- Воды, говоришь, натаскал?

- Так точно, заготовил.

Полина Антоновна встала, обвела всех взглядом.

- Еще кто чего заготовил? Ночные горшки, радиотелефоны, пейджеры. Рупоры в дежурную часть, чтобы орать на весь район куда кому ехать. Еще какие предложения?

Мужчины дружно молчали. Ты начальник, ты и выкручивайся. А мы посмотрим. Ишь...

Шкворень сняла телефонную трубку, послушала.

- Смотри-ка у вас верные приметы.

- Ну, точно! - обрадовано зашумели мужики и тут же осеклись от громкого распоряжения начальницы.

Вот уж чего не ожидали!

- Всем готовиться к переезду!

Ожидали всякое. Бессильной злобы, угроз, сотрясения воздуха невыполнимыми обещаниями. Но это!

- В течение недели будете привычно жить в грязи и вони. Продолжайте заготавливать воду и горшки. В наказание за бездействие. В понедельник переезд в новое здание. Хватит сидеть в сквере!

Где ж ты его возьмешь, голубушка, новое здание? У администрации отнимешь? Офицеры, ошарашенные поначалу объявлением, недоверчиво заулыбались. Полина Антоновна продолжала:

- Закажите грузовики, подумайте что забрать из хлама, что оставить, что заказать нового. Заместителю по тылу завтра же представить мне план переезда.

Шкворень подошла вплотную к Списанинову.

- Не слышу ответа.

- Есть! - безвольно ответил капитан, вдыхая запах духов начальницы и отводя глаза от прямого взгляда.

- Вот так.

Полина Антоновна подошла к окну.

- Хороший сквер, должно быть, будет на этом месте, - проговорила она как бы про себя, - Вон уже и лари убирают... Я вчерашним вечерочком переоделась путаной, загримировалась, набила сумочку баксами, вы их видели, да и села в ларечке неподалеку. Интересные наблюдения, я вам скажу. Никто не пробовал подработать? Зря. Вот послушайте.

В тишине раздались голоса из динамика микромагнитофона.

- Новенькая, что ли?

- Да не совсем и новенькая, но ещё ничего.

- Мы в смысле... Тебя насчет нас предупреждали?

- А то как же.

- Давай.

- Я вас что-то не различаю. Участковые? ОВО? ППСМ?

- Отдел охраны. Две водки и круассаны.

До сих пор шел разговор мужчины и женщины. Последнюю фразу, сказанную юношеским голосом, Полина Антоновна прокомментировала:

- Это мне настоящий продавец из угла подсказывает. Светловолосый такой юноша. Высокий. Губы припухлые, взгляд нежный-нежный. Бывший сотрудник НИИ, интеллигентный. Хотя я не о том. Звать его Толиком. Он все таксы знает. Кому сколько давать надо, чтобы не трогали. Юноша подсказал, я и выдала требуемое. Водку и круассаны. Дальше кто у нас был?

Начальница промотала чуток запись на ускорении.

- Вот. Кто бы вы думали? Кто к нам пришел?

Из динамика донесся нечеткий вопрос, что-то про бутылки.

- Двадцать четыре тысячи, - ответил женский голос какому-то мужчине.

- Чего? - грубый голос усилился, - Ты меня не знаешь? Плохо видишь?

- Зачем схватил? А деньги?

- Мы с Расулом сами разберемся.

- Давай двадцать четыре тысячи!

- Дать? На!

Раздался звук разбитой бутылки. Следом - второй.

- Сама заплатишь. Я же их не взял, правильно? Вот валяется, водочка, вот пивко разинское, бери обратно. А я в другом ларе отоварюсь.

- Кто это, Толян?

Вопрос был задан, очевидно, продавцу Толику.

- Участковая твоя. Надо было дать.

- Я ему дам!

Что-то лязгнуло, видимо, защелка двери. Полина Антоновна выключила свой "перлкордер".

- Дальше - хуже, - продолжала рассказ Полина Шкворень, - Я побежала в РУВД, обратилась к дежурному, сообщила о попытке грабежа. Меня не узнали. Хоть бы один гад вскочил перед заявительницей с улицы! Вопросы ленивые стали задавать, письменное заявление запросили. Уйдет же грабитель! Еле согласился один, пошел вразвалочку. Участковый наш как ни в чем ни бывало, где-то затарившись водярой, направлялся в дежурку, то есть нам навстречу. Показала я на разбитые бутылки, показала на хулигана, а сержант, как я теперь знаю, Печонкин только улыбался в ответ. Хорошо, говорит, женщина, разберемся, идите себе в свою будку. Но я в роль вошла. Как же так, меня на тысячи опустили и сейчас спустят нарушение на тормозах? Дальше вы знаете. Меня саму выставили хулиганкой, задержали на срок дольше положенного, испытала домогательства, нанюхалась вони, наслушалась брани. Теперь я посмотрю как вы будете выкручиваться. Сделать все как положено, провести дознание, опросить всех участников происшествия. Вы у меня покрутитесь! Пошли все вон!

Офицеры встали и как оплеванные собрались на выход.

- Я попросил бы вас не кричать на личный состав и не оскорблять нас.

Начальник ОУР Олег Шайтанов высказал то, что давно хотел влепить этой лошади в юбке, да ещё и скандальной.

- Наконец, хоть один мужик нашелся.

Полина Шкворень всплеснула руками.

- Все свободны, а вы останьтесь.

Шайтанов не из пугливых. Он решительно сел на свое место, не отрывая взгляда от начальницы. Она тоже смотрела на него, упершись попой в край стола. Заинтригованные офицеры один за другим молча покидали кабинет, то и дело оборачиваясь к остающейся парочке. Начальник криминальной милиции Решоткин, в подчинении которого был Шайтанов, прямо таки выстрелил глазами в смельчака. Куда ты, мол, с плетью на обух? И его, Решоткина, рикошетом ударит. Куда смотрит, как воспитывает подчиненных? Едва дверь закрылась, Шкворень порывисто присела прямо на стол.

- Подойдите.

Шайтанов встал, как положено при обращении старшего по должности, но с места не сошел.

- Подойдите, не съем, - поманила пальцем Полина.

Черт, не знаешь что от такой ожидать. Бывавший во всяких переделках, резаный, стреляный и битый Олег робко направился к начальнице, небольшими шагами пересекая обширный кабинет.

Полина разглядывала мужчину. Крупный, немного нескладный, мослатый какой-то. Нос кривой, наверно перебитый. Бреется небрежно. На шее волоски недельного роста. Ишь, набычился. Обиделся, в драку лезет. Куда ему до приемов Полины Шкворень!

- Ближе, ближе.

Женщина закинула ногу за ногу. Форменная юбка поднялась ровно на грань приличия. Одной рукой Полина медленно расстегивала китель.

- Чего дрейфишь? Как зовут? Олег Степанович?

- Стефанович.

- Я вас всех изучила, миленьких. По личным делам. По кое-каким другим документам. Охоч ты до баб, ох охоч! Только времени на них не хватает. Перепихнешься с какой-нибудь в кабинете наскоро и ладно.

Шайтанов любил откровенных женщин. Ему действительно было не до вздохов и ухаживаний. Поэтому подозреваемые, свидетельницы, потерпевшие, посетительницы начинавшие кокетничать и водить за нос при прямых его предложениях выводили Олега Стефановича из себя: "Не крутись ты, как жучка на булавке. Или гасим свет или иди в коридор подумай. Некогда мне сусальничать".

Шайтанов и не скрывал от друзей свои грешки. Но кто успел нашептать подполковничихе?

- Я и не дрейфую. То есть, дрейф... Не боюсь.

Олегу стоило труда подбочениться, создать на лице непринужденную приятную улыбку. Она заигрывает или ловит на крючок? Начнешь лапать, а она пристрелит на месте, скажет, что защищалась. Пистолет у неё подмышкой. Оружие носит, понтится. Так женщина перед ним или начальница? Все при ней. Видная, ничего не скажешь. Шайтанов терялся.

- Ближе.

Куда уж ближе.

- Последняя была блондинка. Гражданка Фуфанова, потерпевшая, изнасилованная. Пришла с заявлением. Ты её прямо на столе распял.

Точно, было вчера. Шайтанов застыл, чувствуя как рука начальницы скользнула ему за шею и стала поглаживать сзади волосенки.

- Кстати, "после того как" не надо говорить женщине "Вставай и скорее одевайся". Потерпи ещё минут пять, не торопи. Она, женщина, дольше тормозит возбуждение, чем кобель. На сегодня хватит, иди, милый. Жаль, но через пять минут у меня встреча. Некогда больше мне тебя воспитывать.

Олег Стефанович уложился бы в пять минут. Он кое-где уже растаял, кое-где напрягся. Организм здоровый. Он готов был протянуть руку к женщине. Порыв этот был вовремя остановлен звонком по прямому телефону из дежурной части. Полина потянулась к трубке через весь стол и лежа полубоком на столе, нажала клавишу громкоговорящей связи. Шайтанов впился глазами в распростертую перед ним фигуру.