темно-розовым платьем. Она убедилась, что большая часть ее туалетов не подходит для новой жизни, однако несколько простых платьев могли еще неплохо послужить. Но не одежда заставила хмуриться ее обычно счастливое личико. Дело было в ее пациенте. Джейк быстро поправлялся, хотя и двигался по дому немного медленно. Однако шаги его были твердыми, целенаправленными, и она понимала, что в любой день он будет готов уехать, и сделает это как только сможет.

Джейк почти не разговаривал с ней после той ночной грозы, которая была неделю назад. Тогда он решил, что она отвергает его потому, что в его жилах течет индейская кровь. Он сам сказал это, а она позволила ему поверить, так как не стала этого отрицать. Тогда ей было проще не отрицать обвинения Джейка, чем попытаться объяснить ему правду.

Но что это была за правда? – спрашивала она себя уже не в первый раз. То, что ее влекло к нему? Определенно. А почему бы нет? Он был красивым, мускулистым, к тому же она знала о нем достаточно, чтобы читать по его мрачному, угрюмому лицу. Неужели она готова была влюбиться в него? Но это невозможно. Об этом не может быть и речи. Это совершенно не входит в ее планы.

Тогда почему же мысль о его отъезде так расстраивает ее?

Неожиданно поблизости от дома раздался какой-то звук, который заставил ее вздрогнуть и прервал ее раздумья. Стук, сопровождаемый треском, потом еще один громкий стук. Кто-то из рабочих из большого дома? Но что он делает?

Она вытерла руки о чистое льняное полотенце, прошла через главную комнату к парадной двери и вышла на крыльцо. В глазах ее отразились лучи позднего утра. Она повернула голову и увидела источник шума.

Возле амбара стоял Джейк, он поднял руки, сжимавшие топор. На нем ничего не было, кроме хлопковых брюк и старых башмаков, а также тонкой белой повязки, обернутой вокруг талии. Рената настаивала, чтобы он продолжал носить ее, хотя в этом больше не было необходимости.

По спине его рябью пробегали мускулы. Его плечи, спина и руки уже блестели от пота, а когда топор обрушился на бревно, Рената услышала треск. Бревно разлетелось на две половины.