– Как ты прекрасна!

Эллен раскинула руки, и он упал в ее объятия, но стараясь не налегать на нее, а наоборот, напрягшись, выжидая, когда она сама прильнет к нему и нежное женское тело сольется с сильным мужским телом, как это предназначено природой… как меч входит в ножны, а верный ключ в замок.

Они слились в любовном поцелуе, еще пока осторожном, но обещающем вскоре настоящую страсть.

Они прерывали поцелуи лишь затем, чтобы набрать в легкие воздуха и вновь осыпать ласками друг друга.

Пальцы Эллен пробегали по мужскому телу, заряжались его энергией. Ее сводили с ума сила, исходящая от мужчины, и его запах.

Разум, казалось, совсем покинул ее бедную голову. Теперь центр ее энергии переместился вниз, в глубь ее естества, и там, в этой таинственной пропасти, возникла щемящая боль.

Руки Кэвина гладили ее пылающую кожу, а на самом деле терзали ее, пока она не потеряла окончательно ощущение реальности всего происходящего с нею.

Комната, мерцающий камин, белые потолки, стены – все растворилось, куда-то исчезло. Остался лишь Кэвин, его источающий жар рот и прикосновения его нетерпеливых рук.

Его жаркий язык проник в ее рот и соединился с ее языком в страстном поцелуе. Она готова была закричать от восторга, но будто онемела.

Прервавшись, Эллен прошептала на ухо Кэвину:

– Я не знала, что поцелуи так приятны. Как много я потеряла, когда держала тебя на расстоянии так долго.

В ответ Кэвин торжественно поцеловал ее в лобик… Затем Кэвин осторожно приподнял подол ее рубашки и открыл взгляду самое сокровенное, что есть у женщины.

Тонкая легкая рубашка скоро лежала на горке уже снятых одежд.

Эллен очень беспокоило то, что ее интимное общение с Кэвином оставит в ее душе неприятные воспоминания. Страх, который внушал ей Уолдрон, глубоко укоренился в ней.

Но ритмичные движения Кэвина, который размеренно поднимался и опускался над нею, опершись на свои сильные руки, завораживали ее, заставляли забыть обо всем.

Она не испытывала никаких других чувств, кроме наслаждения, с каждым мгновением возраставшего в ней.

Ее груди подчинялись его прикосновениям, словно это он был их творцом. Они напрягались, твердели и жаждали все новой ласки.

Когда Кэвин проник в самые глубины ее естества, он остановился, встретив на этом пути препятствие… Его изумлению не было границ.

«Девственница! Как она могла сохранить девственность в этом городе, погрязшем в разврате?»

Но ему было не до рассуждений. Встречные движения Эллен звали Кэвина продолжать начатое. И тогда логика, осторожность, словом, все, что препятствует инстинктам, покинуло его.

Эллен царапала его кожу ногтями, извивалась под ним, жаждала его поцелуев, и он отвечал ей со всей своей страстью.

– Кэвин… Кэвин… – шептала она, стремясь достигнуть чего-то, еще неведомого ей.

Она была вся словно живое пламя, словно лава, извергнутая из кратера вулкана. И Кэвину ничего не оставалось, как ринуться в эту пропасть.

Почувствовав, что Кэвин слился с нею, Эллен, издав крик – то ли боли, то ли восторга, – еще более настойчиво и ритмично стала совершать под ним соблазнительные телодвижения. Такой отчаянной девственницы, стремящейся скорее покончить со своим прежним состоянием, Кэвину встречать еще не приходилось.

Его сила и желание иссякли, она тоже успокоилась. Он спрятал лицо в ее пышных разметавшихся волосах.

Медленно, очень медленно они приходили в себя. Эллен вновь видела мир.

В голове у нее крутились самые разнообразные мысли. Но тревога отступила перед непреодолимым желанием погрузить пальцы в шевелюру Кэвина, вдохнуть его сладостный запах, коснуться еще раз губами его запекшихся губ.

Есть женщина, есть мужчина, и ничего больше не существует – никаких вещей, никаких правил, никаких других женщин и мужчин.

Когда Кэвин обрел вновь способность говорить, он произнес изумленно:

– Эллен… Ты была девственна?..

Она улыбнулась загадочной улыбкой Джоконды.

– Ну и что?!

– Как… как это было возможно?

Она ласково погладила пальчиками его подбородок.

– Ты спрашиваешь, как? Все женщины рождаются девственницами, лорд Меррик. А мужчины их лишают этого дара природы, который им кажется почему-то столь драгоценным.

Кэвин приподнялся, опершись на локоть, его зеленые глаза испытующе исследовали ее внешне спокойное лицо.

– Черт побери, разговор не об этом. Я думал, что Ричард…

– Тебе никто не мешал думать о нем что угодно. Мои отношения с Ричардом тебя не касаются. Их трудно объяснить… еще трудней понять.

– Я бы сказал, что Ричард содержит тебя как любовницу, но прав на обладание твоим телом не предъявляет. – Кэвин выдержал паузу и, не дождавшись ответа, продолжал: – По-моему, других оъяснений по поводу этой жгучей тайны у тебя нет?..

Она устроила удобно свою головку на его руке и улыбнулась загадочно.

– Нет, конечно.

Он не удержался от еще одного поцелуя в ее припухшие от страстных ласк губки.

– Ты должна была предупредить меня, что я имею дело с девственницей, Эллен! Я бы не поступил так…

– А как? – Ее взгляд выражал величайшее недоумение. – Может быть, вы и благородный мужчина, но все-таки мужчина. Каким же дураком вы бы себя показали, если бы отказались от того, что я вам предложила.

– Я не собирался отрицать, что жаждал овладеть тобою… Это была бы явная ложь.

Кэвин после этих слов заключил в свои ладони, как в чашу, ее полные груди, ощутил их упругость и вес. Они были восхитительны, и кончики сосков вновь принялись дразнить его.

Эллен смежила веки, наслаждаясь прикосновением его рук.

– Поверь, Кэвин, мне было очень хорошо. Так хорошо, как я и не ожидала.

Достаточно долгое время они провели, развалясь на роскошном турецком ковре возле сохраняющего еще свой жар камина.

Эллен задремала. Она не почувствовала, что Кэвин вставал и вновь возвращался в ее объятия.

Уже глухой ночью Кэвин пробудил ее ото сна. Его руки вновь принялись возбуждающе ласкать ее тело. Они еще раз познали друг друга и опять уснули.

Солнце уже вовсю светило в окна, когда Эллен открыла глаза и увидела Кэвина, который удобно расположился на стуле и не сводил с нее пожирающего взгляда.

Она лениво потянулась.

– На что уставились, сударь? – спросила Эллен, приподнимаясь и прикрывая согнутой рукой вызывающе торчащие вперед груди.

– На тебя.

Она пригладила растрепанные волосы, потом поинтересовалась:

– Почему?

– Потому, что ты прекраснейшее создание. Потому, что в тебе есть тайна. И потому, что я не мыслю дальше жить без тебя.

– Хватит об этом! Я не хочу больше выслушивать подобный вздор. Я ничего не жду и ничего от вас не хочу получить, кроме…

Эллен вновь раскинулась на ковре.

– Подойди ко мне… снова… – поманила она его. – И… если можно… помолчи.

Он накинул на себя китайский шелковый халат с вышитыми на нем огнедышащими драконами.

Она вскочила и сорвала с него халат. Кэвин произнес жестко:

– Как бы ты ни искушала меня, любимая, но будет лучше, если я поскорее доставлю тебя обратно домой. Ричард, несомненно, беспокоится…

Она в испуге прикрыла рот ладонью, глаза ее округлились.

– О, Ричард! Я о нем совсем забыла… Я ведь обещала ему быть дома до полуночи…

Кэвин собрал в кучу ее одежду и понес через смежные комнаты в соседнюю спальню.

– К сожалению, служанки у меня нет, поэтому одеваться тебе придется самой.

Следуя за ним, Эллен прикасалась пальцами к его мускулистой спине и ягодицам. Это ее явно возбуждало.

– У вас, наверное, было множество подобных случаев.

– Каких?

– Что вы лишали девственности какую-либо из влюбленных в вас девиц.

– А ты что, ревнуешь меня к ним?

– К некоторым – может быть, потому что наш первый опыт в занятии любовью оставил вполне приятное впечатление.

Кэвин смолчал. Он вытащил из шкафа свежее белье, облачился в него, потом надел штаны и рубашку.