Тяжело вздохнув, Кэвин покачал головой. Что он мог сказать Ричарду? Чем мог утешить человека, который признался ему в уродстве, которое он бы сам тщательно скрывал?

– Мне очень жаль…

– Не стоит сокрушаться понапрасну, друг мой, – торопливо перебил его Ричард и подлил себе еще немного бренди. – Благодарите судьбу, что не оказались на моем месте. Так что хоть мы с Эллен и любим друг друга, это совсем не та любовь, которая существует между ней и вами. Да, я понимаю, как трудно ей приходится.

Кэвин продолжал молчать, он не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства. Он мог бы подойти к Ричарду, обнять его, утешить, но нуждался ли в его сочувствии этот сильный и мужественный человек, рискнувший открыть ему свою гнетущую тайну? И все-таки, когда Кэвин заговорил, в его голосе звучало сострадание.

– Насколько я смог заметить, эта… рана давнишняя. Я сам был на войне и полагаю, что это след от турецкой сабли.

– Да. И Эллен знала о моем дефекте.

– Но зачем тогда ей нужно было разыгрывать из себя вашу любовницу?

– Для того чтобы избавиться от ухаживаний других мужчин, – ответил Ричард. Тщательно подбирая слова, он продолжил: – Я уже говорил вам, что мы встретились в такое время, когда Эллен нуждалась в защите и отчасти в покровительстве. И я сделался ее защитником и наставником.

– Полагаю, что если я спрошу вас, от кого вы ее защищали, то вы не ответите? – предположил Кэвин.

– Ну, раз вы сами так говорите… – уклончиво сказал Ричард, – то будем считать ваш вопрос риторическим.

Кэвин поставил бокал с бренди на низенький столик возле кресла.

– Значит, все это время вы разыгрывали спектакль, заставляя всех окружающих поверить в то, что вы любовники, – задумчиво проговорил он. – И никто так ничего и не заметил? Никто не раскрыл вашей тайны?

Ричард задумчиво посмотрел на своего соперника.

– Но ведь если бы я не был откровенен с вами, вы бы тоже никогда ни о чем не догадались.

– Не беспокойтесь, сэр Ричард. Я не стану сознательно подвергать вас опасности. Ни вас, ни Эллен.

– Я знаю, – сказал Ричард. Он отвернулся, мысли его витали где-то далеко. – Я все время знал, что когда-нибудь потеряю ее, но надеялся, что это произойдет не так скоро, – продолжил он задумчиво, сделав еще один глоток бренди. – Даже… слишком скоро…

– Она не хочет переезжать ко мне, – вставил Кэвин. – Я несколько раз предлагал ей сделать это, но она наотрез отказывается покидать вас. Не знаю почему, Чэмбри, но я вам завидую. Странно получается – я владею ее телом, но ее сердцем владеете вы.

– Это она сама вам так сказала? – Ричард внимательно посмотрел ему в глаза.

Коротко кивнув в ответ, Кэвин встал и начал нервно прохаживаться по комнате. Его шаги резким звуком отдавались в тишине ночи, заполняя, казалось, весь дом. Его фигура отбрасывала на пол густую тень, которая при ходьбе становилась то длиннее, то короче.

– Хотел бы я так им владеть, – вдруг произнес он.

– Так владейте, – ответил Ричард. – Кто вам мешает?

– Черт подери! Меня удивляет ваше поведение. Вы говорите словно ее нянька.

– А я и есть ее нянька. Любовником, как вы заметили, я быть не могу. Только разговор сейчас не обо мне, а о вас. Скажите-ка мне, Кэвин Меррик, почему вы не признаетесь в своей любви женщине, которая, если судить по вашим словам, так сильно задела струны вашего сердца?

– Тому есть тысяча причин, и хотя каждую из них можно считать неубедительной, но взятые вместе… – Голос его смолк.

Ричард пристально всматривался в его лицо, ожидая продолжения, и оно последовало.

– Она неоднократно говорила мне, что не хочет длительной связи. Мне такое кажется странным, – Кэвин недоуменно пожал плечами. – Следовательно, когда наступит весна и погода позволит относительно безопасно пересекать океан, я отправлюсь к себе в Мэриленд. Один… Эллен говорит, что не может бросить ни вас, ни театр, – он пожал широкими плечами. – Так что, как видите, она сама лишает меня возможности говорить о своей любви.

– Вы так считаете? – усмехнулся Ричард.

– Ну а как же мне еще считать? – Кэвин приблизился к венецианскому зеркалу и провел ладонью по тяжелой, искусно вырезанной оправе. – И знаете, что меня еще очень удивляет, – он посмотрел на неясное отражение Ричарда в зеркале. – Я впервые в жизни встречаю женщину, которая не требует от меня ни признаний, ни обещаний. Более того, она чурается их…

Ричард сел в свое любимое кресло и, скрестив ноги, с любопытством рассматривал своего невольного собеседника.

– Чем-то вы оба похожи друг на друга, – заметил он. – Есть в вас непонятное для меня желание сделать себя несчастными.

– Вы знаете ее лучше меня, – сказал Кэвин. – Как бы вы посоветовали мне поступить?

– Не слишком ли многого вы требуете от меня? – ответил Ричард. – Вместе с Эллен я потеряю и часть своей жизни. А кроме того, ей небезопасно быть рядом с вами. Я бы посоветовал вам поскорее забыть ее.

– Нет, Чэмбри. Я понимаю, что вы думаете, но я должен обладать не только телом Эллен, но и ее сердцем.

– Тогда предложите ей выйти за вас замуж и забирайте с собой в колонии.

Кэвин рассмеялся.

– Вы хотите, чтобы я женился на ней?

– Ну если вы все время говорите о своей любви, о жажде обладать ею, то это, наверное, самый лучший выход. Знай я, что могу дать ей все, то именно так бы и поступил.

Кэвин перестал смотреть в зеркало и повернулся к Ричарду, человеку, которым он сейчас восхищался с такой же силой, с какой совсем недавно ненавидел.

– И вы отдадите ее мне? – спросил он.

Откинувшись на спинку кресла, Ричард молча смотрел на своего счастливого соперника. Тот подошел к противоположному креслу и сел в него.

– Она не согласится выйти за меня замуж, – покачал головой Кэвин. – Не замужества она хочет. Впрочем, я иногда даже не понимаю ее. Мне кажется, что она хочет одного – счастья, которого, ей-Богу, заслуживает.

– Прошу прощения, я ненадолго вас покину, – сказал Ричард, поднимаясь.

Он ушел, и Кэвин принялся раздумывать над происшедшим между ними странным разговором. Прошло совсем немного времени, и Ричард появился снова. Он был одет, в руке он держал плащ и шляпу.

– Вы куда-то собрались? – удивился Кэвин.

– Да. Поеду к друзьям, – небрежно ответил Ричард. – Эллен в полной безопасности, так что я могу провести остаток ночи в свое удовольствие. – Он направился к дверям. Кэвин проследовал за ним. У дверей Ричард остановился и, повернувшись к Кэвину, вопросительно посмотрел на него. Оба не проронили ни слова. Затем Ричард открыл тяжелую, массивную дверь и исчез в темноте.

Эллен слышала, как скрипнула дверь ее спальни, но продолжала лежать, не шевелясь и не открывая глаз. Служанка Роза помогла ей раздеться, и теперь она лежала в одной рубашке на роскошном шелковом покрывале. В тишине она слышала свое размеренное дыхание и шорох попугая в клетке.

– Он ушел? – спросила Эллен. – Я слышала, как хлопнула входная дверь.

– Да, – ответил Кэвин.

Эллен удивленно раскрыла глаза. Она никак не ожидала увидеть в своей спальне Кэвина… Но в то же время ей так хотелось, чтобы он оказался рядом. И вот он стоит перед ней. Ну и что из того, что он брат Уолдрона? К черту Уолдрона! Кэвин! Как нужны были ей сейчас его крепкие объятия.

Молодой человек нерешительно стоял в дверях. В полутьме комнаты Эллен видела его высокую сильную фигуру, его красивое мужественное лицо.

– И куда он ушел? – Голос ее был едва слышен.

– Не знаю. Сказал, что идет к друзьям и вернется утром.

Ричард оставил их одних. Здесь, в своем собственном доме! О чем это может свидетельствовать? Не о том ли, что он выбросил Эллен из своей жизни? Отрекся от нее? Или о том, что он уважает и одобряет ее выбор?

– Я слышала ваши голоса, – сказала Эллен. – Что он говорил тебе?

– Он рассказал мне все. И о своей… ране.

Эллен закрыла глаза.

– Значит, и о наших отношениях он тебе тоже рассказал?

– Эллен, какое значение все это имеет сейчас?