— Ты это серьезно, Рой? Нет, ты, конечно же, пошутил. Мои покровители знают, где я сейчас нахожусь. Знают, зачем я пришел сюда. Если я не подам о себе весть в течение ближайших двадцати четырех часов, они обнародуют тайну сыворотки Ламарра. Неужели ты надеешься на то…

— Я иду на этот риск, — перебил его Уолтон. — Ведь в моем распоряжении есть еще сутки. Неужели ты в самом деле, Фред, мог подумать, что я выложу тебе ВЫНАС на блюдечке? Как я мог это сделать, если до сих пор сам еще не знаю, насколько прочно мое собственное положение в его огромной и пока еще во многом непонятной даже для меня самого структуре? Именно поэтому мне и приходится взять назад свое обещание. Что же касается тебя, Фред, то ты арестован!

— Арестован?!

Фред вскочил и бросился навстречу Рою. Какое-то мгновение братья глядели друг другу прямо в глаза, их лица отделяли всего несколько дюймов. Уолтон положил руку на плечо брата и, крепко сжав, стал понемногу оттеснять Фреда на прежнее место по другую сторону письменного стола.

— Ты с самого начала задумал поступить именно так? — с горечью в голосе спросил Фред. — Еще вчера, когда ты со мной разговаривал, ты уже знал, что будешь делать сегодня. Но ведь ты же сам сказал, что уступаешь, а я тебе поверил! Меня очень нелегко провести, но я думал, что мне удалось тебя переиграть, так как считал, что знаю тебя. Мне казалось, я вижу тебя насквозь! Ты просто не мог позволить себе подобной подлости.

— Но позволил, — отпарировал Уолтон.

И тут Фред, втянув голову в плечи, давая выход своей слепой ярости, неожиданно бросился на Роя.

Но Уолтон успел подать знак Килеру и его людям, что пора врываться в кабинет, а сам отразил атаку брата ударом наотмашь прямо в челюсть.

Лицо Фреда перекосилось, но не столько от боли, сколько от удивления. Он отпрянул назад на несколько шагов и стал растирать подбородок.

— М-да, сильно же ты переменился, братец, — пробормотал он. — Это работа сделала тебя таким жестоким. Год назад тебе бы в голову не пришло поднять руку на единственного брата.

Уолтон только пожал плечами.

— Обернись, Фред. На этот раз можешь довериться мне.

Фред нехотя повернул голову. За спиной его уже стояли Килер и двое охранников в серых мундирах.

— Сделайте ему укол и заберите отсюда, — распорядился Уолтон. — Держите его под стражей, пока я не уведомлю об этом Мартинеса.

От изумления Фред широко раскрыл глаза.

— Диктатор — вот кто ты теперь! — хрипло выкрикнул он. — Людьми ты распоряжаешься, как шахматными пешками, Рой. Как пешками.

— Сделайте ему укол, — повторил Уолтон.

Вперед вышел Килер, сжимая в ладони миниатюрный шприц, и, взведя пружину легким нажатием большого пальца, дотронулся кончиком иглы до запястья Фреда. В воцарившейся тишине раздалось легкое жужжание — это под большим давлением в руку стал поступать наркотический раствор. Фред мгновенно обмяк, как футбольный мяч, из которого выпустили воздух.

— Поднимите его, — приказал двум другим охранникам Килер, — и волоките в карцер.

Сообщение о происшедшем в кабинете директора ВЫНАСа появилось уже в тринадцатичасовом выпуске «Ситизена», и Уолтон сразу же узнал стиль поднаторевшего в подобных делах Ли Перси.

Заголовок гласил:

КАКОЙ-ТО ЧОКНУТЫЙ ПОКУШАЛСЯ НА ГЛАВУ ВЫНАСА!

После обычных подзаголовков в этаком панибратском, полуигривом-полузлобном, но таком характерном для «Ситизена» духе излагались подробности инцидента.

Тональность статьи оставалась такой же, как и в более ранних выпусках «Ситизена», но пел он теперь с совершенно иного голоса. Если бы это сообщение составляли прежние редакторы «Ситизена», то главенствующим мотивом в нем было бы, скорее всего, «как жаль, что убийца оказался таким неумелым».

После публикации этого выпуска Уолтон пригласил к себе Ли Перси.

— Вы хорошо подготовили первый наш выпуск «Ситизена», — одобрительно отозвался он. — Именно этого я и хотел: все тот же нелепый стиль, но мало заметный для постороннего взгляда сдвиг стоящей за ним общей направленности, пока она мало-помалу не станет целиком провынасовской.

— Наберитесь терпения, подождите завтрашних выпусков! — не без гордости сказал Уолтону Ли Перси. — Сейчас мы еще только набиваем руку! И сегодня же, в 20.00, выйдет в эфир наша первая калейдограмма. Закупить такое время стоило целого состояния, но мы сочли, что это самое удобное для нас время.

— А что именно будет подспудно внушаться зрителям?

— Как мы условились. Провынасовская пропаганда и пацифистские лозунги. И еще мы создали особую команду для проведения опросов населения, которая будет выяснять, какие настроения преобладают в различных слоях общества в тот или иное время. Так вот сейчас, судя по результатам последнего опроса, преобладает пока еще отрицательное мнение о деятельности ВЫНАСа. А вот завтра мы уже сможем узнать, насколько действенна сублимированная пропаганда, замаскированная под цветоверть.

— Продолжайте и дальше столь же напряженно работать, — кивнул Уолтон.

— Инопланетянин прибудет не раньше, чем через сутки, если не больше. Мак-Леод только завтра садится в Найроби. И завтра же я должен пройти аттестацию в ООН. Надеюсь, что те, кто имеет право решающего голоса, постараются укрепиться духом, полюбовавшись нашей вечерней программой видеоцветомузыки.

Перси ухмыльнулся:

— Могу поспорить — вас в ООН не задробят!

Уолтон после ухода Ли Перси снова с головой окунулся в текучку. И, хотя уже появилась надежда на успешное завершение генерального выступления ВЫНАСа на всех фронтах, оставалось, разумеется, еще немало нерешенных вопросов. Но все равно ощущалось, что близится конец тем запутанным интригам, в которых он неожиданно для самого себя погряз.

Позвонив одному из заместителей мэра, ведавшему общественными мероприятиями, Рой узнал, что сегодня вечером должен состояться массовый митинг в 18.30 на 382-й улице в Вест-Сайде. Он взял это на заметку и распорядился, чтобы ему подготовили особую синтетическую маску, ибо хотел оставаться неузнанным, появляясь на людях.

Двадцать четыре часа! Все это время покровители Фреда будут, скорее всего, готовиться к тому, чтобы о сыворотке Ламарра узнали все. В течение этих же суток на Землю прибудет первый в истории человечества инопланетянин. К тому же времени Уолтон предстанет с отчетом о своей работе на посту исполняющего обязанности директора ВЫНАСа перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций.

Вновь мелодично запел интерком.

— Я слушаю, — отозвался Уолтон.

— Вас спрашивает мистер О'Мили из обсерватории Маунт-Паломар, сэр.

— Соедините меня с ним, — ничего не понимая, велел секретарше Уолтон.

О'Мили оказался краснолицым здоровяком с проницательным взглядом глубоко посаженных глаз. Он представился как один из сотрудников обсерватории.

— Слава Богу, — мне в конце концов удалось к вам дозвониться, — отрывистой скороговоркой произнес он. — Вот уже целый час бьюсь. Я сегодня утром производил регулярное наблюдение за поверхностью Венеры и, как мне кажется, вам будет интересно узнать, что я обнаружил.

— Венеры? И что же вы такого там увидели?

— Облачный покров планеты сегодня мне показался необыкновенно странным, мистер Уолтон. Такое впечатление, будто он светится изнутри. Пришлось нам собраться всем отделом, чтобы обсудить увиденное. Мы пришли к выводу, что такое яркое свечение можно объяснить только протеканием какой-то ядерной реакции в атмосфере планеты. По-моему, это результат деятельности планетоустроителей, которую отправил на Венеру ВЫНАС. Такое впечатление, будто они взорвали всю планету.