Ему все равно стоило сопротивляться, но мысль о том, чтобы погрузиться в нее овладела им, пробудив новый неожиданный кинк. Он тоже хотел чувствовать ее, все горячее, влажное и сжимающееся как перчатка вокруг него.

— Уверена?

За ее кивком последовало прикосновение ее белых зубов к его плечу. Обычно он шлепал сабу,  отважившуюся укусить его. По какой-то причине укус Люпин сделал его рычащим, нуждающимся и желающим большего.

— Будь осторожна, маленькая волчица. Я все еще тут главный.

Ее взгляд опустился, покорность овладела ею, и она задыхалась, ожидая. Не беспокоясь о том, чтоб снять брюки, он сорвал ее трусики так же как перед этим уничтожил лифчик. Одно уверенное движение обнажило ее для его взгляда и, когда аромат ее возбуждения достиг его носа, ему пришлось сражаться с волной беспричинной свирепости. Он хотел ощутить больше запаха и отказывался ждать.

Его план войти в нее забылся, он вдавил ее в дверь и склонился между ее ног, чтобы ощутить запах своим лицом. Закинув ее бедра себе на плечи, чтобы освободить руки, он обхватил ее задницу, его ногти впились в плоть, чтобы удержать ее открытой, когда он набросился на источник аромата, о котором мечтал всю ночь. Когда он скользнул языком внутрь нее, трахая ее ртом, она испустила рваный крик, который, казалось, проник в него и разбудил зверя. Так, он оторвал ее задницу от двери, прежде чем вернуть обратно, сильно ударив ее спиной. Его губы сомкнулись над ее твердым обнаженным клитором.

Еще один крик вырвался из ее горла, будто эхо того, похожего на рев, который звучал в его сознании тысячи раз в течении дня без нее, и он улыбнулся в ее киску. Она, пульсирующая и сжимающаяся, припухшая и влажная, секс явно доставлял ей удовольствие, когда звуки все еще исходили из ее горла.

Размышление о ее горле заставило его представить себе ее на коленях с руками, связанными за спиной, ее темно-красные губы обхватывают его изнывающий член. Он не продержался бы долго, не с его воображением, ярким, как ощутимая сладость на его языке, поэтому он раздвинул ее ноги сильнее и вошел в нее двумя пальцами, выкручивая их, чтобы найти ее G-точку.

Ее извивающиеся, подергивающиеся бедра показали, что он нашел ее. Он устроился, чтобы выпить ее оргазм. Она взорвалась, и он слизал ее сливки, как будто он мог утолить ими голод.

Когда она кончила снова, он отнял ее от двери и бросил на кровать. Она даже подпрыгнула один раз, волосы разлетелись и напоминали знамя позади нее, прежде чем ее тело растеклось на матрасе, будто без костей.

— Хочешь использовать свое стоп-слово, маленькая волчица, или ты все еще жаждешь моих прикосновений?

Она хныкала, раздвигая ноги и протягивая к нему руки с очевидным приглашением. Раз он все еще не двигался, она изогнула свою задницу, отмеченную красным, от его хватки, чтобы продемонстрировать ему мокрую, блестящую киску, подарок, который он с жадностью принял.

— Пожалуйста, мне нужно...

Ему не требовались указания; он знал, что ей нужно. Схватив ее колени, он дернул ее к краю кровати и вошел в нее одним движением. Ее крик пульсировал по комнате, и его глаза закрылись в мгновенном блаженстве от ощущения, что он погружен по яйца в ее соблазнительную маленькую киску. Она была такой влажной. Ничто не препятствовало  слиянию их тел. Он смотрел на ее живот, взъерошенную прическу, и ее открытый рот, когда она задыхалась для него.

— Я знаю, что тебе нужно, маленькая волчица.

Она не возражала, опираясь на руки, сжавшиеся на одеяле, чтобы еще больше выгнуться перед ним и развести бедра. Решив, что у нее все еще слишком много контроля, он приподнял ее выше, держа за задницу, когда выходил из нее и снова погружался в глубину. Его яйца сжались, угрожая освобождением, но он не кончит, пока  не взорвет ее снова. Он хотел заклеймить свою маленькую волчицу...

Ее глаза встретились с его, а затем закрылись. Ее губа была зажата между зубами, и он насаживал и снова опускал ее по своему члену, наслаждаясь скачками, а затем прижав ее к своей груди. Одной рукой он удерживал ее на месте за талию, так что другой он мог шлепнуть ее сладкую маленькую задницу. Ее бедра снова опустились на его и ее глаза распахнулись — на этот раз желтые.

— Люпин? — уточнил он, его член был таким твердым, что мог взорваться в любой момент.

— Да, - прошептала она. — Пожалуйста, возьми меня, прежде чем я заявлю на тебя права.

Ее слова не имели смысла, но это не имело значения. Отпустив ее, он положил ее на кровать. Она хныкала и казалась очень несчастной, отделившись от него, и он поставил ее на колени. Он сможет войти глубже, если не будет держать ее, сможет выпустить дикого зверя, которого она создала.

— Держи свою задницу в воздухе для меня, маленькая волчица.

Она повиновалась, пробормотав что-то в знак послушания, прежде чем он установил свой ритм, толкаясь в нее и потирая ее клитор ладонью.

Когда он кончил, то мог бы поклясться, что видел звезды перед глазами и, как беспомощный младенец, рухнул на нее, стараясь вспомнить, как дышать, и вырубился.

Райкер всегда был немногословен, так что она не удивлялась, что Инфорсер ведет ее на холм в тишине. Когда она получила приказ встретить его, страх омрачил то счастье, которое окутывало ее с прошлой ночи. Взгляд на горизонт подтвердил так же ясно, как если бы она взглянула на экран своего сотового телефона, что скоро наступит ночь, и она не хотела быть на холме с Райкером.

Она предпочла бы быть дома, готовясь к встрече с ним. Когда она проснулась одна, его аромат окутывал ее, и ей не нужно было спрашивать, вернется ли он к ней. Взаимная природа их притяжения подтверждалась каждым его движением, каждым его прикосновением и ощущением его внушительной  твердости, погруженной глубоко в нее. Ее кожа вспыхнула от воспоминаний, и она бросила взгляд через плечо на Райкера, чтобы увидеть, не учуял ли он ее возбуждение. Типичный доминант, он не бросил ни единого взгляда в ее сторону, без сомнения, не обращая на нее никакого внимания. Она была недостойна внимания, недостойна важности, что было доказано во время долгого и забытого правления Магнума. Ярость, которую принесло понимание этого, побуждала ее восставать. Кто такой Райкер, чтобы призывать ее к ответу, предполагая, что он подозревал, что она порезвилась — какой кошмар! — с человеком? Все знали, что Райкер отметил человека, а затем заявил, что она его пара. У него не было никакого права...

Рука, сжавшая ее шею , заставила ее взвизгнуть, голова покорно наклонилась. Боль от хватки пронзила ее копьем, опаляя спину и заставляя ее опуститься на колени со слезами на глазах. Через мгновение она рухнула, подставив живот, надеясь прекратить его игры в доминирование своим безусловным подчинением. Однако взгляд выдал ее сопротивление его контролю, столкнувшись с его взглядом, когда она, открытая и беспомощная, лежала перед ним.

— Не пойдет, крошка. — Его ладонь переместилась, слегка сжимая переднюю часть ее шеи, чтобы она просто почувствовала его ногти. В его прикосновении она прочитала невербальное предупреждение. Если бы они были в форме волка, он бы укусил ее за шею, потребовав ее подчинения и признания своего превосходства. Как бы то ни было, его рука предупредила ее, что он может сломать ее позвоночник простым поворотом запястья. Его взгляд усилил демонстрацию доминирования, в нем больше не было ничего человеческого. Вместо этого на нее смотрел волк,  предлагая бросить ему вызов.

Опустив веки, она сохраняла неподвижность, расслабляясь на лесной подстилке. Она не говорила ни слова, зная, что шаткое равновесие могло в любой момент разлететься. Она сделала ошибку, не покорившись его воле сразу. Она не всегда была настолько небрежной, но  отношения с человеком заставили ее быть безрассудной. Она почувствовала себя значимой, чего не смогли ей дать все годы в разрушенной стае. Если она будет изображать покорность достаточно долго, Райкеру скоро надоест, и он найдет занятие получше, чем запугивание слабейшего из волков.