Пока она обходила всех гостей за столом, чтобы любезно поговорить с каждым, ей становилось неловко, когда она замечала блеск в большинстве пар любопытных глаз. Сестры никогда не обсуждали свою личную жизнь друг с другом, однако можно было сделать соответствующие выводы из мимоходом брошенных слов или замечаний.

Обычно беременность или кормление грудью давало им передышку от притязаний мужей. Если кто-нибудь из сестер объявлял о том, что ждет ребенка, то остальные облегченно вздыхали, радуясь за нее.

Юлия намеревалась заиметь ребенка, причем, как можно скорее, но даже когда она подошла к старшей сестре Мелиссе за несколько дней до свадьбы и полушутя спросила ее о сексе, та едко заметила:

– Ну, если хочешь заиметь ребенка, тебе придется поступать так же, как и всем остальным: улыбаться и терпеть это.

Юлии совсем стало не по себе. Она чувствовала себя одинокой и уязвленной, когда на прощанье поцеловалась со всеми перед отъездом. Несколько миль они с Уильямом проехали в полном молчании, предстоящее испытание повергло их души в панику. Юлия выбрала гостиницу в Брайтоне по совету Макса, который знал толк в подобных вещах. Макс уже достиг такой ступени жизненной лестницы, когда мог проводить каникулы в разных местах, и Юлия с предубеждением считала, то может позволить себе гораздо большее и лучшее, нежели ее братец.

В Брайтон они прибыли около пяти часов. Их предупредили, что вечерний чай подадут в шесть. Шел дождь. Юлия предложила прокатиться вдоль побережья. Там было пустынно. Тревожно-свинцовое море тяжело накатывало волны на берег, словно напоминая о надвигавшейся муке. Поспешно отведя глаза от удручающей картины, Юлия объявила, что пора отправиться на поиски гостиницы. Не успели они войти туда, как им пришлось вытерпеть поздравления и шутки о новобрачных от веселой и общительной владелицы дома, но Юлия уловила в ее взгляде тень сочувствия и жалости, когда та, глядя на Юлию, произнесла:

– Мы отвели для вас самую лучшую комнату. С видом на море… Надеюсь, она вам понравится.

Вряд ли Юлии могло понравиться что-либо из предстоящего. Она было приготовилась сказать ему, что у нее месячные, но затем, спохватившись, напомнила себе, что не может бесконечно пользоваться этой отговоркой.

«Нет, – решилась она про себя, – как только я забеременею, это может вредно отразиться на ребенке, а забеременеть мне нужно, чем скорее, тем лучше».

Ей повезло, поскольку Уильям, как и большинство мужчин тогда, в его годы, никогда не утруждали себя чтением книг о рождении и воспитании младенцев, поэтому мифы и легенды, сочинявшиеся в семье женщинами волей-неволей оказывали воздействие на мужчин. Большинство матриархальных мифов посвящалось времени и ситуации, когда секс абсолютно исключался. Юлия неукоснительно соблюдала эти постулаты всю жизнь, но теперь они приближались к супружеской спальне, рядом с которой находилась ванная комната.

Комната и в самом деле оказалась довольно приятной, как и предупреждали, с видом на море, однако Юлия тотчас же наглухо занавесила шторы, поскольку все вместе наводило на нее невыносимую тоску. Казалось, словно море намеревалось начисто высосать покрытый галькой пляж, а требовательный рокот морских волн действовал ей на нервы. Уильям вроде бы почувствовал себя гораздо уверенней. Он был рад тому, что наконец-то наступил столь долгожданный момент, когда он может побыть наедине со своей обожаемой женушкой. Пробуя шутить, он нетерпеливо помогал ей распаковываться. От одной мысли, что мужчина возьмет в руки предметы ее туалета, белье, Юлия пришла в ужас. Это было невыносимо.

– Я распакую все позже, – сказала она и устремилась в ванную комнату умыть лицо и руки.

Чай подали в столовой гостиницы. Юлия предложила Уильяму попросить у хозяйки подать бутылку шампанского. Уильям был бесконечно счастлив позволить заказать столь дорогую роскошь, даже несмотря на то, что не имел ни малейшего представления, справится ли его желудок с вином. Юлия никогда прежде не пробовала шампанского, но это все были ее неотступные амбиции подняться, подобно фениксу, из пепла ее обреченного на бедность детства и занять подобающее место и положение в среднем классе.

Когда они сели напротив друг друга в маленькой столовой, Юлия взглянула на Уильяма. Теперь уже совсем скоро они будут совершать невообразимое действие, о котором даже немыслимо упомянуть вслух, но в результате чего появится ребенок, который станет ее паспортом в новый мир. Логически она допускала, что сама по себе не сможет достичь чего-то большего, нежели хорошее общественное положение в Бридпорте. Однако была абсолютно уверена, что сын, направляемый ее рукой, захватит ведущие позиции в обществе, а дочь выйдет замуж за мэра.

Какие бы испытания ни выпали на ее долю, если они ведут к достижению этих амбиций, она вынесет их с достоинством и изяществом.

– Чему ты улыбаешься, дорогая? Ты счастлива? – спросил Уильям, нежно беря ее за руку. Он просто светился любовью. Разве сможет он когда-нибудь причинить ей зло. Юлия очнулась от задумчивости и, пожав его руку, ответила:

– Конечно, да, дорогой! – и вновь улыбнулась.

Вернулся хозяин гостиницы с бутылкой шампанского. Ему редко приходилось открывать дорогие бутылки (его посетители обычно обходились пивом или сидром), поэтому он совсем не умел обращаться с пробкой. Шампанское выстрелило и фонтаном хлынуло на стол. Юлия глаз не могла отвести от этого зрелища: длинное зеленое горлышко бутылки с пенистой струей, брызнувшей ей на колени, само по себе превратилось в тот предмет, который ее силой заставили потрогать в кинотеатре в самый мерзкий день ее детства. Охваченная воспоминаниями о прошлом, представляя неотвратимо надвигавшееся будущее, Юлия чуть было не поддалась панике. Уильям смеялся и промокал стол салфеткой. Увидев расстроенное лицо невесты, жених поспешил успокоить и приободрить ее:

– Тут еще много осталось, Юлия. – Он полагал, что причина ее расстройства скрывалась в зря потраченных немалых деньгах.

Юлия покачала головой.

– Теперь все в порядке, – поспешила ответить она. – Просто я немножко испугалась.

Уильям наполнил ее бокал, затем – свой, чокнулся и произнес тост:

– За наше совместное будущее – сказал он и порозовел от прилива искренних чувств.

– За наше будущее, – ответила Юлия и поднесла бокал к губам.

Уильям получил громадное удовольствие от своего первого бокала шампанского. Его привели в восторг пузырьки, и он радовался, как ребенок. Юлия же не могла сделать и глотка. Всю жизнь впоследствии она больше никогда не притрагивалась к шампанскому. Уильям крайне обеспокоился, почему она не пьет из своего бокала. Юлия ответила, что ей не понравился его вкус. Разве она скажет истинную причину, почему. Это означало, что всю бутылку допьет Уильям. Будучи совершенно не приученным к алкоголю, он слегка опьянел, что, в свою очередь, было ему на руку, потому что нервы у него сдавали.

Теперь он расслабился и принялся уписывать свой ужин. Это была сытная английская еда: жареный цыпленок, овощи, вареный и печеный картофель с цветной капустой. На десерт – бисквит, пропитанный вином и залитый жирными сбитыми сливками. Юлия поклевала чуть-чуть от каждого блюда. У нее совсем не было аппетита. Чем больше Уильям говорил о планах на будущее, мечтая о лавке и домике, тем больше она чувствовала, что оказалась в западне. Возможно, в спешке избавиться от опеки своей мамаши и убогого окружения, она ошиблась в выборе мужчины. Конечно же, в его планы совсем не входило продвижение вверх по социальной лестнице. Все его помыслы замыкались на домике. Тогда как она мечтала об особняке и членстве в гольф-клубе Бридпорта, он распинался о том, как прекрасно ловить макрель и разводить огород. В данный момент Юлия исключила Уильяма из числа своих партнеров в достижении амбициозных целей. Еще до свадьбы она надеялась, что он сможет оказаться ее союзником. Ему придется оставаться опорой, в то время как она будет создавать условия для детей, чтобы осуществить свои честолюбивые замыслы.