Бяша вырос на стуле — то почти касался стала своими широченными костлявыми плечами, а тут вдруг вознесся, распрямился, вскинул гитару:

— Опа, она, какой я недотепа… — оборвался, сказал встревоженно: — Слушай, Серега, а может, прибережем пока, а? А я бы сбегал, достал бы полненькую? А эту напотом, давай?!

Сергей сел, покачал головой.

— Поздно, да и незачем, тебе хватит! — сказал без нажима, но так, что Бяша сразу все понял и вскинул над гитарой обе руки ладонями к Сергею — сдаюсь, дескать. Налил он только себе. И вновь рванул струны, аж стекла затрепетали.

— И чего у вас там гитар не было, что ли? — спросил в сторону Сергей.

— Было, все было… Да погоди малость, дай душу отвести!

На вид Бяша был вполне трезв. А глаза, так те наоборот даже прояснились вроде, слетела со зрачков мутная накипь. Но Сергей знал приятеля, чувствовал — тот не изменился. А если и было немного, так не к лучшему — слабеет Славик, ох как ослаб! А ведь на вид будто из мореного дерева выточен, кремень мужик — черный, исхлестанный непогодами и судьбой, через все прошел — и огни, и воды… вот правда, труб медных не было. Но слаб! Сергей нутром чувствовал.

— Ты бы, что ли, девочек пригласил! Есть на примете? спросил Бяша, оборвавшись на середине. — Скушно сидим!

— Нету, Славик, нету, я за последнее время и друзей-то почти всех растерял, все в одиночку, вот так. А ты, девочек, говоришь! — Сергей улыбался чуть иронично, но говорил правду.

— Хошь выскочу, приведу парочку? — предложил Бяша, допивая остатки. — Раз плюнуть, точно!

— Да иди ты!

Бяша посмурнел, облокотился на гитару, даже подбородок положил на ее крутой красноватый бок.

— Ну, как знаешь, будем бобылями торчать. — Он уставился в темное, непроглядное окно. — А у меня с бабами все не получается как-то, только приглядишь, познакомишься и… фьють, упорхнула! Стервы все попадаются, шалашевки поганые, я б их! — Он пристукнул кулаком по гитаре — та вздрогнула, загудела обиженно. Потом повернулся к Сергею. — Не-е, ты не думай, ежели подхватить какую подругу на часок — у меня без проблем, сами чуют, где медом намазано. А вот… — он снова треснул по инструменту.

— Оставь гитару, — сказал Сергей, — она-то чего, виновата?

Ему не надо было объяснять, какие проблемы были у Славки с прекрасным полом. Познакомиться тот мог с любой, самой интересной и неприступной, познакомиться запросто, и даже понравиться, и встречаться даже… но только до определенного предела: когда Бяша чувствовал, что есть контакт и птичка в руках, он снимал с себя все зажимы. Первым делом, конечно, нарезался как следует. И второго уже не было, достаточного было одного. Стоило любой из избранниц увидать ухажера в таком состоянии — и она бежала как от огня, радуясь на бегу, что не сгорела. Сергей еще давным-давно советовал Славику: "Ну выдержи ты с одной, ну пару месяцев, месяц, до загса… а там наладится все, сам себя не узнаешь!" Бяша соглашался, но не выдерживал — две недели были для него пределом.

— А тут с одной лимитчицей познакомился, во, — Бяша показал на гитару, даже поставил ее стоймя, чтобы Сергей лучше себе представить мог его знакомую, — во, такая! Тока в два раза больше. Ну полный порядочек, все как по сливочному! И такая тварь оказалась, ты знаешь, как она меня отделала, знаешь?!

Сергей смотрел на Славика. Он не знал, "как его отделали", он видел другое — где тот прежний разбитной, щеголеватый парень, смазливый и крепкий, где тот завидный для большей части девчонок жених? Ведь как они глазели на него, вполлица глазели, спотыкались даже! Обтерся, постарел, вылинял… ведь и не узнал его, с трудом вгляделся, когда встретились, а так бы мимо прошел — Славик, Славик, бедолага ты несчастный, полжизни отмахал, а жизнью не жил, все вокруг да около отирался.

— Да она меня своими кулачищами будто бревно тесала — с одной стороны, с другой… приглядится — вроде, недоработка, недотесала справа, и хрясть! Потом слева, хряп! А потом и прямо в лобешник. Серый, не поверишь — я с копыт долой! У-у, стервозина!

— Дотесала?

— Чего?

— Тебя дотесала? — повторил Сергей.

Бяша не обиделся.

— Поздно меня дотесывать, если только напрочь — в щепу, тогда пусть! — по дергающейся щеке покатилась к губам маленькая, пьяная слезинка. Он нервно смахнул ее. Уставился на пустую бутылку.

— Завязывать тебе надо с этим, — как в трубу сказал Сергей, — лучше меня знаешь, все наладится: и на воле отдохнешь, отоспишься, и лимитчицы твои сами на шею вешаться будут… да и коренную найдешь, тебя бабы любят. — Помолчал, добавил: — Трезвого.

Бяша не ответил. Минут двадцать они сидели, уставившись каждый в свой угол, молчали. Потом Бяша снова принялся мучить гитару. И опять соседи ответили на это долгим стуком в стену.

Сергей поморщился, стиснул рукой гриф.

— Расскажи-ка лучше, как у тебя обошлось тогда?

— Когда это? — Бяша наморщил лоб, как дед столетний.

— У «Факела», помнишь? Кто удружил, знаешь их?

— А откуда…

— Сам видел, не успел только, — заверил его Сергей.

Бяша опустил голову, большим пальцем принялся скрябать подбородок. И снова было взялся за гитару. Но Сергей крепче сжал руку на грифе.

— Ворошить хочешь? А зачем? — уныло проговорил Бяша, выдохнул — поднеси спичку, факелом полыхнет, зажмурился. — Они в зоне, Серый, срок мотают, ба-альшой срок! По другой статье, по другому делу, не думай, я не стукарь и для обидчиков, Серега. Им и так хватит, во! — он резанул себя ладонью по горлу. — Так что, забыто, заметано, разошлись пути-дороженьки. Чего ты вспомнил?!

— Боишься? — спросил Сергей в упор.

— Кого? — снова будто бы не понял Бяша.

Сергей промолчал, не отводя взгляда.

— Я себя, Серега, не боюсь. Понимаешь, се-бя! — глаза у Бяши сузились и опять помутнели. — А ты про эту шестерню спрашиваешь. — Он неожиданно сильно закашлялся, побагровел, задыхаться начал, так, что Сергей испугался за него, вскочил и принялся стучать по хребту. Но Бяша отодвинул его, посадил, надавив на плечо. С трудом справляясь с непослушным дыханием, сипя, сказал: — Не верь, когда на других валят. Серый! Человек сам себе волк!

В стену снова принялись наколачивать. Сергей вскочил и ударил пару раз в ответ — ну чего стучат, ведь у них же тихо. Когда он вернулся к столу, на Бяшу смотреть было страшно: бледный, обвисший, он мелко дрожал, обливаясь потом. Руки дергались, цеплялись за скатерть, комкали ее.

— Ты что? — почти выкрикнул Сергей. Ему показалось, что Бяша умирает, что он упадет сейчас, застынет, прямо здесь, на полу кухни, у него дома.

— Ничего, Серега, ничего, — еле слышно проговорил тот. Сейчас пройдет, погоди.

Голос был чужой, тусклый. Руки уже не удерживали конец скатерти, срывались с нее. Сергей разволновался не на шутку. Быстро налил стакан воды из-под крана, сам поднес к Бяшиным губам, влил. Вода потекла по подбородку, намочила брюки на коленях, но что-то попало и внутрь. Бяша откинулся назад, запрокинул голову, помотал ей, потом свесил на грудь.

— Щас, щас… — он снова начинал сильно, мертвенно бледнеть, шептал еле слышно, — Серый, что есть — давай…

— Что? Что давай? — засуетился Сергей, теряя самообладание, намериваясь уже броситься к телефону — вызывать скорую.

— Выпить, выпить… — пролепетал Бяша.

— Да нету, сам знаешь!

— Что хочешь, одеколон, лосьон любой… ну сам… Сергей завертелся на месте — у него ничего не было, он только терял зря время. А ведь с Бяшей было всерьез плохо. Он не придуривался. Сергей точно видел.

— Ничего у меня… Погоди, «биокрин» годится? Для волос, он на спирту?!

— Давай, — Бяша попробовал поднять голову. Зрачки у него куда-то закатывались, дергались, словно пытаясь возвратиться на место, но снова уходили вверх и в сторону. — Давай…

Сергей долго возился с дверцей шкафа, как назло ключ застрял в другой дверце, а эта не поддавалась, незапертая, но очень плотно подогнанная. Наконец отворил. Достал пузырек. Чуть не упал на скользнувшем под ногой ковре, на ходу срывая колпачок. Бяша сидел все в той же позе. Он был совсем зеленый, в тон крашенной кухонной стенке.