Была уже ночь. Она и понятия не имела. Это означало, что она пробыла на «Комодо» почти два дня. Море металла окружало ее — крыши отдельных отсеков «Комодо» — и воронки Эфира, закрученные наверху. Она увидела красные вспышки. Они так сильно распространились за то время, что она провела в заточении. Куда бы она ни посмотрела — на восток или на запад, на север или на юг — воронки вонзались в землю в некоторых местах не более чем в миле от нее. Она почувствовала знакомое покалывание в воздухе и услышала пронзительные звуки воронок… звуки приближающегося Эфира.

У них было мало времени.

— Нам нужно поговорить, — произнес Лоран позади нее.

Ария повернулась и посмотрела на него. При мерцающем свете неба она изучала его лицо. Выражение его лица было слишком мягким для солдата. С ярко выраженной мольбой в глазах для незнакомца.

Он вздохнул и провел рукой по лицу.

— Я не знаю, с чего начать.

В ее глазах промелькнули эмоции. Ее сердце бешено колотилось. Стучало, словно пыталось вырваться из груди.

Он не знал с чего начать, но она знала.

— Ты Слышащий, — сказала она.

— Да.

— Ты знал мою маму.

— Да.

Она сделала глубокий вдох и выдала.

— Ты мой отец.

— Да. — Он посмотрел на нее во все глаза, и мгновение растянулось между ними. — Так и есть.

Ее обдало холодом.

Ее догадка была верна.

Ее спина ударилась о металлические перила, когда в голове промелькнула единственная мысль: она угадала правильно. Наконец-то она нашла своего отца, и ей больше не нужно было удивляться. Любопытству, которое она носила с собой всю свою жизнь, можно было бы положить конец раз и навсегда.

Ее глаза наполнились слезами, мир расплылся, но не из-за этого мужчины… о котором она ничего не знала, а из-за ее матери, которая знала его. Любила ли его Лумина? Ненавидела ли его? Голова Арии внезапно снова наполнилась вопросами, и здесь перед ней стоял тот, кто был единственным человеком, который мог ответить на них.

Она растерянно покачала головой. Она не о том думала. Он был ее отцом. Она должна чувствовать что-то помимо любопытства, не так ли? Что-то большее, чем тоску по матери?

— Как давно ты знаешь обо мне? — услышала она свой вопрос.

— Девятнадцать лет.

— Ты знал, что она была беременна мной?

— Да. — Он переступил с ноги на ногу. — Ария, я не знаю, как это делается. Я не уверен, что могу считать себя отцом. Я даже детей не люблю.

— Разве я просила тебя быть моим отцом? Разве я похожа на ребенка?

— Ты похожа на нее.

От этого у нее перехватило дыхание.

Шум бури усилился, заполняя их молчание, и она подумала о том, сколько времени провела, размышляя об этом человеке. Желая найти его. Он знал о ней все это время и ничего не предпринимал.

Ария схватилась за перила позади нее, пальцы сомкнулись вокруг холодного металла. У нее кружилась голова. Вспенивалась, как небо над головой.

— Ты был в Грезе. Я знаю, что именно так ты познакомился с мамой. — Лумина так и сказала. — Почему ты ее бросил?

Его внимание переключилось на мелькающие вдалеке воронки. Его глаза сузились, черные волосы развевались на ветру.

Черные волосы, как у нее.

— Это была ошибка, — сказал он.

— Я была ошибкой?

— Нет, — отрезал он. — Сказать тебе об этом. — Он бросил взгляд на дверь. — Мне нужно вернуть тебя.

— Хорошо. Я хочу вернуться.

Лоран поморщился, что было бессмысленно. Как он может быть разочарован? Он только что сказал, что сожалеет о том, что рассказал ей.

— Ты сбиваешь меня с толку, — сказала она.

— Это не то, чего я хотел. Я хотел объяснить, что произошло.

— Как ты можешь это объяснить? — Она тут же пожалела о своей вспышке. Это была возможность. Она должна попытаться убедить его помочь им сбежать. Чтобы дать ей информацию.

Она ничего не сделала. Только стояла там, вдыхая и выдыхая. Лишь чувствуя тошноту, онемение и дрожь.

Лоран повернулся к двери, его рука зависла над панелью доступа.

— У меня есть один вопрос, — сказал он, стоя к ней спиной. — Как она там?

— Мертва. Мама умерла.

Долгое мгновение Лоран не двигался. Ария уставилась на его профиль через плечо. Она воспринимало то, как он стоял, как плечи поднимались из-за неровного дыхания, и ужаснулась тому, как сильно эта новость, казалось, повлияла на него.

— Сожалею, — сказал он наконец.

— Тебя не было девятнадцать лет. Извинений недостаточно.

Он распахнул дверь и повел ее обратно, внутрь «Комодо», где не было ни ветра, ни звуков, ни вспышек Эфира.

Она двигалась, ничего не чувствуя. Без раздумий, пока громкие голоса впереди не вытащили ее из тумана.

Стоя у двери в ее камеру, два стража спорили с кем-то внутри.

— Задержанные находятся под юрисдикцией Гесса, а не Соболя, — сказал один из стражей. — Их транспортировка и перемещение могут происходить только по его приказу. Она должна была быть здесь.

Ария не могла ничего увидеть за спинами стражей, но она узнала голос Сорена, когда он ответил.

— Послушайте, вы можете говорить со мной о протоколах целый день. Я просто рассказываю вам, что произошло. Она ушла полчаса назад с одним из Рогов.

Она взглянула на Лорана. На своего отца. И вдруг испугалась за него. Соболь доказал, что независимо от того, кто ему перечил, он безжалостно наказывал. Но Лоран выглядел невозмутимым, все эмоции, которые она только что видела на его лице, исчезли.

— Куда вы собираетесь ее отвести? — спросил он, когда они подошли.

Когда стражи развернулись, Ария посмотрела на Рокота и Сорена, которые обеспокоенно наблюдали за происходящим.

Вопрос Лорана удивил стражей, заставив их защищаться. Они ответили немедленно и в унисон.

— В лазарет.

— Я отведу ее, — спокойно сказал Лоран.

— Нет, — ответил невысокий страж. — У нас есть приказ.

— Это не проблема. Я сам направлялся туда.

— Нам был дан четкий приказ от нашего командира привести ее самим.

Лоран наклонил голову в сторону коридора позади него.

— Тогда вам лучше его выполнить.

Лоран передал ее стражам. Одним быстрым движением он избежал вопросов и отвел от себя все подозрения. Умно, вынуждена должна была признать она. Она оглянулась, когда ее уводили во второй раз за эту ночь.

Лоран все еще стоял на месте, наблюдая за ней.

Гесс ждал в лазарете один.

— Входи, Ария. Присаживайся, — сказал он, указывая на одну из коек.

Узкая комната пахла антисептиком и другими знакомым запахами. Ряды раскладушек и металлических столов будили воспоминания Арии. Она представила себе Лумину в халате врача, с волосами, собранными в гладкий пучок, с манерами одновременно спокойными и настороженными. Лумина делала любую одежду элегантной, а каждое движение — сидение, стояние, чихание — грациозным.

Ария не видела себя такой. Такой уравновешенной. Она была неряшлива. Более нетерпеливой. Более изменчивой. У нее была артистическая сторона, которой Лумина не обладала.

Это было от Лорана? Неужели эти ее черты исходят от него? От солдата?

Ария медленно моргнула, заставляя себя не думать об этом сейчас.

— Где наш кофе, Гесс? — сказала она, забираясь на койку и кладя руку на колени. — Наш маленький столик у Большого канала?

Гесс скрестил руки на груди и проигнорировал ее замечание.

— Сорен сказал, что ты хотела меня видеть. И он упомянул, что ты ранена. Я привел кое-кого взглянуть на тебя. Снаружи ждет врач.

За время, проведенное с Перри, а потом с Лораном, она почти забыла о боли. Теперь боль вернулась, зародившись в ее предплечье и скользя вверх по руке.

— Я не хочу никаких одолжений от тебя.

Ария молча проклинала себя. Сейчас не время быть принципиальной. Он был нечестным и бессердечным, но она могла бы воспользоваться помощью для своей руки. По крайней мере, она заметила, что боль вроде бы утихает.

Брови Гесса удивленно поднялись.

— Как хочешь. — Он подошел к креслу на колесиках, стоявшему у двери, и пододвинул его к кровати Арии. Затем он сел, положив руки на ноги, и уставился на нее снизу вверх. Крупный, как Сорен, он, казалось, поглотил маленький стул.

Пока Ария ждала, что он заговорит, она заставила свой разум проясниться. У него был мотив, чтобы привести ее сюда, но у нее тоже были свои мотивы. Он был их лучшим шансом на побег. Поскольку Гесс никогда не оказывал ей никаких услуг, ей придется убедить его, что помогать ей в его же интересах. Вытеснив Лорана как можно дальше из своих мыслей, она сосредоточилась на своей цели.

— Я посвятил свою жизнь тому, чтобы сохранять Грезу и ее жителей в безопасности, — сказал Гесс. — Но я никак не ожидал, что мы дойдем до такого. Я никогда не предполагал, что мне придется оставить так много людей позади. Что мне придется оставить собственного сына. Но другого выхода я не видел. Сорен не сдвинулся с места, и у меня не было выбора. Из-за действий, которые я был вынужден предпринять, между нами возникла трещина. Возможно, ты тоже пострадала в результате моих решений.

Он извинился точно так же, как Сорен, смутно, без какого-либо реального признания в проступке — извинения политика — но его спина была напряжена, а мышцы шеи, казалось, готовы были лопнуть. Где-то внутри него жило настоящее сожаление. Может быть, даже в сердце.

Ария кивнула и попыталась выглядеть тронутой тем, что он только что сказал. Он двигался в нужном ей направлении, а она не могла позволить себе быть разборчивой.

— Я могу взять тебя с собой, Ария. Я уверен, что Сорен сказал тебе. Когда Уголек станет достаточно сильным и послушным, ты можешь отправиться к Ясному Небу вместе с нами. Но я не могу принять твоего друга.

— Перегрина?

Гесс покачал головой.

— Нет, в нем можно быть уверенным. Он поедет. Он важен из-за своей связи с мальчиком.

— Вы имеете в виду Рокота, — сказала она. — Вы не можете взять Рокота.

Гесс кивнул.

— Он опасен. У него своя история с Соболем.

Она не смогла сдержать смешок.

— У нас у всех есть своя история, Гесс… разве вам так не кажется? И не только у меня с Рокотом. С сотнями невинных людей. Некоторые из них — люди, которых вы оставили в Грезе. Это ваш шанс. Вы все еще можете им помочь. Вы можете исправить свою ошибку.