Ну… примерно так. Более или менее.

Она по-прежнему увивается около Саула Шахмуна. Сестренка, я краснею, мне стыдно признаться, что на наших совместных прогулках Яна больше всего говорит о том, какой Саул замечательный и как ужасно, что он не желает ее замечать. Она восхищается ясностью и четкостью его мышления, аккуратностью, восточной красотой, холодной, замкнутой манерой поведения и прочими добродетелями. Она проклинает его странную увлеченность филателией, которая поглощает Саула целиком, не оставляя в его душе места для любви. И просит у меня совета, как завоевать его сердце. Честное слово!

А Лерой Чанг все еще утверждает, что мы с Яной устраиваем ночные оргии за отвалом.

Может быть, я и попробую поухаживать за ней в следующий раз, когда мы пойдем на прогулку. Понимаешь, Лерой своими ухмылками и гнусными инсинуациями уже посадил на наши репутации несмываемое пятно. Так что мне терять? Яна действительно очень привлекательна. А я не давал обета целомудрия на время этой экспедиции. И, кроме того, мне до смерти надоело слушать панегирики филателисту Саулу Шахмуну.

Сегодня утром я лично, собственной персоной, обнаружил нечто чрезвычайно важное. И едва не вылетел за это из экспедиции. Мы все еще не вполне понимаем, что же такое я нашел, но, видимо, что-то серьезное. Сенсационное. Наверное, это самая важная добыча, которую когда-либо откапывали в поселениях Высших. И вот как все произошло.

После завтрака мы впятером отправились на место раскопок: Яна, Лерой Чанг, Миррик, Келли Вотчмен и я. При нынешнем положении дел команда из пяти археологов — идеальная рабочая группа: меньше — тяжело, больше — много. Остальные плотно засели в лаборатории, обрабатывая находки, определяя их примерный возраст, занимаясь компьютерным анализом и прочей обыденной дребеденью.

Мы уже довольно далеко забрались в глубь холма, а зона поисков все расширяется и расширяется. Артефакты лежат очень густо, мы набрали более сотни сигар с надписями и множество памятных знаков и головоломок. Стандартные предметы, только их гораздо больше, чем когда бы то ни было.

Стояло холодное дождливое утро. Впрочем, здесь всегда так. Мы быстро нырнули под благословенный пластиковый щит и приступили к работе. Сначала Миррик расчистил оставшийся со вчера завал и открыл нам доступ к тому слою, который нам предстояло раскапывать. Следом за ним двигалась Келли со своей вакуумной лопатой. Обязанности мы поделили так: я спускаюсь в дыру на самый низ, чтобы иметь обзор, прямо передо мной устраивается Келли со своим инструментом — срезать ломтиками камни там, где я ей укажу. Сбоку ворочается Миррик и выносит на клыках нарезанный Келли мусор, Яна управляется с камерой, делает объемные изображения всего, что мы накопаем. Лерой как старший археолог поисковой группы ведет подробную запись процесса.

Примерно около часа мы резали скалу безо всякого успеха. Потом пошел мягкий розоватый песчаник, в котором лежала парочка совершенно целых головоломок. Когда работаешь долго и достаточно тяжело, начинаешь превращаться в машину, подхватываешь удобный ритм и действуешь механически, не замечая ничего вокруг, ни о чем не думая. Келли, Миррик и я довольно быстро вошли в это полуавтоматическое состояние. Я показывал, Келли срезала, Миррик убирал мусор, из камня появлялся артефакт. Яна фотографировала его, Лерой заносил данные в записную книжку, а я аккуратно вытаскивал предмет и укладывал его в специальную коробку для находок. Отметил место, срез, очистка, вспышка аппарата, запись, нагнуться и поднять; отметка, срез, очистка, вспышка, запись, укладка. Отметка, срез, очистка…

И тут среди розового песчаника я заметил странный металлический блеск.

Яркий блеск. То был довольно массивный кривой металлический предмет. По характеру кривизны я определил, что это, наверное, шар или эллипс диаметром около метра. Он был отлит — или откован, почем я знаю, — из того сплава золота с неизвестно чем, который обычно использовали Высшие для всей своей механики. Поверхность шара местами гладкая, местами рубчатая. Глубина царапин — около сантиметра.

— Келли, ради бога, тащи скорее лопату! — закричал я. — Посмотри, что мы нашли!

Я буквально приволок ее к тому месту, где из камня высовывался край находки. Лихо и точно действуя лопатой, словно скальпелем, Келли срезала кусок породы, освободив еще несколько сантиметров поверхности шара, потом еще кусок, и еще, и еще. Я руками сгребал обломки, отпихивал их с дороги. Порезал палец. Лерой не обращал на нас никакого внимания, наверное, слишком углубился в свои записи или, скорее, мечтал о вступлении в интимные отношения с Яной. Они оба успели отойти от края ямы, а я был слишком занят крошащимися кусками песчаника, чтобы подниматься наверх и спрашивать Лероя, нет ли у него каких-нибудь инструкций.

— Хорошо идем, — кивнул я Келли. — Следуй за кривой. Видишь? Загони свою машинку пониже и…

Келли кивнула. Она была крайне напряжена, от нее чуть ли не било током. Я впервые видел андроида в таком возбуждении, но случай действительно был особый. Келли положила обе руки на рычаги лопаты и начала проходку сбоку. Режущий край вошел в центр глыбы песчаника и мягко развалил ее на две части. Я принялся убирать обломки, но тут вмешался Миррик. Он чуть отодвинул меня в сторону и сказал:

— Они слишком тяжелы для тебя, Том. Отойди. — Всунул свои клыки в щель и одним движением головы выбросил из ямы полутонную глыбу.

Отметка, срез, расчистка. Отметка, срез, расчистка. Я плавал в собственном поту. Келли, которая не могла бы вспотеть, если бы даже захотела, выглядела разгоряченной. Минут десять мы работали, как сумасшедшие, и выцарапали из камня половину шара. Я уже видел кнопки и рычажки встроенной панели управления.

На самом деле важные находки так не выкапывают. Мы трое работали в убийственном темпе, нас захватила поисковая лихорадка, мы гнали друг друга вперед, не имея ни сил, ни желания остановиться или хотя бы замедлить раскопки. Не знаю, что творилось в головах Миррика и Келли, но лично я, каюсь, грешен, больше всего хотел выкопать этот таинственный золотой шар прежде, чем появится кто-нибудь из наших старичков и отнимет его у меня. Вполне недостойный мотив. А также демонстрация болезненного идиотизма, полного непрофессионализма и крайней беспечности, ведь неопытный аспирант вполне мог покалечить находку и навлечь на себя проклятие всех своих ученых-коллег.

Самое смешное, я успел подумать обо всем этом, но продолжал продвигаться вперед. Отметка, срез, расчистка. Указание, срез, расчистка. Поворот, срез, расчистка. Отметка, срез, расчистка, отметка, срез, уборка…

Я выпрямился, хватая ртом воздух, и посмотрел вверх. Лерой и Яна не видели нас. Они были заняты друг другом. Нежный и трепетный Лерой уже положил Яне руку на… хм, да, бедро… Левую. Правой он боролся с магнитной застежкой ее блузки, одновременно пытаясь прижаться к губам Яны. Яна героически отбивалась, колотя уважаемого коллегу по груди сжатыми кулачками, и все это выглядело, как сцена насилия в плохоньком кинофильме. Как благородный человек я был обязан немедленно, одним прыжком вылететь со дна ямы на край и выкрикнуть:

— Руки прочь, мерзавец!

Желательно при этом накормить насильника его собственными зубами. Но я сказал себе, что, во-первых, Яна может сама о себе позаботиться, она взрослая девушка; во-вторых, пока Лерой занят вольной борьбой, он вряд ли будет в силах помешать нам работать. Увы, я не благородный человек. Стыд мне и позор!

Она ударила его кулаком в пах. Лерой покраснел, согнулся пополам и уронил в яму записную книжку. Яна повернулась и исчезла за пеленой дождя. Лерой кинулся за ней с криком:

— Яна! Яна! Подожди! Позволь мне объяснить!

— Мы покинуты и предоставлены сами себе, — сказал я Келли и Миррику. — Копаем.

И мы неудержимо принялись зарываться в камень. Келли, скорчившись в три погибели, вырезала песчаник из-под шара, а я безуспешно пытался раскачать нашу добычу и выкатить ее из каменной могилы. Миррик снова оттеснил меня, примерился и осторожно ткнул шар клыками. Тот пошевелился, но остался на месте.