Она любила Джастина всем сердцем, отдавалась ему со всей страстью. Его любовь стала для нее важнее свободы. Иногда ей удавалось вызывать в себе ненависть к нему, но лишь ненадолго. Все жестокие слова, что он произнес, были ложью: он сделал это лишь ради того, чтобы разорвать их связь. И сделал это ради Эви, чтобы не причинить ей боли в дальнейшем.

Перед уходом девушка вернула Джастину бриллианты его матери.

— Хоуп сказала, это подарок ее невестке, — заявила она. — Я не могу их принять.

Она переписывалась по электронной почте с Марком, стараясь не наговорить лишнего и уклончиво отвечая на просьбы мальчика вернуться. Он иногда передавал ей короткие сухие приветы от отца, но это ровным счетом ничего не значило.

Хоуп она тоже написала, чтобы поблагодарить за радушие, и получила в ответ гневное письмо:

Вы оба просто сошли с ума. Мне не нужны бриллианты. Мне нужна невестка, которую я успела полюбить. Мне нужна свадьба и еще внуки (хотя не обязательно именно в таком порядке, я не ханжа). Я сохраню драгоценности у себя, пока вы оба наконец не одумаетесь.

В этом была вся Хоуп: страстная, искренняя и уверенная, что весь мир должен склониться перед ее волей.

К концу осени сильно похолодало, а потом Марк написал, что они уезжают в Неаполь на Рождество. Саму Эви приглашала на праздники Дебра. Но проводить время с подругой и ее мужем показалось девушке невыносимым, так что она с головой ушла в работу. Это вообще единственное, что спасало ее за последние полгода.

Когда однажды в феврале раздался звонок в дверь, Эви удивилась: она не ждала гостей. На пороге оказался Марк, и сперва ее сердце пропустило удар. Она невольно заглянула мальчику за плечо, ожидая увидеть Джастина. Однако подросток пришел один.

Она пригласила его на кухню и налила чаю.

— Откуда у тебя мой адрес?

— Вы писали его на конверте, когда возвращали мне дискету.

— Но это же было сто лет назад! Ты такой же предусмотрительный, как твой отец.

Было неожиданно приятно заговорить сейчас о Джастине — хотя бы так.

Мальчик принялся рассказывать, как провел Рождество. По его словам, в Неаполе было все так же чудесно, но очень не хватало Эви.

— Я надеялся, что вы приедете.

— Марк, милый, это невозможно. Мы с твоим отцом больше не вместе.

— Но ведь могли бы вы…

— Нет. Ничего не выйдет. Я больше не часть его жизни.

— Зато часть моей. Потому я и пришел: хотел вас позвать на похороны.

— Чьи?

— Мамины. Папа все же перевез ее тело сюда из Швейцарии. Он понял, что это важно для меня. Он вообще стал понимать многое из того, чего не видел раньше.

Эви притихла. Эти последние слова неожиданно поразили ее в самое сердце. Ведь если Джастин и изменился, то лишь благодаря ей. Значит, из их короткой любви все же вышло что-то хорошее…

Она готова была хранить эту мысль в душе, как самое дорогое сокровище.

— Так вы придете? — спросил мальчик.

— Марк, я не могу, — вздохнула она. — К тому же там будут родные твоей мамы…

— Нет, у нее никого не было. Так что придем только мы с папой — и вы. Ну, пожалуйста.

Эви сама поразилась, как сильно ей захотелось вновь увидеть Джастина. Она попросту не могла отказать.

А затем Марк вновь удивил ее:

— Знаете, он до сих пор держит у себя вашу фотографию.

— Какую?

— Ту, что я сделал тогда, в первый вечер. Он распечатал ее с компьютера и вложил в бумажник. Я видел.

Эви с трудом сдержала слезы радости. Он хранит ее снимок… В какой-то мере они продолжали быть вместе, даже не встречаясь.

— Ты сказал ему, что придешь сюда? — спросила она.

Мальчик покачал головой, и тут у него зазвонил мобильный телефон.

— Да, папа. Все в порядке. Я у Эви, заехал пригласить ее на похороны послезавтра.

Девушка протянула руку.

— Позволь мне с ним поговорить.

Марк отдал ей трубку. На том конце провода стояла гробовая тишина. Когда Джастин наконец сказал «Да», его голос показался совершенно мертвым. И все равно он тронул ее до глубины души.

— Джастин, с Марком все в порядке. Не волнуйся.

— Я не волнуюсь, если он с тобой. Но я не хотел, чтобы он тебя отрывал отдел.

— Он меня не отрывает. Он сказал насчет похорон, но не думаю, что мне стоит приходить.

Джастин помолчал, прежде чем ответить:

— Марк этого хотел. Но, конечно, я понимаю. Нам не следует рассчитывать, что ты…

— Я приду, обязательно, — торопливо перебила она, до того как он успел сказать хоть что-то еще. — Я просто думала, ты не захочешь меня там видеть.

Скажи, что этого хочешь, мысленно взмолилась она. Что скучаешь по мне.

Но Джастин молчал.

— Я пришлю за ним водителя, — проронил он наконец. — Еще раз спасибо. Доброй ночи.

— Спокойной ночи, — выдавила она, превозмогая боль.

Они с Марком дружески болтали, дожидаясь водителя. Мальчик опять принялся рассказывать о Неаполе и о том, как он хочет вернуться туда. Он запомнил много новых слов из разных диалектов и теперь старательно продиктовал их Эви. Наконец пришло время прощаться. Марк назвал время, когда машина приедет за Эви через два дня, чтобы отвезти на кладбище, и уехал домой, оставив ее одну.

Она попыталась работать, но все было тщетно: строчки так и прыгали перед глазами.

Тогда Эви решила прокатиться и взяла мотоцикл, но сегодня даже скорость не принесла облегчения. Она до вечера колесила по незнакомым улицам, не находя покоя.

В день похорон она надела простой темно-синий костюм и строго-настрого запретила себе думать о чем-то постороннем. Ей нельзя было позволить надежде вновь закрасться в сердце.., даже несмотря на то, что Джастин до сих пор хранил ее фотографию у себя в бумажнике.

На кладбище ей сразу вспомнился тот день, когда они были здесь вместе в прошлый раз, в начале лета. Тогда повсюду была зелень и в небе светило солнце. Сейчас, к концу зимы, мир превратился в ледяную серую пустыню.

Марк встретил ее у дверей часовни и потянул за руку.

— Спасибо, что пришли, — прошептал он.

Эви поразилась, как мрачно и холодно было в церкви. Джастин стоял в первом ряду и обернулся, заслышав шаги. Девушка даже не сразу его узнала. Он выглядел старше, черты лица казались застывшими и совершенно неживыми.

— Привет, — проговорила она чуть слышно.

Он ответил не сразу, как будто собирался с мыслями, а затем медленно кивнул.

— Спасибо, что пришла. Это было важно для Марка.

Появился священник, чтобы провести службу, и мальчик вновь взял Эви за руку. Джастин подал знак, что можно начинать.

Богослужение оказалось коротким. Джастин не сводил взгляда с гроба, засыпанного цветами. Наблюдая за ним, Эви вспоминала все, что он рассказывал ей о Маргарет: как сильно он любил жену и как потом их любовь обернулась ненавистью.

О чем он думал сейчас? О Маргарет? И осталось ли в его сердце место для кого-то еще?

Наконец они вышли наружу, к свежевырытой могиле. Теперь, получше рассмотрев гроб и цветы, на одном из букетов Эви заметила карточку со словами, написанными неуверенным детским почерком: «Маме с вечной любовью».

На другой карточке, от Джастина, значилось просто: «Спасибо».

Когда все обряды наконец завершились, Марк с любовью посмотрел на Эви. Именно благодаря ей исполнилась сейчас его давняя мечта.

Лицо отца мальчика не выражало ровным счетом ничего.

Не выдержав, Эви подступила ближе, вынуждая Джастина поднять на нее глаза.

— Ты правда рад меня видеть? Или это только ради Марка? — спросила она.

Он не отвечал так долго, что по спине у девушки прошел холодок.

— Да, я рад, — проговорил он наконец. — Я хотел узнать, как твои дела.

— А я беспокоилась за тебя.

— Как видишь, все в порядке.

Нет, не вижу. Я вижу только то, что ты напряжен и измучен, как в день нашей самой первой встречи.

— Часто видишься с семьей?

— Нам всегда рады в Неаполе. Марк туда ездит чаще, но мы с Хоуп тоже неплохо ладим.