Что ж, раз он не хочет с ней разговаривать – прекрасно. Она исполнит свой христианский долг, убедится, что он поправился, и тогда она займется своими делами.

Однако тишина становилась гнетущей, и Рената решила завести с ним любезную беседу.

– Джейк! – Она наклонилась вперед и провела рукой под его подбородком. – Откуда у вас этот шрам?

Джейк схватил девушку за запястье и отвел ее руку от своего лица.

– А это не ваше дело, Рената Мария Паркхерст.

Она одарила его ослепительной улыбкой, не обращая внимания на то, что он крепко держит ее запястье.

– Вы можете называть меня Ренатой. – Она решила, что он ничем не сможет огорчить ее. Абсолютно ничем. Он отпустил ее руку, и она положила ее себе на колено. Джейк явно не хотел говорить о себе.

– Знаете, а вы могли бы мне здорово помочь, Джейк.

Вместо ответа Джейк просто приподнял брови.

– Я думаю, вы очень хорошо знаете эти места. Много ли незанятых фермеров возле Серебряной Долины? – Она наклонила голову набок и устремила взгляд на бесстрастное лицо Джейка.

– Незанятые в смысле неженатые? – холодно спросил он.

Рената кивнула.

– Так вы поэтому приехали сюда? Вы ищете мужа?

Она снова кивнула.

– Да. Владельца ранчо.

Джейк удивленно и недоверчиво покачал головой:

– А почему владельца ранчо?

Рената прикусила нижнюю губу и немного ниже склонилась над кроватью.

– Вы видели, как Габриэль смотрит на Мелани?

– Конечно. Я живу все время или здесь, или неподалеку.

Она зашептала, забыв, с кем разговаривает:

– Я хочу, чтобы на меня тоже кто-то так смотрел. И поскольку Габриэль – владелец ранчо, я решила…

– Так нельзя, – вмешался Джейк. – Во-первых, Гейб – никудышный фермер. Женитьба и семья не излечили его: у него ноги все так же зудят от желания странствовать. И если ему приспичило скитаться, он так же, как и сейчас, пакует вещи и забирает Мел и близняшек с собой. Тогда за всеми работами на ранчо следит Лестер Паттон, а я гарантирую, что Лестер – не вашего типа.

– Но я уверена, что есть и другие…

– Доверьтесь мне, Рената Мария Паркхерст. Мне очень неприятно говорить вам, но я думаю, что Мел и Гейб состоят в браке, который бывает один на миллион. Вас, скорее, ударит молния, чем вы найдете того, кого ищете… особенно в Серебряной Долине.

Рената резко встала. Он начал почти раздражать ее, а она обещала себе, что этого не должно произойти.

– Похоже, я должна воспользоваться советом человека, который умудрился настроить против себя целый городок, – решительно произнесла она. Улыбка ее увяла, но все же не исчезла. – Насколько я слышала, вы никому не нравитесь, Джейк, и я начинаю понимать, почему.

– Никто не любит правду, Рената Мария Паркхерст, – холодно сказал Джейк. – Ее слишком трудно воспринимать.

Рената стояла в коридоре и подсматривала через ситцевые портьеры, которые она раздвинула пальцами. Он, конечно же, много спал, но она считала, что так и должно быть. По крайней мере, у него не было температуры, и Рената была рада этому.

Она затаила дыхание и вошла в комнату. Что-то такое было в Джейке Вулфе, что привлекало ее к нему: сила, дававшая ему власть, даже в его теперешнем состоянии, энергия, превосходившая все, с чем когда-либо встречалась Рената.

Она создавала, что живет легко и беззаботно. Она ни в чем не испытывала нужды, ей никогда не приходилось сталкиваться с трудностями. У нее были друзья и любимая сестра, родители, которые любили ее, хотя порой они и проявляли свою любовь деспотическим образом. Жизнь ее в Филадельфии была очень удобной, в ней не было ничего подобного той энергии, которую она ощущала в Джейке. Кто-нибудь мог бы назвать его опасным, и, возможно, он был бы прав, – однако Рената ощущала в Вулфе нечто большее. Что-то между опасностью, силой и почти осязаемой энергией.

Рената, не задумываясь, оказалась возле кровати. Наблюдать за спящим Джейком было увлекательно, и она, склонив набок голову, стала открыто изучать его лицо. Даже во сне оно сохраняло напряженность и жесткость, которая, похоже, никогда не оставляла его. Почему этот человек стал таким жестоким?

Она считала, что природный материнский инстинкт повелевает ей забрать его боль, но то, что она испытывала, вот так глядя на него сверху вниз, было чем угодно, но только не материнским чувством. Почему ни один из мужчин, которые ухаживали за ней в Филадельфии, не заставил ее сердце так биться? Почему все они были такими… обычными? И хотя Джейк менее всего был обычным, он все же не годился для брака. Мелани и Габриэль говорили о нем много доброго, но они также упомянули, что этот человек предпочитает людям волков, что он к тому же имеет склонность исчезать, повинуясь собственной прихоти, и зачастую пропадал целыми неделями.

Рената всегда умела реализовывать свои желания. Джейк был привлекателен, несмотря на его ужасную колючую бороду, и ей хотелось дотронуться до его лица. Это было такое сильное, непреодолимое желание, что она невольно сжала руки. Наверное, он и в самом деле заставляет ее сердце быстро биться, а лицо – гореть. Все это, конечно, могло быть страхом… хотя, честно говоря, она знала, что это не страх.

Но ведь он не тот, ради которого она приехала в Колорадо.

Он без предупреждения открыл глаза, темно-синие глаза, которые тут же устремились к ней. Почему он не просыпался, как нормальные люди? Почему он не потягивался, не зевал, не моргал глазами, пока их взгляд постепенно не сосредоточивался на чем-то? Боже, у него даже дыхание не изменилось. Он просто открыл глаза и смотрел на нее пристально, как всегда.

– Что ж, пора, – строго сказала она. – Я подумала, а не стоит ли мне послать Лестера Паттона за доктором для вас.

– Не надо доктора, – угрюмо отозвался Джейк. – Вы и так прекрасно справляетесь.

Рената притворно улыбнулась ему, чтобы скрыть свой испуг.

– Надеюсь, вы не боитесь докторов, а, Джейк? Он покачал головой так, что Рената подумала: есть ли на свете что-нибудь, чего он боится.

– А вы не испугаетесь, если я поднесу бритву к вашему лицу? – спросила она и. протянув руку, коснулась щетины на его подбородке. Пальцы почти коснулись его, и она отдернула руку.

Он слегка приподнял брови в ответ на ее вопрос и коснулся ладонью своей щеки.

– Я сам могу побриться.

Рената позволила себе настоящую улыбку, хотя и несколько натянутую.

– Значит, вы боитесь, – тихо сказала она.

– Черт побери, а почему бы нет. – Джейк медленно приподнялся и сел, простыня упала с него. Мышцы на его руках напряглись и отвердели, и Рената с трудом отвела от них взгляд. Если бы она могла убедить его не снимать рубашку во время сна, она, возможно, не была бы так смущена. Его нагота положительно сбивала ее с толку. Рената чувствовала, как лицо ее начинает пылать, и поняла, что краснеет.

– Я видела бритвенные принадлежности Габриэля в соседней комнате, – поспешно пролепетала она. – Я принесу их. – Девушка повернулась на каблучках и выбежала из комнаты, оставив безмолвного Джейка Вулфа.

Рената сидела у края кровати и размешивала помазком приготовленную ею пену. Джейк не шевелился. Он просто наблюдал своими холодными глазами, как она пытается не смотреть на него. Это было достаточно трудно, раз уж она начала брить его. Интересно, что же в самом деле она думала, когда предложила побрить его?

Возможно, она совсем ни о чем не думала, но в то же время она ожидала, что он отклонит ее предложение. Однако он не отклонил.

Они находились слишком близко друг от друга. Ему стоило лишь протянуть руку, и он коснулся бы ее.

Если бы он продвинулся вперед, их лица оказались бы рядом. Она могла только надеяться, что он ничего такого не сделает.

Слегка дрожащей рукой Рената начала намыливать его бороду. Джейк не шевелился, но глаза его стали еще холоднее.

– Сколько раз вы это делали?