- Вот где мы заночуем, - сказал дон Пабло, обращаясь к Гуапо. - Здесь, под защитой деревьев.

- Как здесь? - с удивлением воскликнул индеец.

- А почему бы и нет? Дальше может не скоро встретиться место, где можно было бы прилечь. Да и ламы наши не могут уже идти.

- Но посмотрите, господин!.. - начал Гуапо.

- Что такое?

- Да эти деревья, господин.

- Деревья? Чем же они тебе не нравятся? Их густая листва может защитить нас от сырости.

- Что вы, господин! Это же ядовитые деревья. Кто засыпает в их тени, тот никогда больше не встает.

- Глупости, Гуапо. Ты суеверен, все это вздор. Мы будем ночевать здесь. Вот ламы уже легли, и я уверен, что они дальше уже не пойдут.

Гуапо подошел к ламам. Он надеялся, что если ему удастся их поднять, то господин согласится продолжить путь. Но особенность этих животных в том и состоит, что их невозможно заставить сделать хоть шаг, если они решили, что дальше не пойдут. То же происходит при навьючивании, - ничто, ни удары, ни ласки не заставят лам идти, если на них нагрузить больше четырех пудов. И теперь вот ламы решили, что пора отдохнуть. Гуапо, видя, что с ними ничего не поделаешь, снова обратился к господину, умоляя его не ложиться под ядовитыми деревьями и взобраться на ближайшую скалу. Но чем больше он настаивал, тем тверже отказывался дон Пабло, думая доказать индейцу всю вздорность его суеверия. Индеец вынужден был подчиниться.

Развьючили лам, расседлали лошадь и мула и пустили их всех пастись. Путешественники занялись приготовлением ужина. Все были очень голодны, с утра никто ничего не ел. Бегство было очень поспешным, и путешественники не имели даже времени подумать о запасах провизии. Только Гуапо захватил с собой небольшой кусок мяса да немного корней оки, которые он сорвал, когда они проходили мимо поля, засеянного этим растением. Корень оки (oxails tuberosa) овальный, бледно-красный снаружи и белый внутри; он очень похож на иерусалимский артишок, но длиннее и тоньше. Вкус его, сладковатый, приятный, напоминает вкус тыквы; едят его вареным или печеным. Жители Перу употребляют еще один сорт корня, также бугорчатого, который они называют ульюка. Этот корень менее вкусен и бывает разнообразной формы - продолговатый, круглый, прямой, искривленный. Снаружи он желто-красного цвета, а внутри - зеленого. Вареный он безвкусен, но приправленный перцем - превосходен. Дон Пабло отправился искать растения, которые бы обогатили путникам меню. Вскоре он отыскал растение, которое называется квиноа (chenopodium guinoa); зерна его похожи на рис, но мельче риса, зато очень питательны и приятны на вкус, особенно если их сварить в молоке. До открытия Америки квиноа заменяла индейцам пшеницу, которая была им совершенно неведома. Теперь квиноа довольно успешно разводят и в Европе; молодые ее листья употребляются как шпинат.

Когда темнота сгустилась настолько, что дым не мог быть заметен издали, беглецы развели огонь, и донна Исидора принялась готовить ужин. Несмотря на свое знатное происхождение, донна Исидора была прекрасной хозяйкой, и это тем более было похвально, что обычно перуанские дамы почти все свое время тратят на туалеты. Ужин вскоре был готов; проголодавшимся путешественникам он очень понравился. Поев, они завернулись в пончо и уснули.

IV. Ужин Гуапо

Гуапо один не прикасался к приготовленному ужину, - он не ел ни сушеного мяса, ни оки. В его мешке была своя еда, которую он не променял бы ни на какую другую. Это была кока.

Кока - небольшое деревце, около шести футов высотой, растущее в самых жарких долинах Анд. Листья его мелки, блестящего зеленого цвета; цветы белые, а плоды представляют собой мелкие красные ягоды. Растение это распространилось из Перу, там оно встречается очень часто и как дикорастущее, и как возделываемое заботливыми хозяевами. Плантации коки называют cocales. Вырастает она из зерен, и когда достигает приблизительно фута высоты, ее пересаживают, стараясь при этом предохранить от палящих лучей солнца. С этой целью между деревьями коки сажают пальмы или сеют маис. Через каждые пять-шесть дней его необходимо поливать, если нет дождей; при заботливом уходе оно приносит первый урожай уже через два с половиной года. Собирают только листья, и делают это с такими же предосторожностями, как и при сборе листьев чая в Китае. Делом этим, кстати, занимаются, как и в Китае главным образом женщины.

Когда листья созревают, то есть полностью распускаются и становятся ломкими, их обрывают и сушат на солнце, разложив на грубых шерстяных холстах. Как только листья хорошо высохнут, их собирают в мешки и прикрывают сухим песком. Через некоторое время листья готовы к употреблению и продаются центов по тридцать за фунт. Кока дает три урожая в год - через каждые четыре месяца, и участок земли в сто футов дает по тридцать фунтов сушеных листьев при каждом сборе. Дерево коки очень долговечно, если, конечно, его не уничтожат муравьи, что, к сожалению, случается нередко.

Мы так подробно описали уход за кокой потому, что растение это имеет очень важное значение в домашнем хозяйстве индейцев. В каждой местности земного шара существует тот или иной вид растений, который, благодаря своим возбуждающим или опьяняющим свойствам, находит широкое применение: так, в Китае это чай, на юге Азии - бетель, на востоке - опиум, табак; здесь можно назвать и много других растений, которые люди жуют или курят.

Но листья коки применяются индейцами не только как наркотик; они служат здесь и основной пищей. Индеец может дней шесть питаться только этим растением. Бедные рудокопы Перу, которых так и называют - "кокеросы", то есть любители коки, вряд ли могли бы делать свою тяжелую работу без этого растения. Употребляемая в больших количествах кока может расстроить здоровье, но в умеренных дозах она почти безвредна.

Итак, Гуапо пошел искать себе место для ночлега подальше от опасных молье. Вскоре он заметил большой выступ в одной из скал и решил провести ночь там. Долго сидел индеец там неподвижно, устремив глаза на площадку, где спала семья его дорогого господина, и с ужасом думал о том, не вечным ли сном они уснули, проснутся ли завтра. Но уверенность дона Пабло, который был так учен и, конечно, не рискнул бы попусту подвергать опасности свою семью, мало-помалу успокоила слугу; а вместе со спокойствием у него появился и аппетит, который раньше был подавлен страхом.