Понедельник, 6 вечера

– Что ты видишь, Корасон?

– Ммм… грязь, – я ощутила, что гипнотерапевт осталась недовольна моим ответом, и пояснила. – Ну, грязь, траву и тому подобное. Но по большей части грязь.

– Ты уверена, что она в трансе? – неуверенно спросила Пэтси. – Она не кажется загипнотизированной. Кора! Ты слышишь меня?

– Нужно быть в пяти милях отсюда, чтобы не слышать тебя, – огрызнулась я, приоткрывая глаза и буравя ее взглядом с того места, где я лежала, распростершись на софе. – Я под гипнозом, дурында, а не оглохла.

– Разве она должна знать, что она под гипнозом? – спросила Терри, сидящая на полу напротив меня, следя за мной заинтригованным взглядом блестящих глазах. – Это не помешает регрессии, или как?

– Гипноз – это не волшебное состояние неведения, – ответила гипнотерапевт Барбара. – Она всего–навсего расслаблена, находится в гармонии со своей внутренней сущностью и открыта для восприятия многих воспоминаний из прошлой жизни. Можете быть уверены – она вполне под гипнозом.

– Давайте я возьму булавку и воткну в нее, – предложила Пэтси, суетясь возле книжного стеллажа, заставленного книгами и разными другими предметами. – Если она почувствует, мы будем знать, что она прикидывается.

– Никто не будет ничем в меня тыкать! – я окинула подругу усмиряющим взглядом.

– Дамы, прошу вас, – перебила Барбара, глядя на часы. Бедная женщина, я сочувствовала ее несчастью – устраивать персональные регрессии на ежегодных девичниках Пэтси. К счастью, в этом году нас было всего трое. – У нас ограничено время. Корасон находится в легком трансе, так же называемым альфа–фазой. Вследствие чего она как бы застряла в своем внутреннем «я», ее истинной Бессмертной сущности, в том состоянии, в котором она способна пересекать границы времени.

– Ага. Пересекать всю эту фигню, – сказала я, ухмыляясь ей, – Так что сядь на место и наслаждайся зрелищем. Что я должна делать, Барбара?

– Осмотрись кругом. Изучи окружающее пространство. Расскажи нам, что ты видишь, что ты чувствуешь.

– Я вижу грязь. Я чувствую грязь.

– В ее прошлой жизни должно быть что–то еще помимо грязи, говорю вам, – настаивала Пэтси, пытаясь достать миску с поп–корном.

– Есть там поблизости какие–нибудь здания или прочие строения, которые могли бы указать на то, в каком году ты находишься? – задала вопрос Барбара.

– Ммм… слева ничего, кроме сгустка леса. Кажется, я стою на какой–то пыльной тропе. Погодите, пока я поднимусь на этот пригорок… ух ты! Уау! Там внизу город. И похоже, что наверху в отдалении на высокой скале есть замок. В полях вокруг города снует множество крошечных людей. Круто! Это похоже на средневековую деревню или нечто вроде того. Думаю, мне стоит спуститься и поздороваться.

– Прекрасно, – похвалила меня Барбара, настраивая видеокамеру, которой она пользовалась для записи путешествий сквозь время. – А теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь?

– Ну… – Я исследовала картину, которая возникла в моей голове, не важно, была ли она действительно из прошлой жизни, или просто была плодом богатого воображения – этого мне не дано было знать. – Я, вроде как, голодна. Нет, чертовски голодна. Типа зверского голода, пульсирующего во мне. Ну, здорово, выходит, я крестьянка, так? Я бедная голодающая крестьянка, окруженная грязью. Мило.

– Мы здесь не для того, чтобы выносить суждения о своей прошлой жизни, – строго оборвала меня Барбара.

– Блин, Кора, – брезгливо сморщилась Пэтси. – Терри оказалась личной служанкой Клеопатры, а я была одной из наложниц Цезаря. Ты не вписываешься в нашу команду. Ты как минимум должна быть средневековой принцессой в большом колпаке или чем–то подобном.

Мысленно я постаралась рассмотреть себя внимательней.

– На мне туфли. Крестьянки ведь не носили туфли, верно?

– Уверена, что некоторые носили, – авторитетно заявила Терри, засовывая в рот пригоршню поп–корна, пока все мы наблюдали за моей регрессией в прошлую жизнь.

– Ты можешь спуститься в город? – спросила Барбара, немного передвигая лампу так, что свет не падал мне на лицо. – Возможно, мы могли бы выяснить, кто ты.

– Ладно, я спускаюсь с пригорка. Эй, смотри, куда ты… бог мой. Бог мой. БОГ МОЙ!!!

– Что? Что случилось? – обеспокоено спросила Барбара.

– Меня только что сбила женщина на телеге, запряженной волами.

– Чего? – пискнула Пэтси.

– Она переехала меня. Ее волы взбесились или что–то вроде того. Они просто проехались катком вниз по холму и прямо по мне. Святый швейцарец во ржи! Теперь меня топчут волы, и дама в телеге кричит и… епископат! У меня только что отвалилась голова! Она отвалилась! Эээуу!

Терри села, уставившись на меня расширенными глазами, пригоршня поп–корна замерла на полпути ко рту.

– О, боже. Я не… у меня еще никто не умирал во время регрессии, – сказала Барбара с еще большим беспокойством, – Я не совсем понимаю, что следует делать.

– Ты… обезглавлена? – Пэтси выглядела не менее ошеломленной, чем я, наблюдающая эту чудовищную сцену. – Ты уверена?

– Более чем, Пэтс. Моя голова отделена от тела, которое разрисовано следами копыт. Думаю, колесо проехало по моей шее. Оно… уф. Это просто дикость. Почему, скажите на милость, мне достается реинкарнация, где меня убивают двое быков и телега? Почему я не могу быть наложницей Клеопатры?!

– Личной служанкой, а не наложницей, – поправила меня Терри, закидывая в рот поп–корн и яростно его пережевывая.

– Ты на сто процентов уверена, что ты мертва? Может, все не так плохо, как тебе кажется?

Я смерила ее взглядом перед тем, как вновь опуститься на подушку.

– Моя голова находится в метре от тела. Думаю, это вполне наглядный индикатор смерти… господи боже! Ну что она творит?!

– Корова? – не поняла Пэтси.

– Нет, возница. Она ведь не делает то, что мне кажется?

– Не знаю, – ответила Терри, подсаживаясь ближе, как будто это позволит ей заглянуть в мой мозг.

– Это очень необычно, – пробормотала Барбара себе под нос, проверяя свою цифровую камеру, – Мы должны записать это. Да. Запись – это хорошая идея.

– Что делает эта дама? – спросила Пэтти, усаживаясь в изножье кушетки рядом со мной.

– Она пытается прикрепить мою голову обратно к телу. Дама, это бесполезно. Нет, вам не удастся привязать ее обратно. Ага. Я же говорила. О, только не урони меня в грязь! Черт! Можно подумать я, и так недостаточно перепачкана? Ну что за руки–крюки! А теперь она гонится за волом, который умчался на поле. О, нет, она возвращается. Она размахивает руками, как будто она что–то кричит, только мне не слышно, что именно. Должно быть, это следствие шока от того, что моя голова оказалась срезана колесом телеги.

– Уму непостижимо, – Терри не могла скрыть изумления, – Думаешь, она специально тебя сбила?

– Я так не думаю. Она слишком бестолкова. Только что она споткнулась о мою ногу и упала на меня. Вот блин! Похоже, она сломала мне нос! Господь Всемогущий, это из разряда ужастиков вроде «Братья Маркс против Человека в Кожаной Маске». Святый сбежавший вол, Бэтмен!

– Что?! – одновременно спросили Терри и Пэтси.

– Она что–то делает. Что–то странное.

– Боже, она что – занимается любовью с твоим безжизненным телом? – предположила Терри

. – Я видела шоу на канале HBO об этом!

– Нет, она не докучает мне. Она просто стоит надо мной, машет руками и колдует, или нечто вроде того. Что за… она словно… оу!

– Не расстраивайся, – попыталась утешить меня Барбара, продолжая делать подробные записи, – Твоей личной безопасности ничего не угрожает. Просто постарайся спокойно и в деталях описать, что ты видишь.

– Не знаю как вы, но я считаю обезглавливание и барбекю одним из видов угрозы личной безопасности, – ответила я, мысленно следя за развернувшейся сценой в ошеломленном недоверии.